Дело было у Карлскруна

Сорок лет назад у берегов Швеции советская дизель-электрическая подводная лодка налетела на камни прибрежной отмели в нескольких километрах от базы военно-морских сил Швеции Карлскруна. Когда об этом совершенно случайно (!) узнали военные, когда газеты раструбили о ЧП, в МИД Швеции вызвали советского посла. К делу подключился министр обороныСССР. Назревал международный скандал. Шведы расценили происшествие как самое возмутительное нарушение границ за послевоенное время. Граждане Страны Советов тоже узнали о происшествии — о нем был вынужден проинформировать ТАСС. Правда, на девятый день, после того как об инциденте уже на все лады судачили в странах по ту сторону «железного занавеса».

Виски на скалах

Особую пикантность происшест­вию придавали два обстоятельства. В Карлскруне в этот момент находилась американская делегация во главе с военно-морским атташе США, а накануне буквально в соседнем проливе прошли испытания суперсекретной торпеды.

Как же советской субмарине удалось незаметно пройти по тайному шведскому фарватеру? На этот вопрос мучительно искал ответ начальник штаба шведской базы капитан первого ранга Карл Андерсон, решивший проверить информацию местного рыбака о таинственном корабле, который действительно оказался подводной лодкой с красной звездой на флаге.

— Что это за корабль? — спрашивает Андерсон по-немецки стоявшего на мостике вахтенного офицера с автоматом Калашникова.

— Подводная лодка. Балтийский флот, СССР.

— Как вы здесь очутились?

— У нас поломка навигационного оборудования.

«Какое, к черту, навигационное оборудование?! — думает Андерсон. — Они издеваются?! Проход к базе — фарватер, не нанесенный ни на одну карту. Пройти здесь, под носом у береговых радиолокационных станций, посторонним просто невозможно! Тем более ночью».

Более всего его угнетает мысль: «Как мы их не заметили?!» Он прекрасно представляет, что может произойти, если история получит огласку в СМИ. Газетные заголовки — один убийственнее другого. «Советская подводная лодка подобралась к самой охраняемой морской базе Швеции незамеченной». «Сегодня база ВМС, завтра — королевский дворец!». «Сегодня одна подводная лодка — завтра весь Балтийский флот». «Красные напали на королевство Трех Корон». Это бомба, грозящая разорвать в клочья репутацию шведского флота.

Выпутаться из щекотливой, если не сказать позорной для шведов ситуации, каперанг Андерсон попытался самостоятельно. «А давайте мы вас быстренько стащим буксиром с мели и сделаем вид, что никто ничего не видел. К чему лишние формальности?» — предлагает он.

Командир советской лодки отказывается. Он тоже не хочет огласки, но боится, что шведы… выставят счет за буксировку, который придется оплачивать ему. И принимает решение ждать советский буксир.

КСТАТИ

С легкой руки западных журналистов этот эпизод получил название Whiskey in the rocks — «Виски на скалах», по кодовому слову «whiskey», обозначающему данный тип лодки в странах НАТО.

А советскую подлодку окрестили «Шведским комсомольцем» — по аналогии с названиями таких подлодок, как , например, «Челябинский комсомолец».

Стоять насмерть!

Между тем водоворот событий ускорялся. Заметку о происшествии в экстренном выпуске местной газеты озвучили по шведскому радио в духе «русские идут!» Военные гнали волну, воспринимая появление незваной подлодки как акт шпионажа. Подключились политики. Возникла реальная угроза обострения ситуации. Проникшую в запретную зону подводную лодку требовали осмотреть, шпионское оборудование изъять, экипаж интернировать, командира допросить и судить за шпионаж! В коридорах шведской власти определенно витал пьянящий дым нарвской виктории, сотворенной армией Карла ХII в одно из первых сражений Великой Северной войны.

