Получит ли «Пантера» башкирскую прописку?

Нынешняя должность уроженца Учалов капитана первого ранга Андрея Величко довольно мудреная и малопонятная для гражданских — начальник одного из филиалов базы комплексного обслуживания сил флота. «Новонаречением» наш земляк обязан реформе Вооруженных сил. Которая сопрягалась не только с громкими коррупционными скандалами, но и принесла все же зримые подвижки в воинские подразделения. Интересно ли нам, какие? Надеюсь, интересно. И очень многим. Особенно тем, кто жаждет возрождения шефства республики над военным кораблем. Претендентом на эту роль определен один из лучших подводных атомоходов Северного флота — АПЛ «Пантера». Инициатива, кстати, одобрена президентом республики, но пока не реализована.

Недавно Андрей Васильевич традиционно отправился в отпуск на свою малую родину. На личном автомобиле. Лихо и без напряга покорив четыре тысячи верст от Мурманска до Учалов. Запланированной остановкой на самом коротком отрезке пути стала Уфа, встреча с вашим корреспондентом.

— Простите, Андрей Васильевич, но я скептик. Попробуйте развеять мои сомнения в успехе реформы. На взгляд стороннего наблюдателя, кроме переименования должностей, мало что изменилось на флоте.

— Это, конечно, не так. Да, до недавних пор были на Северном флоте так называемые базы. Сформировали одну комплексную 132-ю базу, включив в ее состав все береговые части. Одним из этих филиалов командую я.

— Что это дало?

— Сокращена численность офицерского состава. Правда, гражданских добавилось.

— А вообще офицерам, должно быть, стало намного комфортнее? Зарплату подняли…

— Зарплату подняли. Но и уставные требования повысились.

— А боеспособность? Были времена, когда корабли отирали бока у пирсов, в море выходили редко.

— Подлодки Северного флота постоянно выходят в море. Сегодня просто некорректно сравнивать с девяностыми годами уровень сил постоянной боевой готовности флота.

— Но это и не советское время, когда боевое патрулирование у берегов Америки считалось событием рядовым.

— Не буду говорить о географии боевых походов. Скажу лишь, что те задачи, которые ставят перед флотом, мы стараемся выполнять.

— Выполнять на субмаринах, спроектированных еще в стенах советских конструкторских бюро?

— Надо смотреть правде в глаза. Наши корабли были построены еще в прошлом столетии. Последний корабль сошел со стапелей судоверфи в начале девяностых. Ему уже четверть века! Мы все ждем, когда в составе нашей базы появится атомоход «Юрий Долгорукий». Поэтому моряки несут службу исключительно на кораблях еще советской эпохи. А ведь любая техника, в каких бы лелеющих ее руках она ни находилась, стареет. Поддерживать корабли в боевом состоянии — это дорогое удовольствие, деньги «уплывают» на текущий и капитальный ремонт.

— Но это же проблема государства.

— Государство и пытается ее решить. Закладываются новые проекты, часть кораблей будет закуплена за рубежом.

— На Балтике когда-то был малый противолодочный корабль «Башкортостан». Республика над ним шефствовала. В конце девяностых шефская помощь была весьма зримой: из Башкирии в Балтийск уходили машины с продовольствием, шли железнодорожные цистерны с «горючкой»…

— Я помню эти годы, когда многие регионы и российские мегаполисы стремились хоть как-то помочь флоту. Сегодня моряки в материальной помощи не нуждаются. Но вот душевная поддержка флоту нужна. Какую помощь оказывают своим именным атомным подводным лодкам Рязань, Татария или Карелия? Предоставляют личному составу путевки в местные санатории — все же север есть север, а военная служба медом не мазана, моряки нуждаются в полноценном восстановлении физических сил. Плюс приезд шефских делегаций. Чтобы убедиться, насколько это важно для подводников, достаточно взглянуть на лица моряков, которые буквально светлеют при виде земляков. Понятно, что Гаджиев, Североморск — это Родина, большая, одна на всех. Но ведь есть еще и малая родина, откуда ты родом. И светлая грусть разлуки с ней тебя никогда не отпустит — ни в отсеке субмарины, бороздящей морские глубины, ни на берегу. С другой стороны, такому знаковому региону, как Башкортостан, иметь свой именной корабль, на мой взгляд, это только плюс. Со своей стороны мы сделали все, чтобы республика обрела свою подшефную атомную подводную лодку. На каком этапе произошла пробуксовка, я представления не имею. Моряки по-прежнему надеются на положительный результат. Узнав, что я собрался в отпуск, командир 24-й дивизии капитан первого ранга Константин Кабанцов спрашивал: «Ну что там твои земляки молчат?».

Замечу попутно, что командир «Пантеры» капитан первого ранга Дмитров нынче удостоен высокого звания — стал Героем России.

— Звание Героя России просто так не дают. Выходит, «Пантера» выполняла какую-то ответственную миссию? Поподробней нельзя?

— Это был боевой поход. Командир проявил инициативу при выполнении боевой задачи.

— Приказал потопить условную подводную лодку вероятного противника?

— Нет. Но автономка была сложной. В итоге мы вернули то, что было утеряно за последние двадцать лет.

— А как долго длился поход?

— Ровно столько, сколько положено.

— 45 дней?

— Больше.

— Максимум — 90?

— «Пантера» может и сто суток находиться в море.

— То есть Башкирии «сватают» не устаревшее «железо», а полноценный боевой корабль?

— Безусловно, «Пантера» — одна из самых боеспособных единиц флота.

— Моряков срочной службы в команде подлодки уже нет?

— Еще пять лет назад подводные силы стали комплектоваться за счет контрактников. Матросы по призыву проходят службу исключительно в береговых частях. Это службы обеспечения.

— А по вашим наблюдениям, молодежь, которая приходит на службу сейчас, отличается от своих предшественников?

— Что могу сказать? Нынешние призывники с большей охотой идут на службу. Полтора года назад у меня был призывник из Ярославской области. Отец офицер, всю жизнь прослуживший за пределами страны — в горячих точках, как принято говорить, а сын после первого курса решил отслужить срочную. Отец в звании подполковника с женой решили приехать в день принятия молодыми воинами присяги. Приняли присягу, отец просит показать, в каких условиях придется служить сыну. Показали. Он из казармы вышел потрясенный. На вопросы жены ответил единственной фразой: «Здесь пионерский лагерь». Сегодня для призывников создаются все условия, 30 а то и 40 процентов из них — это молодые люди с высшим образованием. Им по 23 — 24 года, т. е. это люди, которые осознанно приняли решение отслужить. Редко кто из них становится контрактником. Обидно, что не остаются — Вооруженные силы только бы выиграли. Военнослужащие со средним специальным образованием или после школы более охотно подписывают контракты, особенно призванные из глубинок. Это объяснимо: боец по контракту, даже не имея никаких выслуг, получает до 30 тысяч рублей. Я вот навестил своих дедушку с бабушкой, они в Сибае живут, так они рады зарплате в восемь тысяч. Как говорится, почувствуйте разницу.

P. S. Морское собрание РБ поздравляет военных моряков с Днем Военно-Морского Флота. Здоровья, счастья, успехов во всех делах! Семь футов под килем!