Дело было зимой. Звонят друзья, живущие ныне в Германии, в гости просятся. Мол, с ними настоящий западный немец приехал. Хочет познакомиться, глянуть, как ты холода переносишь в своем садовом домике. Экзотика ему, понимаешь, российская понадобилась. Экстриму захотелось.
Что делать? Отказывать неудобно. Согласился. Поехал встречать гостя, который к тому же прибыл с супругой, уроженкой нашей республики, с которой, как оказалось, я был даже хорошо знаком.
Дорога к саду на машине была долгой, потому как снега выпало много, а кто ее будет чистить, дорогу-то? Хайнц, так звали немца, был немолод, но бодр, даже с румянцем на щеках. Он внимательно оглядывал окрестности Уфы, покряхтывал, неодобрительно качал головой, потом заговорил.
— Не могу понять, почему у вас мужчины по городу ходят в ботинках нечищеных? Это же некультурно.
Я не отреагировал, хотя Галина, его спутница, перевела его риторический вопрос дословно.
При подъезде к Юматово Хайнц увидел свалку мусора, припорошенного снежком, ахнул и опять спросил:
— А вам что, некуда вывозить отходы? Вы поэтому их складываете прямо у деревни? И не сортируете?
Пришлось опять промолчать, сделав вид, что не понял реплику настырного немца. То же мне, гость называется. А что будет, когда асфальт закончится?
Тут он и вовсе расчувствовался. Глядя на дорогу, произнес уныло-задумчиво и вполне серьезно: «И почему мы вам войну проиграли? Понять не могу...».
Осознав, что ляпнул что-то не то, Хайнц надолго замолчал.
…Потом мы сидели за столом. Перед тем как приступить к трапезе, немец тщательно протер вилки, ложки, видно, думая, что мы их не моем, не чистим никогда, оглядел внимательно бутылку водки, поднял рюмку и тут же прицелился к соленой помидоринке. Попробовал, сделал удивленное лицо: «О-о-о! Sehr gut!». Понравилось, значит.
Возвращаться в город уже было поздно, гости решили заночевать. И тут я всполошился: «Вы что, девчата, а куда он в туалет пойдет?! На улице мороз за тридцать. У него ж с непривычки все отвалится…».
— Ничего, выдюжит, — заверила его супруга Галина.
Рано поутру, когда я сидел на кухне у растопленной печки, появился Хайнц. Приплясывая от нетерпения, он попросился проводить его в туалет, который, естественно, был на улице. На термометре — минус 35...
Полный материал читайте в печатной версии газеты или
PDF-формате.