Попробуй углядеть

За окном заливаются овчарки. На улице — минус 18. Я сижу в Кировском РУВД (а точнее — в отделе полиции № 3 Управления МВД России по Уфе). По заданию редакции мне нужно провести день с инспектором по делам несовершеннолетних. На часах десять утра, в кабинете и. о. начальника отдела Земфиры Султановой — спартанская обстановка, в которую вносит некоторое разнообразие пышущий жаром большой обогреватель.

— Вот только с суточного дежурства, никак согреться не могу, — поясняет Земфира.

Дежурить приходится каждые вторые сутки без отдыха. По идее, в ее подчинении должно быть пять человек (раньше, до реформы милиции, было 16). Но одного не хватает — «недокомплект», второй инспектор в отпуске, третий — в госпитале, а четвертый сейчас повышает квалификацию. Вот и получается, что Земфира Султанова и Алия Хамитова пока работают вдвоем. А в районе на учете состоят 130 несовершеннолетних (один из них судимый) и 116 неблагополучных родителей.

— Сейчас пойдем по трем адресам, где живут неблагополучные родители. После обеда у меня лекция в лицее № 5. Потом я буду работать с материалами, — говорит Алия Хамитова — инспектор, за которым меня «закрепили».

Однако реальная жизнь вносит в эти планы свои коррективы. Не успеваем одеться, как в кабинет заходит женщина — педагог из социально-реабилитационного центра, куда поместили троих детей, недавно изъятых из одной проблемной семьи.

— Как раз сегодня мы должны были выехать на опрос соседей и других свидетелей, так как открыто уголовное дело по статье за жестокое обращение с детьми, но дознаватель дежурит, поэтому все отменилось, — поясняет Земфира Султанова. — А вообще странно, что сегодня у нас народу нет: обычно столпотворение, то бабушка за советом придет — что делать, если внук проявляет нездоровый интерес к алкоголю, то мама с жалобой на то, что у ребенка сотовый телефон в школе пропал… Видимо, из-за мороза затишье.

Мы с Алией одеваемся и выходим на улицу. Машины у инспекторов нет, по адресам они ходят пешком, передвигаются на общественном транспорте. Путь неближний: сегодня надо попасть на улицы Свердлова, Луговую и Школьную.

Садимся в автобус, едем за мост через Белую, где в частном доме на улице Школьной живет женщина, которую уже лишали родительских прав и в 2009 году забрали у нее 5-летнего сына. Но осталась еще младшая дочка, поэтому инспектор должен регулярно проверять обстановку в семье.

По дороге Алия рассказывает о себе: в отделении она работает с 2008 года. Участок у нее немаленький: в него входят деревни Атаевка, Локотки, Мечта, Булгаково. Оказывается, пошел всего третий день, как Алия вышла из декретного отпуска. За двухлетним ребенком присматривают родители мужа. «Деньги нужны», — поясняет инспектор. Но даже не это главное: Алия не может существовать без ежедневного адреналина.

По заснеженной улице мы подходим к частному дому, где живет нерадивая подопечная Алии Хамитовой. На двери висит замок, стучим, никто не открывает. Оголтело лают дворняги. Обходим дом с другой стороны, там еще один вход, где не заперто. Осторожно заходим внутрь. В нос ударяет запах мочи из стоящего у порога ведра, у дверей валяется куча хлама, грязной обуви, пустых бутылок. На столе заплесневелая посуда, окурки, топчаны покрыты старыми, нестиранными одеялами. Работает телевизор, но в помещении никого нет. «Страшно», — шепчет Алия. Я не спорю. Выходим на улицу, в окне едва заметно шевелится занавеска. Возвращаемся к первой двери, которая на этот раз оказалась открытой. На кривой гнилой лестнице стоит жутковатого вида мужик неопределенного возраста, хрипло кашляющий и явно нетрезвый.

— Чего надо? — нелюбезно вопрошает он.

Из долгих пререканий выясняется, что это брат Олеси, которую мы ищем. Наверх он нас пустить отказывается: «Баба у меня там». И говорит, что Олеся с мужем и дочкой уехали на «шабашку» в Затон. Куда именно — не знает, номера сотового телефона Олеси — якобы тоже. Сергей ведет нас в свою берлогу, где по требованию инспектора предъявляет свой паспорт. После чего Алия Хамитова заполняет и вручает ему повестку для Олеси: завтра она должна явиться в комиссию по делам несовершеннолетних.

— А если она не придет? — спрашиваю.

— Тогда придется снова сюда приезжать и вручать новую повестку, — вздыхает Алия. И говорит, что вообще не верит в то, что Олеси нет дома: скорее всего, она прячется в доме, а брат ее покрывает.

Замерзшие, идем обратно к остановке. У нас еще два адреса. Однако неожиданно Алие звонят с работы: нужно срочно вернуться и ехать вместе с участковым на поиски пропавшего мальчика.

Подросток, живущий в Сипайлово, ушел из дома после ссоры с отцом. Уехал к бабушке в Давлеканово, там по прошествии выходных его посадили на обратный автобус до Уфы. Больше мальчика никто не видел. Весь оставшийся день Алия Хамитова и участковый на машине отца подростка занимались его поисками: ездили по адресам, где он может скрываться, опрашивали друзей и знакомых — не видел ли кто мальчика. В восемь вечера Алия вернулась в отдел, чтобы написать отчет о проделанной работе. А потом — снова на поиски… До трех ночи проверяли игровые клубы, так как выяснилось, что парень любил в них бывать. Безрезультатно.

Потом в отделение доставили пьяного несовершеннолетнего: пришлось составлять протокол, вызывать родителей, чтобы забрали подростка. С раннего утра продолжились поиски пропавшего мальчика. Домой Алия приехала только в шестом часу вечера следующего дня… А утром снова надо быть на работе.

Цифры

На учете в качестве неблагополучных в республике состоят 4 тыс. 800 подростков и 5 тыс. 200 родителей.

В каждом районе и городе Башкирии действует одно отделение инспекции по делам несовершеннолетних. В Уфе — 9 подразделений.

По итогам ноября этого года подростки до 18 лет совершили 1 тыс. 238 преступлений. Это на 200 (или 13,9%) правонарушений меньше, чем за аналогичный период прошлого года.

Введение комендантского часа почти вдвое сократило количество преступлений, совершенных детьми и подростками, и на 54% — число преступлений против несовершеннолетних.

КОММЕНТАРИЙ

— Когда приняли закон о полиции, произошло значительное сокращение сотрудников. До этого в республике работали 511 инспекторов по делам несовершеннолетних, теперь — всего 239. В каждом районе — только один сотрудник, и он обслуживает в среднем четыре тысячи несовершеннолетних, 18 образовательных учреждений, 25 — 30 неблагополучных детей и 30 родителей.

То же самое произошло в образовательной сфере в результате оптимизации: школьных инспекторов было 107, не осталось ни одного, сильно сократилось количество социальных педагогов, психологов. Объясняется это тем, что прежде содержание школьных инспекторов финансировали администрации районов, теперь — федеральный бюджет. Мы нашли выход: начали вводить в работу помощников — они не состоят в штате, не носят форму, и их финансируют местные администрации. Такой опыт уже есть в Уфе, Ишимбае и Нефтекамске.