Загадки Великой степи

На международной конференции «Кочевые цивилизации средневековой Евразии» в Уфе ученые из разных стран обсудили роль и значение будущего научно-популярного центра.

По словам доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника института археологии Уральского отделения РАН, профессора ЮУрГУ Сергея Боталова, вопрос создания данного музея давно был предрешен.

— Презентация нового проекта, которую провел Радий Хабиров во время открытия музея «Шульган-Таш», меня поразила. Кочевая цивилизация Евразии — пока методологически непроработанный момент. Более того, сам термин «кочевье» скептически воспринимается мировым историческим сообществом. Мы-то понимаем, что это главный коммуникатор Евразийской истории. Я рад, что имя моего учителя Нияза Абдулхаковича Мажитова стало тем самым закладным камнем, с которого начнет строиться музей, — отметил он, обозначив задачи, которые предстоит решить коллективу, занимающемуся проектом музея.

Важность темы кочевых цивилизаций подчеркнул и академик РАН, доктор исторических наук, профессор, директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук Николай Крадин.

— Кочевников всегда оттесняли на задворки мировой истории. В своем докладе я отметил, что ориентализм — западный взгляд на Восток — вроде бы развенчали, но в отношении кочевников он продолжает существовать. Для нас история кочевого мира очень важна, потому что Россия многонациональная страна. Кочевники внесли существенный вклад в историю большой евразийской территории.

Из-за мобильного образа жизни материальная культура кочевников была компактной и переносимой. Археологам удавалось обнаружить только погребальные памятники. Но начиная с эпох поздней древности и средневековья, когда кочевники стали создавать города, которые, кстати, зачастую были больше, чем у земледельцев, стало возможно изучать их культуру более подробно, — заметил академик.

Без движения нет развития — такого мнения придерживается заведующий отделом Института истории Академии наук Узбекистана Феруза Шамукарамова.

— Раньше приоритет отдавался изучению оседлой культуры, о кочевой приходилось читать между строк. Но современные исследования доказывают, что именно кочевники оказали большое влияние на политику, экономику и культуру. Оседлые племена находились на одном месте, а кочевые путешествовали, соприкасаясь с другими народами, перенимая у них знания. Многие позитивные изменения произошли в результате взаимодействия оседлого населения и кочевников, — считает Феруза Шакировна.

А вот доктор исторических наук, руководитель центра историографии и источниковедения Института истории Академии наук Узбекистана Нигора Аллаева не проводит четкую границу между кочевыми и оседлыми народами. По ее мнению, эти две культуры всегда развивались вместе, их сепарация ведет к кризису. Нигора Ашировна также отметила, что не только Хивинское ханство, которое она изучает, но и все племена и народы в золотоордынской империи строго чтили свои традиции и подчинялись единым правилам.

О традициях, соблюдавшихся веками, напомнил и доктор исторических наук, ректор Пензенского института развития образования Геннадий Белорыбкин.

— В основе кочевой цивилизации лежит диктатура кочевников. Были разные уклады, хозяйства, структуры, но во главе стояла элита, которая обязательно должна быть из кочевой среды. Ни земледелец, ни правитель оседлой империи в принципе не мог возглавлять такое государство. У кочевников и оседлых народов разные представления об окружающем мире, добре и зле, о том, что является основой жизни, какие духовные силы защищают людей. Выявив достоинства и недостатки кочевой цивилизации, мы сможем применить полученные знания в отношениях между современными народами, — отметил Геннадий Николаевич.

По мнению старшего научного сотрудника Института истории, языка и литературы УФИЦ РАН Вячеслава Котова, для понимания кочевой цивилизации нужно изучить эпическое творчество тюркских народов.

— Вопрос лежит не только в научной, но и в мировоззренческой плоскости, поэтому надо знать, как сами кочевники воспринимали свою цивилизацию. У башкир есть замечательный эпос «Алдар и Зухра», где описывается противопоставление цивилизаций башкир-кочевников и булгар как торговцев и купцов. И там четко видна разница, которую ощущали башкиры. В эпосе есть интересные параллели. Если мы хотим понять мировоззрение кочевников, нам нужно обращаться к эпическому творчеству тюркских кочевых народов, — предложил Вячеслав Георгиевич.

