Пятое «колесо» Уфы

Сейчас про этот заброшенный поселок в северной промзоне Уфы ходят жутковатые слухи, хотя когда-то он был вполне уютным. Речь идет о Новоалександровке, которую в народе называют мертвым городом, городом-призраком или пятым лагерем. Он давно обезлюдел, но те, кто когда-то здесь жил, до сих пор испытывают по нему ностальгию.

Немецкие причуды

Пятым лагерем поселок нарекли потому, что в 30-х годах прошлого века здесь было спецпоселение для зэков, работавших на так называемой «химии». С бараками, вышками, овчарками, колючей проволокой и прочими тюремными атрибутами. Кстати, здесь же отбывали наказание известные певцы Вадим Козин и Лидия Русланова. Вместе с другими осужденными они начинали строительство уфимских нефтеперерабатывающих заводов.

Позже к нашим, отечественным, осужденным присоединились пленные немцы, которые в начале 50-х построили для рабочих и сам поселок. И сделали это с немецкой аккуратностью, педантичностью и качеством. Правда, дома преимущественно были двухэтажными, но по советским меркам это были хоромы. Когда-то здесь жила моя тетка, и мы часто ездили к ней в гости. И каждый раз неизменно удивлялись высоким «не нашим» потолкам с лепниной, просторной прихожей и прочим архитектурным причудам. Причем в некоторых домах стекла имели форму арок, что тогда тоже казалось необычным.

А вот газа не было, население выручали газовые баллоны. Однако местных это ничуть не смущало, как не смущало и то, что Новоалександровку даже в начале 80-х все по-прежнему именовали пятым лагерем. Более того, здешние жители даже бравировали этим и сами называли свой поселок так же: мы, дескать, с пятого лагеря и этим горды!

Помнится, дворы в Новоалександровке были уютными, в них росли высоченные тополя, а в утепленных сараях хранили припасы и ненужное барахло, некоторые держали свиней. Однако, как уверяла тетка, никакого воровства не было и в помине.

Откуп за воздух

Еще одной особенностью пятого лагеря было улучшенное снабжение. Например, продукты, за которыми в городе выстраивались километровые очереди, здесь лежали на полках свободно. То же самое касалось обуви и одежды. Импортные туфли и кроссовки, по тем временам бешеный дефицит, продавались без проблем. Местные уверяли, что эти блага — откуп властей за загазованность, идущую с заводов. А она была поистине запредельной. Каждый день поселок по нескольку раз подвергался «газовым атакам», в морозные дни над ним стоял едкий смог, он очень неприятно саднил в горле. Новоалександровцы, конечно, возмущались, но с ненормальностью своего житья-бытья мирились. Жили обычной жизнью, ходили в кинотеатр «Тан», Дом культуры, время от времени лечились в местной 11-й больнице, поскольку у многих, особенно пожилых, были проблемы с дыхательной системой. Но чаще они жаловались не на экологию, а на плохой асфальт. Он представлял собой сплошные колдобины, но почему-то у коммунальщиков руки до него никогда не доходили.

Кому отрава, кому «лекарство»

Впрочем, часть поселковых настолько привыкла к этой самой загазованности, что жить без нее уже не могла. Когда тетка приезжала к нам в Дему, которая до сих пор считается самым экологически чистым районом Уфы, то от свежего воздуха у нее начинала сильно болеть голова. Тогда она открывала на плите конфорку и… интенсивно вдыхала газ. Для нас это было шоком, тетке же становилось легче. На некоторое время она приободрялась, потом опять шла к плите за очередной порцией «спецлекарства». Видимо, поэтому долго она у нас не гостила, рвалась обратно в свой удушливый пятый лагерь.

В конце концов власти осознали, что жить в поселке больше невозможно, Новоалександровку стали расселять.

Напрасные слухи

Дома снести еще не успели, как опустевшее жилье тут же заняли расторопные бомжи. Поначалу их поселилось здесь так много, что по Уфе стали ходить самые невероятные слухи. Наиболее жуткий гласил, что, мол, в пятом лагере то и дело стали находить трупы этих бедолаг, якобы расписанные какими-то кабалистическими знаками. И все это дело рук неких сатанистов, которые справляют тут свои ритуалы. Согласно еще одной сплетне здесь появилось множество каких-то подпольных абортариев, но в республиканском МВД все вышесказанное не подтвердили.

