Как сгоревший елян заставил бисер метать

О том, что сожгла когда-то мамин елян, Сахипямал Усманова жалеет всю жизнь. Спрятала за печку праздничный камзол и бисерный нагрудник с кашмау — национальную одежду башкир — от нагрянувших в дом с обыском командиров, а пылавший в печурке огонь изрядно подпортил наряд.

Чувство вины и сегодня не оставляет нашу героиню. Восемьдесят два года прожила, а все как та девочка из детства — застенчивая и послушная. Заметалась по дому из-за неожиданно заявившихся гостей, засуетилась в поисках рассованных по разным углам узелков, в которых — так получилось — уместилось все нажитое богатство. Когда развязала поклажу — оттуда как светом брызнуло — засияли яхонты и рубины...

Да нет, конечно. Обычный бисер нескончаемой рекой, нашитый на длинные полосы сработанных под старину кашмау. Покупает мастерица разноцветную «крупу» буквально на развес. А самую драгоценную — маленькими пакетиками. Теперь и сюда, в Аскарово, какого только товара не доставляют. А раньше, бывало, из Магнитогорска материал для рукоделия привозила.

Красивая работа, что ли, делает бабушку такой пригожей. Глаз от нее, несмотря на почтенный возраст, оторвать было невозможно. А когда национальную одежду из узелков достала — вообще понятие о годах отошло в сторону. Сколько за свою жизнь нарядов сшила — не перечесть. Но главный конек мастерицы — расшитые караллами и бисером головные женские уборы. Не только местные артистки из ансамбля народного танца «Яшлек», но и уфимские исполнительницы в них выступают.

Кашмау работы Сахипямал Умурзаковны приглянулось мне в Абзелиловском историко-краеведческом музее. Аж замерла у стеклянной витрины: переливаясь всеми цветами радуги, передо мной лежало расшитое под роскошную женскую косу настоящее произведение искусства!

Думала, из кургана какого достали этакую красоту. А сотворившая ее рукодельница, оказалось, чуть ли ни на соседней улице живет. Когда познакомились, прилежно отчиталась: у кого, где и сколько ее работ имеется. Еще бы: на одно кашмау два года жизни уходит! Вот и считайте, сколько за четверть века-то, как занялась этим искусством, наберется. В местной школе, у дочки, у свахи, у жены хазрата... Многие сегодня хотят иметь подобные украшения. Говорят, они еще и от всякой нечисти защищают.

Да и разве выдержит какая кикимора столь мощные вибрации радости — ручками своими Сахипямал Умурзаковна с каждой бисерной крупинкой словно долгую, протяжную песню вшивает в полотно — мечты о том, как, увы, пожить самой не удалось...

Она с детства долгонькой была, а люди думали — взрослая. Поехали с подружками в Белорецк в ФЗУ поступать, а их вместо учебы на лесоповал отправили. Сегодня мы представить не можем, как совсем зеленым еще подросткам лес доверяли валить. Такого изуверства девчонки не выдержали. Шесть дней добирались до родных мест. Но даже переночевать не успели — тут же отправили их назад. Три года уже на лесосплаве отработала.

Вспоминает, что в школу ходить не могла — во втором классе сапоги украли. В колхозе дояркой трудилась, коров, овец пасла. Трудовую книжку не дали — сказали, что сгорела. Замуж вышла за вдовца. Попросил: «Помоги двоих детей поднять». А когда приехала к нему в Аскарово — там ребятишек семеро оказалось. Куда уж от них было деваться? В магазин уборщицей устроилась работать. Муж плотничал. Да умер рано — тридцати лет не исполнилось ему. Дети выросли, разъехались кто куда. Но сын Зульфар и дочка Закира с матерью остались. Она им хорошей помощницей всегда была. Шали вязала, кофты, паласы делала. Приданое теперь уже и внукам наготовила — впрок.

Но сгоревший когда-то мамин наряд не давал покоя. Стала старинную одежду собирать, узоры по книгам изучала. Так и пошло.

«Когда садишься бисером полотно расшивать — не стареешь», — сказала мне на прощание Сахипямал Умурзаковна. И я поняла, за каким главным секретом пришла в этот уютный, теплый дом настоящей хранительницы истории — надо помнить, любить и принимать в своей жизни все, даже самое плохое. И тогда лицо твое будет светлым. А люди и в преклонные годы сочтут красивицей.