Дерзание на спицах здоровья

Когда-то у белорецкой поэтессы Нины Зиминой вышло эссе под заголовком «Штрихи к портрету».

Мне жутко понравилось это название! Это что-то вроде очерковых заметок, записей на полях блокнота, легких набросков образа человека, о котором рассказываешь. Без лишних подробностей, без анализа, без навязывания идей. Просто — штрих! Чтобы оставить некую тайну, загадку. И пусть читатель сам додумывает образ. Сегодня сделаю несколько штрихов к портрету человека, которого, без преувеличения, в Белорецке знают все. И не только.

Когда в клинике знаменитого академика Илизарова не хватало мест для пациентов, он говорил: «Езжайте в Белорецк, к Юрию Григорьевичу Ларионову».

— У вас походка усталого интеллигента, — говорю ему при встрече.

— Спина болит, — отвечает он.

Странно видеть травматолога, у которого болит спина. Вот написал и понял, что написал ерунду: у травматолога что — кости титановые?

Мы гуляем с ним по Аллее Героев. Он тихо рассказывает об отце, о своей жизни, часто употребляет медицинские термины.

Странные люди эти врачи: думают, что их напрочь латинизированный язык должны понимать все.

Он очень тихий человек. Вернее, скромный. Даже на встречу согласился с превеликим трудом: не хочется, мол, выпячиваться. Он последний из могикан, простите за банальность оборота. Представитель династии врачей, которая стала гордостью города. Его отец построил больницу, которую мы до сих пор величаем заводской. И он тоже построил огромный больничный корпус.

Навстречу нам идут люди:

— Здравствуйте! — они приветствуют его с каким-то особенным чувством, понимают, что перед ними — глыба, медицинское светило.

Правда, само светило совершенно не осознает себя таковым. Просто идет, слегка прихрамывая, отвешивая легкие поклоны всем, кто с ним здоровается. И опять говорит на непонятном для обычного человека медицинском языке.

Я заметил такую деталь: его всегда, даже за глаза, называют исключительно по имени-отчеству. Иного врача могут назвать по фамилии: Иванов, мол, не появился? А его — только Юрий Григорьевич.

Ой, не переусердствовал ли я в восхвалении доктора? Ведь ему это вряд ли понравится…

— Вы счастливый человек? — спрашиваю я.

— Я состоявшийся, — отвечает он.

По-моему, это одно и то же.

Юрий Григорьевич очень хотел стать охотоведом. Охоту всегда любил самозабвенно. Но отец, фанатично преданный врачебному делу, настоял на поступлении в медицинский институт. Ларионов-младший во время учебы не получил ни одной тройки, учился только на 4 и 5.

Уже на пятом курсе он ассистировал знаменитому уфимскому хирургу, который сумел спасти ногу молодой девушке. Студента Ларионова это потрясло. Какие возможности у современной медицины!

А на летних каникулах он поехал к бабушке в Юрюзань. Во дворе ее дома гуляли куры и недавно появившиеся на свет цыплята. У одного ножка почему-то была вывернута в обратную сторону. Юрий взял несчастного, сделал ему укол — усыпил цыпленка. Потом надрезал в нужном месте ножку, перевернул как надо, наложил гипс. Цыпленок выжил и вырос! Вернее — выросла. Потом бабушка хвасталась, что это была одна из лучших ее несушек. Вот так прошла первая самостоятельная операция начинающего ортопеда Ларионова.

Он всегда учился. Искал учителей. Объездил всю Сибирь в поисках врачей-новаторов. Почему именно Сибирь? Потому что там хорошая охота, а это его страсть.

— А зверюшек я, вообще-то, люблю, — неожиданно заявляет доктор, когда мы присели на лавочку.

В Курган к великому Гавриилу Абрамовичу Илизарову он приехал, прочитав в газете об изобретателе нового метода лечения в ортопедии. Через год стал лучшим его учеником. Гавриил Абрамович предпочитал брать в ассистенты только Юрия Ларионова. И только Юрий Григорьевич мог быть гостем в квартире великого хирурга, очень замкнутого человека, который предпочитал иметь с людьми исключительно профессиональные отношения. Вместе они проработали несколько лет.

Илизаров очень хотел, чтобы его лучший ученик остался в научном центре, но Ларионов поспешил на родину.

— Почему уехали? — опять интересуюсь я.

— Здесь охота хорошая, — то ли в шутку, то ли всерьез отвечает Юрий Григорьевич.

Строительство травматологического корпуса в городе начал первый секретарь горкома Вениамин Константинович Сурин. Хотел, чтобы Юрий Григорьевич остался в Белорецке. Его пригласили на работу в Москву. Кстати, сам он туда особо не рвался. Я даже не стал спрашивать, почему. Скорее всего, там просто нет хорошей охоты.

Сурин пригласил на стройку Юрия Григорьевича, дал ему в руки мел и попросил начертить на нулевом цикле границы будущих кабинетов, палат и хозяйственных помещений. «Только не трогайте несущие конструкции», — попросил первый секретарь.

Потом в нашей травматологии лечились люди со всего Советского Союза — от Калининграда до Сахалина. Потому что изобретение Илизарова до сих пор остается непревзойденным. Академик Илизаров мог удлинять ногу на тридцать сантиметров. Наш доктор — на двадцать. Но там — областной центр, а у нас районный. Сам метод Илизарова включает в себя около 600 операций с использованием оригинальной медицинской аппаратуры.

О ЧЁМ РЕЧЬ

Изначально аппарат Илизарова представлял собой обычные спицы из металла, которые соединялись друг с другом на штангах подвижного типа и кольцах. Сегодня прибор модернизирован, его части производятся из легчайшего титана или пластика. Наиболее часто аппарат используется в ортопедической медицине, когда возникает необходимость исправить форму кости, обеспечить ее удлинение или, наоборот, сжатие, исправить различные дефекты опорно-двигательной системы.

Мы проходим мимо Никольского собора.

— Вы верите в Бога? — интересуюсь у человека, который вырос в эпоху воинствующего атеизма.

— Я около Него хожу.

Когда-то жена Юрия Григорьевича страшно заболела. Он делал все, чтобы продлить ее земные дни... Это сложная часть его жизни, в подробности вдаваться не станем. Но доктор понимал, что однажды может наступить конец, и тогда он останется один.

Он дал обет покреститься, если жена выживет. Она выжила.

Он принял крещение.

г. Белорецк.