Но легко сказать «осмотреть подводную лодку». Кто бы еще позволил это сделать?! В корабельном уставе жирным шрифтом выделено: «Корабли и суда ВМФ СССР подчиняются только Законам СССР... где бы они ни находились. Ни одно иностранное правительство не имеет права вмешиваться в жизнь военного корабля СССР. Всякая попытка в этом направлении должна пресекаться самым решительным образом, в крайнем случае силой оружия».

Однако 31 октября на ближайшем к субмарине островке высадилась группа захвата из 50 человек, готовясь выполнить приказ о штурме подлодки. Как позднее рассказывал на страницах шведской газеты командир группы захвата Турбьерн Элминг: «Мы хотели избежать насилия. Прежде всего, через громкоговорители мы собирались призвать экипаж покинуть лодку и не оказывать сопротивления. В случае отказа мы должны были действовать с применением оружия».

Шведы подтянули минометы, противотанковые орудия. Все по-взрослому. И при этом продовольствие и воду на лодку поставляли тоже шведы и делали это предельно корректно. Переговоры продолжались на самом верху. А в отсеках подлодки моряки готовились стоять насмерть и при необходимости взорвать корабль.

Эскадра идёт на помощь

Чтобы понять, в какой политической ситуации разворачивались описываемые события, нужно вспомнить, что 1981 год был непростой.

В Польской Народной Республике объявлено военное положение. В стране хаос, безработица, забастовки, митинги, низкий уровень жизни. Дело шло к мятежу.

Спецслужбы НАТО готовы были организовать поставки оружия, чтобы силой свергнуть правительство Войцеха Ярузельского. Советский Союз совместно с руководством стран Варшавского договора разработал жесткий план противодействия агрессивной политики Запада — введены как сухопутная, так и морская блокада границ.

В морских операциях по противодействию кораблям НАТО принимал участие Балтийский флот. Экипаж нашего сторожевого корабля «Туман» выполнял задачу боевого патрулирования и временно базировался в польском Свиноуйсьце. После морских операций по блокаде побережья ПНР с июня по октябрь 1981 года командованием флота было приказано вернуться к местам постоянного базирования. Часть офицеров во главе с командиром корабля капитаном 3 ранга Александром Кузнецовым убыла в отпуск. Управление сторожевым кораблем принял я (в тот момент капитан-лейтенант, старший помощник командира).

Накануне ноябрьских праздников меня неожиданно вызвали в штаб с докладом о готовности к выполнению боевой задачи, но какой, не сказали. На тот момент из кораблей нашего дивизиона на ходу (по стечению обстоятельств) был только наш. Остальные — кто в ремонте, кто на боевой службе. Так мы оказались у берегов Швеции — с полным боекомплектом торпед и вооружения! Вышли на помощь подлодке в составе эскадры флота. Легли в дрейф на траверзе шведской военно-морской базы, рассматривая в бинокль предполагаемый район морской операции. На границе территориальных вод барражировало гидрографическое судно — глаза и уши нашего флота.

Обстановка накалялась — подошли корабли НАТО. Наше командование решало вопрос о силовом сценарии оказания помощи подводникам. О серьезности ситуации свидетельствовала телеграмма, требовавшая подготовить десант из числа личного состава корабля в количестве 50 человек в составе подразделений морской пехоты.

К счастью, язык дипломатии победил. Шведы, не воевавшие со времен Карла Великого, пошли на уступки.

Наконец, 5 ноября шведская морская инспекция сочла возможным выпустить подлодку в море. При этом до границ шведских территориальных вод подлодка должна была идти в сопровождении буксиров. Поскольку день клонился к закату, шведы решили выпустить лодку на следующий день — вдруг она ускользнет от них в сумерках...

На десятый день пребывания у шведских берегов буксир довел лодку до границы территориальных вод. Запустив дизели, лодка пошла навстречу маячившим на горизонте советским военным кораблям.

Почему наша подлодка сбилась с курса, да и сбивалась ли вообще — вопрос до сих пор открытый. Официально признано, что субмарина при возвращении в базу попала в сети польского траулера, в результате чего была повреждена антенна радиопеленгатора. Попытки определить место на теле планеты имели весьма игривые результаты, а для командира — печальные.