Большинство домов вскоре снесли, бомжи тоже ушли. По крайней мере, пока я бродил по бывшему поселку, не встретил ни одного. Поселок густо зарос кленами и напоминает джунгли. Теперь бывший пятый лагерь называют мертвым городом, хотя это не совсем так. Те дома, что стоят неподалеку от шоссе, сохранились. В них расположились частные предприятия. Но попасть в бывшие новоалександровские дворы теперь невозможно. Они по периметру ограждены заборами из профиля, плюс к этому предприятия охраняют псы.

Также в этой части много автосервисов, но мужики здесь работают угрюмые, неразговорчивые и подозрительные. Как они утверждают, в пятом лагере никто из них раньше не жил и «он их не интересует».

«Что осталось, то моё»

До недавнего времени поблизости действовало аж сразу два наркологических диспансера. Один разместили в корпусах бывшей 11-й больницы, второй — в здании бывшей психиатрической клиники. Последний сейчас закрыли, но приставили к нему охрану.

— Честно говоря, я и сам не понимаю, что мы здесь караулим, — говорит охранник Мидхат Рахматуллин. — Красть тут нечего. Как только диспансер закрыли, на грузовике приехали какие-то ухари, болгаркой распилили забор, металлические трубы, погрузили все это в машину и уехали. В общем, «наварились» неплохо. Говорят, в свое время охотники за черметом тут неплохие деньги зашибали. Как только дома снесли, они чуть ли не грузовыми колоннами сюда набеги устраивали. Пилили заборы, решетки, ограды, парапеты, наружные коммуникации — разграбили все.

— А вот на крышу этого дома, — Мидхат кивает на чудом сохранившуюся одноподъездную многоэтажку, — любит лазить молодежь и делать селфи. Недавно одна девчушка чуть было не упала, встала, дуреха, спиной у самого края и давай себя фоткать. Ладно, парень ее успел удержать.

Похоже, в доме кто-то живет. Об этом говорят несколько пластиковых окон, тогда как все остальные выбиты. Но кто, когда и зачем их поставил, охранник не знает. И кроме молодежи никого никогда в нем не видел.

Охотники за металлом встречаются и сейчас. Только масштабы их деятельности теперь гораздо скромнее. Например, молодой школьный учитель рисования Марат по выходным приезжает сюда и обшаривает пепелища сараев. Как уже говорилось, вместе с припасами бывшие новоалександровцы хранили в них ненужный хлам.

— Интересуюсь только цветными металлами, — говорит он, разгребая палкой золу. — С черметом в столь малых количествах возиться нет смысла. Конечно, более-менее крупную добычу разобрали еще раньше, мне достается только мелочовка. В основном попадаются мелкие мотки медной проволоки, латунные детали от сантехники и всякая всячина вроде цепочек от медных примусов. Как бы там ни было, но за одну поездку я зарабатываю 600 — 800 рублей. Правда, когда ехал сюда в первый раз, — боялся: говорили, здесь собаки стаями бегают, на людей нападают, или бомжи случайных прохожих грабят.

Об этих историях я тоже слышал и тоже не видел ни тех, ни других. Собаки заперты на предприятиях, и еще во дворе роскошного коттеджа на окраине бывшего поселка. Кому он принадлежит, неизвестно, а гастарбайтеры, которые что-то там делали, сразу же прикинулись, что русского языка не понимают.

Первое место — за пятым лагерем

Те, кто здесь когда-то жил, до сих пор вспоминают Новоалександровку с ностальгией.

Наталья РУМЯНЦЕВА:

— Пятый лагерь снится до сих пор. Если бы была возможность, переехала бы туда опять. Как-то раз наведалась, хотела найти наш дом, но его больше нет, только заросли.

Дмитрий МОХОВ:

— Каждый раз, когда встречаемся с одноклассниками, то первый тост поднимаем за наш пятый лагерь и клянемся никогда его не забывать.