Что гарантирует война?

Просмотренный 17 июня репортаж о гибели российских журналистов Игоря Корнелюка и Антона Волошина оставил больше вопросов, чем ответов. Что именно они там снимали? Почему без бронежилетов? Почему по ним стреляли? Впрочем, на последний вопрос ответ как раз имеется: стреляли, потому что на войне так принято.

Уже несколько месяцев, как я, словно малодушный тощий страус, оставила попытки продраться сквозь спецформулировки дорогостоящих технологов. Ну, правда, «боевая операция», к примеру, разве не привычное, а посему ничуть не страшное понятие? Мы же привыкли к «операциям» за столь- ко-то лет, не правда ли? Это же разовое, локальное, обусловленное необходимостью мероприятие. Незачем переживать и беспокоиться. Не первая и не последняя, в конце концов. Если надоест, переключим канал, перелистнем страницу и пойдем на кухню. Котлеты стынут.

Чудо-формулировок вокруг конфликта между Россией, Украиной и целым Западом тьма-тьмущая. Легче отмахнуться, чем расшифровать. Весомая часть нашего общества, на мой взгляд, этим и занимается, дабы карму с аппетитом не портить. И именно эта категория граждан устала от новостей с украинской повесткой. Есть и те, кто интеллигентно и совсем не интеллигентно осуждает/отрицает официальную позицию своей Родины. Ну и львиная доля людей заболела великодержавностью. Словно чумные ходят. Так и слышится мощно грассирующее: «Мы — рррррррррроссияне!». Хорошо, не спорю, мы — россияне. Дальше что?

Нет, я тоже за то, чтобы гордиться и пытаться осмыслить и отстаивать интересы родной страны. Это нормально и, наверное, даже хорошо. Но холод между лопатками мучает не из-за банальных человеческих амбиций. Не покидает чувство, что происходящие события противоречат здравому смыслу. Как с позиций логики и разума в контексте исторического и культурного развития объяснить то, что сейчас творится в умах и сердцах россиян и украинцев? Что мы творим?! «И будет стоять стон на Руси, пока народ не ведает, куда прет», — произнес Мусоргский полтора века назад. Горько... Гениальный пьяница оказался прав.

Душу измочалило ощущение, что жители России, незаметно для самих себя, раскалываются на бесформенные иррационально-агрессивные куски. Группируются по интересам: шкурным, нравственным, политическим. Хотя это тоже, в принципе, естественно. Однако взаимоотношения между сообществами стали строиться не по типу контраста, т.е. сопоставления, а по конфликтному сценарию, то бишь как противостояние. И именно последнее обстоятельство пугает более остального.

Больно, что гибель наших журналистов сразу стала использоваться в качестве идеологического оружия. Больно пропускать через себя тысячи строк, где люди спорят о том, легально или не совсем освещали события под Луганском двое наших ребят и почему в зону боевых действий послали не имеющих опыта работы в «горячих точках» (еще одна знакомая формулировка, не так ли?). Больно читать десятки «соболезнований» высокопоставленных лиц со всего мира и осознавать, что им, в сущности, наплевать. Они еще вчера знать не знали никакого Игоря Корнелюка и Антона Волошина, и забудут их сразу же, как только имена погибших перестанут «работать» как знамя. Больно слышать бравые комментарии представителей федеральных СМИ о том, что их журналисты будут находиться в зонах боевых действий, как и прежде, поскольку любые жертвы имеют смысл, если они «ради правды». И невыносимо видеть требования каких-то мифических гарантий безопасности для брать- ев по перу. Послушайте, никто, даже если очень захочет, не может дать никаких гарантий от дурной пули, когда идет война! Не «боевая операция», не «столкновения между сепаратистами и военными Украины», а именно война. Война, которая стопроцентно гарантирует только две вещи — смерть и горечь утраты. Пока открыт огонь, будут умирать, и тут уже не важно, где именно дислоцируются наши войска. Победителей не будет. Да, Украина и Россия — два разных государства. Но народ-то один! Или полгода 2014-го смогли зачеркнуть в стасорокамиллионной памяти многовековую общую судьбу? В том-то и дело, речь идет о самой страшной разновидности военного противостояния — гражданской войне. И в таком контексте для меня лично становится не важным, «зачем» и «во имя чего». Безусловно, людьми и по ту, и по другую сторону, движут как самые высокие, так и низкие цели. Там сейчас и герои, и дураки, и мародеры, и дельцы, и серые кардиналы черно-белого окраса аж с другого континента. Но в подобных ситуациях так случается всегда, вспомните историю.

Конечно, легко умничать в два часа ночи, находясь в Уфе, а не в Луганске. Не будучи непосредственным участником, стыдно и непрофессионально рассуждать о том, чего не видел своими глазами. Но, если верить рассказам коллег, очевидцев украинских событий, и при этом доверять собственному чутью и исторической логике, к одному выводу априорного типа волей-неволей приходишь: главное — уже не столько найти и наказать виновных, сколько понять, как все это остановить. Как заставить замолчать оружие на границе двух несчастных областей и двух многострадальных стран? Как усадить стороны, кем бы они ни были, за стол переговоров? Как забыть вкус крови? Вопросы исключительные и по сложности, и по неоднозначности. Но ответы должны быть найдены. И чем быстрее, тем лучше. Иначе жертв среди повенчанного столетиями и культурой народа, в данный момент цинично раскиданного по разные стороны экономических и географически-политических баррикад, станет несоизме- римо больше.