Он поставил ведомство на крыло, а его поставили к стенке

Надзорный орган в Стране Советов был учрежден 28 мая 1922 года, а через несколько месяцев, 1 сентября, и в Башкирской АССР. О региональном ведомстве и его первом руководителе Иване Герасимове в своем очерке рассказал ветеран республиканской прокуратуры, старший советник юстиции, доктор юридических наук Рафаил ЗИНУРОВ.

В преддверии юбилея наше издание публикует выдержки из журналистской работы автора. С ее полной версией можно ознакомиться здесь.

До «вилочного» бунта не дошло

Родился Иван Герасимов в 1894 году в волостном селе Ново-Спасск Мензелинского уезда Уфимской губернии. Его предки, выходцы из Симбирской губернии, переселились сюда еще в начале XVIII века.

Отец семейства Семен Кузьмич Герасимов, пользовавшийся авторитетом среди сельчан, устроил сына в Уфимскую мужскую гимназию. В один из редких приездов домой Иван заявил родителям, что после гимназии намерен поступать в Казанский университет на юрфак. Оказалось, он все это время копил деньги на дальнейшую учебу — подрабатывал репетиторством в семьях уфимских купцов из татар и башкир, заодно изучая их язык.

Осенью 1918 года из-за Гражданской войны занятия в университете прекратились. В Уфе, куда приехал 24-летний Иван Герасимов, ситуация ничем не отличалась от казанской. Те же митинги и красные знамена, солдаты на улицах с красными бантами и повязками. Особенно удручали всеобщий беспорядок и суматоха.

Вопреки ожиданиям, работу он нашел быстро. Интеллигентная внешность, владение немецким и французским языками, а также вполне сносный татарский понравились в первой же семье. Так до июля 1919 года Герасимов и работал репетитором, стал известным в городе человеком, женился. Вскоре был мобилизован в Красную армию и его назначили начальником политотдела Уфимского военного комиссариата. Вступив в августе 1919 года в ВКП(б), он приступил к новой работе.

А уже в декабре стал заместителем начальника полит­управления Приуральского военного округа. В январе 1921 года был откомандирован в распоряжение Уфимского губернского совета народных комиссаров (СНК) и назначен заведующим губернским комитетом политического просвещения. После года работы в Губполитпросвете, в январе 1922 года, Иван Семенович получил назначение заведующим губернским отделом народного образования.

Год выдался тяжелым, и начался он с памятного январского совещания в Белебее членов Губкомпомголода, заместителем председателя которого был Герасимов.

Его мнение о недопустимости полной конфискации зерна у крестьян, поскольку весной им нечего будет сеять и это не только повлечет новое социальное противостояние, но и обострит ситуацию с голодом, члены комитета встретили в штыки.

Ивана Семеновича тут же обвинили в контрреволюционности. Но самообладание и убедительные аргументы коммуниста Герасимова сделали свое дело — конфискацию зерна провели не так жестко, как намеревались. Возможно, поэтому не дошло до «вилочного» бунта, как в Мензелинском уезде. Хотя ситуация была крайне напряженной: большинство белебеевских крестьян, по словам членов Губкомпомголода, «к интересам голодающего населения было настроено резко контрреволюционно».

В июне 1922 года произошло слияние Малой Башкирии с Уфимской губернией. А через четыре дня постановлением высшего органа новой автономной республики — Башкирского Центрального Исполнительного Комитета Советов — Ивана Герасимова утвердили народным комиссаром юстиции.

С первых же дней деятельности на посту наркома Иван Семенович взялся за организацию работы и структуры нарком­юста. Однако в Стерлитамаке все еще продолжал действовать нарком уже упраздненной Малой Башкирии Кузьмин. С большим трудом, лишь после вмешательства руководства БашЦИКа, удалось обеспечить приезд в Уфу Кузьмина для слияния его аппарата с ведомством Герасимова.

