Сердце позвало в дальнюю дорогу

Более семидесяти лет прошло с начала Великой Отечественной, но «код войны» все еще живет в памяти детей, внуков и правнуков солдат, отдавших жизнь за освобождение мира от фашизма. И до сей поры многие не знают, где принял последний бой и похоронен отец, дед, прадед… Стерлитамакский общественник Мидхат Хакимов своими силами, с помощью интернета нашел могилу отца в Польше. Съездил туда. А вслед за ним, в подобную поездку отправился еще один стерлитамаковец. Возможно, появятся и другие последователи. О том, какая сила тянет людей в дальние края, рассказал сам Мидхат Гайнанович.

Фронтовые весточки

Я не помню своего отца. Он ушел на фронт, когда мне было меньше двух лет. Из Алкино до Дона, Харькова, Гомеля, Минска и почти до Варшавы шел он на запад. И погиб…

Мой отец родился в небольшой деревне Нижние Леканды, сегодня это Аургазинский район. В характеристике, выданной сельсоветом в 1939 году, написано (правописание сохранено): «национальность татарин, грамотность четверти класс, до октябрьской революции занимался хлебопашеством, в хозяйстве имел одна изба. Скот никакой не имел, земля был один га…».

Отец воевал три года. В это время нас с ним связывали только солдатские треугольники. Писал он довольно часто. Невозможно спокойно читать строки, полные тревоги за возможную гибель и за то, как и кто похоронит его, если это случится на чужой земле.

В детские годы я не задумывался о том, каково расти без отца. Надо сказать, что даже в нашей маленькой деревне таких, как я, было много. И мама делала все, чтобы мы были сыты, хотя суп был из диких трав, одеты и обуты — пусть в заштопанную, но чистую рубашку и добротные лапти.

С годами появились мысли о сыновнем долге, о памяти. По солдатским треугольникам я знал фронтовые дороги отца. Я специально съездил в Алкино, где крестьянин взял в руки оружие, стал солдатом и пошел воевать.

На польской земле

Желание посетить Польшу у меня появилось давно. Первые попытки оказались неудачными. На оформление визы повлияли прохладные отношения двух стран. В конце концов удалось уладить все формальности, и я направился в небольшой польский городок Гарволин, в 70 километрах восточнее Варшавы, где погиб и похоронен отец. Ровно сутки заняла дорога до Варшавы и чуть больше часа — на электричке от Варшавы до Гарволина.

В солнечное осеннее утро мы с помощницей — замечательной девушкой Татьяной Барановской из Самары — вышли на железнодорожной станции Гарволин. Предстояло идти около четырех километров до города. Как только вышли на дорогу, нас догнала машина, за рулем которой сидел молодой паренек. Он предложил нас подвезти. Узнав, куда мы направляемся, привез прямо к воротам воинского кладбища, расположенного на окраине города. От платы за проезд наотрез отказался, сказав что-то вроде: «Я совесть имею».

О том, что я чувствовал, впервые открывая калитку кладбища, где похоронен отец, не стану рассказывать. Уверен, это понятно каждому.

Следы войны

Оказалось это целый мемориальный комплекс с добротным ограждением, ухоженным зеленым газоном и архитектурными сооружениями. Прямо у входа памятная плита, где на двух языках сообщается о том, что здесь похоронены 10 тыс. 288 солдат Красной армии и 405 солдат Войска Польского. Кладбище находится под опекой горсовета Гарволина, где и находится поименный список похороненных солдат.

В центре установлен четырехметровый памятник советскому солдату, вокруг — 156 братских могил, обрамленных камнем, на них установлены надгробные плиты с красной звездой и указанием количества похороненных. У подножия памятника — корзины и букеты цветов, множество лампад.

Уважение поляков к памяти погибших, возможно, связано с их восприятием прошлой войны и фашизма. Иначе и быть не может. Почти полностью разрушенную немцами Варшаву восстанавливали с участием многих стран, в том числе СССР. Поездка в Польшу стала для меня ответом на зов сердца, на зов памяти о дорогом для меня и всех моих родных человеке.