Гость из Актобе, доктор исторических наук, профессор, директор Казахского научно-исследовательского института тюркологии и монголистики Талгат Жумаганбетов отметил, что кочевников нельзя воспринимать как постоянно перемещающуюся цивилизацию.

— Этнографы установили, что кочевали не все. В рельефных местах были зимние аулы, которые располагались как можно дальше друг от друга. Эти аулы весной выходили на весеннее пастбище, где были стационарные дома, в которых оставалась определенная часть людей. А те, кто мог, объединялись в коши (отсюда и русское слово кочевать), и появлялись общины теплого времени года. У кошей была возможность перемещаться и воспроизводить полный цикл, то есть использовать разность ландшафтных зон. Это могли делать баи (богачи). Она брали с собой бедняков, которые в благодарность преподносили им сабыга (вареное мясо).

Все, кто не мог воспроизвести полный цикл кочевья, перегоняли скот на маленькие локальные пастбища. У племен и народов, которые занимались скотоводством, мог кочевать определенный процент населения. Поэтому вместо термина «кочевая цивилизация» я бы использовал термин «цивилизация кочевых скотоводов».

По словам Талгата Жумаганбетова, на местах зимников при удачном стечении обстоятельств, например, если рядом пролегали торговые пути, часто появлялись города.

— Мы сегодня слушали несколько докладов по картам, и Уфа там тоже присутствует. Ее обозначили как город Башкорт. По арабским источникам мы знаем, что башкиры в VIII — IX веках в межсезонье кочевали на Северном Приаралье, держась восточнее Мугоджарских гор, проходили вплоть до Арала. Это так называемая северная дорога — путь между казахским, ногайским и сибирским ханствами, — подчеркнул доктор исторических наук.

О городе Уфе, как элитном центре власти рассказал старший научный сотрудник Института археологии РАН Игорь Гавритухин. Город, доказывающий связь кочевых и оседлых народов, по словам ученого, начал функционировать в конце IV — начале V веков. Именно с этого времени развивается группа памятников Уфимского полуострова. Ученый проанализировал артефакты, поднятые с Уфимских могильников — бронзовые пряжки, железное шило, каменный оселок, глиняный сосуд, бляху с изображением византийских военачальников, железный нож — из погребальных комплексов на улице Сазонова и Менделеева, а также инвентарь погребений на улице Тукаева, на территории стадиона «Динамо» — глиняный сосуд, браслет, колокольчик, пряжку, бусины, серьги и другие не менее интересные вещи.

— Находки свидетельствуют о существовании элитного центра власти на Уфимском полуострове. Поражает количество подпружных пряжек и деталей лука, костяные накладки «тюрко-хазарского» типа. С одного городища была поднята фантастическая коллекция, свидетельствующая о ремесленном производстве и торговых связях. Это шикарный комплекс, — оценил богатое наследие древней Уфы ученый.

Каким же было наследие кочевых цивилизаций, постараются рассказать специалисты, создающие экспозицию Евразийского музея. Но масштаб проекта уже поражает. Талгат Жумаганбетов отметил, что единственным центром, который может сравниться с будущим музеем кочевых цивилизаций, является мавзолей мыслителя, поэта-мистика и религиозного проповедника Ходжа Ахмед Яссауи в Туркестане. Первый башкирский имам Хусейн-бек был его учеником.

— С советских времен мавзолей не раз исследовали, вложили на реставрационные работы немало средств. Это был многолетний труд. То, что вы сейчас собираетесь создавать, тоже не на один год, но это нужно делать, и это здорово! Завидую нашим башкирским коллегам, что у них будет такой музейный комплекс и исследовательский центр.

Фото: Айрат НУРМУХАМЕТОВ