Весть о «контрреволюционном саботаже» Кузьмина быстро облетела все центральные учреждения новой республики. Первым на это откликнулся нарком ГПУ Воленберг, тут же предложив арестовать «неразоружившегося мелкобуржуазного элемента». Однако наркомюст Герасимов на экстренном заседании ЦИК предложил назначить Кузьмина своим заместителем. Негативно оценив предложение, Воленберг заявил, что наркомюст Герасимов «идет против интересов трудовых масс и партии». Однако, за исключением Воленберга, кандидатура была поддержана всеми членами ЦИК.

Всё ведомство — юрист, чекист да филолог

Как оказалось, сложности только начинались. С 1 августа 1922 года в стране вводился институт прокуратуры. Рискуя получить клеймо контрреволюционера и саботажника, Иван Семенович с большим трудом убедил членов ЦИК отсрочить учреждение органов прокуратуры на территории Башкирской Республики до сентября, поскольку не была проведена подготовительная и разъяснительная работа. Взвешенным и грамотным доводам единственного юриста среди членов БашЦИКа вняли: с 1 сентября 1922 года, оставаясь в должности наркома юстиции, Иван Семенович приступил к исполнению обязанностей прокурора Башкирской Республики.

Вопрос о кадрах встал сразу. Не хватало не столько юристов (которых просто не было), сколько грамотных и честных работников. С большим трудом ему удалось сформировать первый состав прокуратуры Башкирии из трех отделов. Возглавив один из них, начальниками остальных он назначил латышского коммуниста Владимира Гольма, когда-то учившегося в Петербургском Императорском университете на филолога, а также бывшего чекиста Павла Пальгова, ставшего, по рекомендации ГПУ, еще и его заместителем.

С первых же месяцев работы Герасимов столкнулся с проблемами административного и организационного характера. Порой они казались неразрешимыми. Ведь ни у него самого, ни у его помощников не было опыта прокурорской работы. Тем не менее Иван Семенович приступил к упорядочению деятельности судов, милиции и ГПУ. По сути, он тогда взялся за невыполнимую задачу. Его стремление обеспечить с первых дней правильное исполнение законов судами, милицией и, особенно, органами ГПУ было наивной мечтой.

Не обходилось и без курьезов. На одном из совещаний, говоря о соблюдении норм УПК милицией, Герасимов употребил выражение «авгиевы конюшни». Многие из присутствующих восприняли это как личное оскорбление. Ивану Семеновичу пришлось кратко ознакомить их с подвигами Геракла. После чего председательствующий на полном серьезе предложил проголосовать за «организацию соревнования против авгиевых конюшен».

Руководители судов, органов милиции и ГПУ, состоявшие в основном из людей малограмотных, не понимая задач и статуса прокуратуры, к деятельности молодого органа надзора относились откровенно скептически. Некоторые иногда сами пытались давать указания прокурору Башкирии, за неисполнение которых грозили... арестом.

Разъяснительные инструкции, циркулярные письма и распоряжения прокурора республики Герасимова, его титанические усилия по организации общенадзорной деятельности, наконец, изменили отношение к новому органу. В течение 1922 — 1923 годов, проявив незаурядную для тех лет смелость и принципиальность, он опротестовал и добился отмены пяти постановлений Совета народных комиссаров Башкирии.

Как часть республики Челябинской областью стала

Башкирия в качестве республики в составе России была учреждена по договору с центральной советской властью. Поэтому с первых же дней на своем посту Иван Семенович ощутил двойственность своего статуса. Так, осенью 1922 года, согласно указаниям ЦИК РСФСР, на заседаниях ЦИК БАССР неоднократно рассматривался вопрос о передаче части восточных территорий Башкирии, так называемой промышленной зоны, Челябинской области.

От коллег он опять слышал упреки в равнодушии «к интересам трудового народа Башреспублики». Да, письменные ходатайства населения кантонов, отходящих к Челябинской области, и их желание административно подчиняться БАССР он учитывал. Однако закон и служебный долг требовали от него неукоснительного исполнения циркуляра ЦИК РСФСР.

Многочасовые заседания проходили чрезвычайно напряженно. При этом всех интересовало мнение прокурора. Некоторые члены Башкирского ЦИК возмущались, что Герасимов «не болеет за политико-экономические интересы республики», даже требовали признать незаконность передачи территорий Челябинской области.

Прокурор республики предложил, по его словам, соломоново решение — волости с преимущественно башкирским населением должны остаться в БАССР, а горнозаводская зона с большинством русских жителей — в Челябинской области. В итоге, после многочисленных дебатов, с небольшими изменениями центральное правительство утвердило решение Герасимова.

Батракам закон не писан?

В сентябре 1922 года стало известно, что начальник Башглавмилиции Насыров, начальник столичной милиции Мухамедьяров и другие убили арестованного. Прокурор республики, доложив членам президиума ЦИК обстоятельства дела, ходатайствовал о привлечении члена ЦИК Насырова к уголовной ответственности.

Однако почти все присутствующие стали возражать, мол, Насыров из беднейших слоев трудового крестьянства, с малых лет батрачил, имеет «устойчивую классовую вражду ко всем контрреволюционным элементам», в партии с 1917 года...

Мало того, посыпались обвинения уже в адрес самого прокурора, который «сознательно игнорирует мнение подавляющего большинства президиума ЦИК» и «политически недальновидно пользуется обязанностями наркомюста и прокурора».

Тогда Иван Семенович пошел на риск: кратко изложил норму права об ответственности за пособничество тяжким преступлениям. Далее, напомнив членам президиума ЦИК постулат древнеримских юристов о правосудии: «Пусть рушится мир, но свершится правосудие», заявил, что они берут на себя ответственность перед трудовым народом и советской властью за то, что подобные преступления в дальнейшем вообще не будут совершаться. «А если таковое совершится, то действия членов президиума по защите Насырова будут... контрреволюционными», — сделал вывод прокурор. Подействовало.

К слову, о древнеримских юристах. Некоторые из членов ЦИК, впервые услышав от Герасимова этот постулат, искренне недоумевали, неужто еще в Древнем Риме были юристы и прокуроры?

Прокуроры «враги народа»

Все переменилось неожиданно. В декабре 1922 года Иван Семенович был назначен прокурором Вятской губернии. В последние дни перед отъездом он подолгу беседовал с прибывшим на его место из Саратовского губкома ВКП(б) Джианшахом Эседулловичем Галли. Герасимов не удивился, узнав, что его преемник не имеет юридического образования, — решительный настрой и желание работать Галли внушали оптимизм.

Три года работы в Вятской губернии пролетели незаметно. В сентябре 1926 года по внезапной телеграмме из ЦК ВКП(б) Герасимов отбыл в Москву в распоряжение ЦК. Там он получил назначение на должность прокурора Свердловской области, где проработал четыре года. В 1930-м его назначили заместителем прокурора РСФСР, затем — управляющим делами Совнаркома РСФСР.

Летом 1936 года арестовали начальника одного из отделов аппарата Совнаркома, ранее работавшего в подчинении у Герасимова. Через неделю в НКВД вызвали и самого Ивана Семеновича.

На Лубянке он несколько часов просидел возле кабинета следователя. Наконец его вызвали. Следователь заявил, что Герасимов, работая прокурором Башкирии, отстаивал интересы немецкой и французской разведок, систематически подрывал работу ЦИК Башкирии изнутри, не соглашаясь с мнением большинства коммунистов. Ставил в пример буржуазных римских юристов и действовал по их инструкциям. Кроме того, по заданиям вражеских разведцентров помог осудить членов ЦИК — милиционеров Ишмурзина и Насырова, а чтобы втереться в доверие трудовых масс… изучил татарский язык.

Затем следователь сообщил: все эти неопровержимые доказательства его вины подтвердили бывший зампрокурора Башкирии Павел Пальгов, агент немецкой разведки, и помощник прокурора Башкирии Степанюк-Саковский, польский шпион.

В 1937 году по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР Иван Семенович Герасимов был расстрелян, как и те, кто его оговорил. В 1956 году реабилитирован посмертно.