Ювенальная юстиция — волк в овечьей шкуре?

Пилотные проекты, связанные с ювенальной юстицией (ЮЮ) и запущенные в двадцати регионах, породили неоднозначную реакцию в обществе. На различных уровнях заговорили о степени допустимости государственного вмешательства в такую приватную сферу, как семья. Хотя изначально ювенальная юстиция предполагала суды, которые бы рассматривали дела в отношении малолетних преступников. Теперь говорится о том, что ЮЮ позволит отбирать детей у родителей. Причем последние могут быть вовсе не асоциальными элементами, а просто людьми, которые мало зарабатывают, коих в стране большинство. Свою точку зрения на проблему мы попросили высказать парламентария с большим стажем, депутата Госсобрания РБ Михаила Бугеру.

— Михаил Евгеньевич, что вообще происходит на российском правовом поле и нужны ли нам ювенальные суды?

— Давайте начнем со второй части вопроса, потому что необходимость ювенальных судов — это одно, а какие именно приговоры они могут выносить — совсем другое. Поскольку ювенальные суды должны принимать свои решения только на основании законодательства, вначале надо внести в него соответствующие изменения, которые бы предусматривали отбирание детей у родителей и все прочее.

Ювенальная юстиция — это широкое понятие. И прежде надо определить ее цели. Можно согласиться с тем, что судопроизводство в отношении несовершеннолетних должно существенно отличаться от того, которое применяется к взрослым. В принципе это делается и сейчас, например, для подростков предусмотрены более мягкие наказания, отдельные исправительные учреждения, но этого недостаточно. В отличие от взрослого человека у подростка психика еще пластичная, и есть шанс направить его на путь истинный.

— И что же оригинального предлагает ювенальная юстиция?

— В любом случае процедура судопроизводства в отношении несовершеннолетних должна быть иной. Правда, у нас есть подвижки в этом плане — не разрешается проводить некоторые процессуальные действия без участия адвоката, родителей и так далее. Но лучше отдать проблему в руки конкретных специалистов. Пока подготовка кадров для судов у нас заточена только под взрослых, и работа с подростками не является каким-то отдельным направлением. Как, допустим, в полиции, где для работы с несовершеннолетними кадры подбираются особо.

Было бы хорошо, чтобы в юридических институтах готовили специалистов по работе с несовершеннолетними. А вот нужны ли нам отдельно ювенальные суды — не знаю. Скорее всего нет. Ведь тогда придется перестраивать всю судебную систему, на что снова уйдет немало бюджетных денег, в итоге мы получим очередную надстройку, которой нечем будет заниматься.

Что касается приговоров, то лишение родительских прав у нас и так судами практикуется, и нет резона превращаться во вторую Финляндию. Нам такие крайности не нужны.

— Если, по большому счету, у нас все есть, тогда зачем в Госдуме лоббируется законопроект о ювенальной юстиции? Тем более, для этого, как выяснилось, придется сломать уже существующую систему.

— Просто есть люди, которые хотят на проблеме сделать себе имя или войти во власть с помощью данной темы, сделав ее популистской. Под лозунгом, например, «Защита детства», красиво же. А какой дьявол кроется в деталях, их мало волнует. Не исключено, что кто-то видит себя во главе новой структуры и добивается возможности отрезать себе кусок от бюджетного пирога, кто-то и вовсе хочет оседлать распределение госсредств, которые будут выделены на ее создание. Могут быть и другие мотивы, но наиболее вероятные — власть, общественный статус и возможность доступа к бюджетным средствам.

Конечно, не исключено, что некто с чувствительной душой столкнулся с вопиющими фактами в отношении к детям и вознамерился в корне решить проблему. Встречаются и фанатичные революционеры, идущие до конца, они обычно и предлагают самые радикальные меры.

— Революционер-фанатик с чувствительной душой в качестве депутата Госдумы — это уже какой-то триллер.

— В самой Госдуме в настоящий момент подобных персонажей вроде бы нет, но дело в том, что туда именно таких людей и притягивает. Их немало крутится в думских коридорах в качестве представителей различных общественных структур.

— Депутаты республиканского уровня в силах повлиять на ход событий?

— Менять уголовное законодательство, судоустройство — не в нашей компетенции. То же можно сказать и об исполнительной и исправительной сферах. Хотя выступить с законодательной инициативой нам никто не запрещает. Только ее необходимо обстоятельно подготовить, чтобы предложение приняли на общефедеральном уровне. Кроме того, мы можем внести отдельные изменения в административное законодательство.

— Законопроект о ювенальной юстиции в первом чтении был принят Госдумой в 2002 году. Затем о нем на какое-то время подзабыли. Теперь его опять начали продвигать, а в ряде российских регионов вовсю тестируют технологии ЮЮ. Как правильно нужно сформулировать законодательную инициативу, чтобы ее заметили адекватные законотворцы?

— Госдума часто в первом чтении принимает законопроект только за название. За яркий лозунг готовы все проголосовать. А когда начинают вникать в детали, то становится ясно, что проблема трудная, неоднозначная, ее с наскока не решить. Только мы с вами за время беседы обозначили немало дискуссионных моментов: кому это надо, зачем, будет ли лучше от новшества самим детям?

— Ювенальную юстицию как таковую уже окрестили антинародным проектом, когда, по словам правозащитников, за отсутствие апельсинов в холодильнике из вполне благополучной семьи могут забрать ребенка и поместить его в приют. Законопроект еще не принят, но такие прецеденты уже есть. Ситуация обострилась в 2008 году, когда в семейном кодексе появилась поправка, позволяющая органам опеки изымать детей из семьи, если «не обеспечивается надлежащее выполнение родительских обязанностей». Причем формулировка не расшифрована и может трактоваться как угодно.

— Значение поправки — один момент, другой — кто выносит вердикт о том, что обязанности не обеспечиваются. Органы опеки не суд и если им дали такие полномочия, то это чистой воды диктатура и противоречит Конституции. Органы опеки — разновидность исполнительной системы, в отношении вступивших в законную силу решений суда.

— Тем не менее ювенальные технологии уже внедряются в ряде регионов. И некоторые представители государственной власти успели углядеть здесь положительные моменты.

— Единичный положительный эффект не гарантирует, что в итоге мы не впадем в другую крайность. А это неизбежно, когда из благих вроде бы побуждений даются чрезвычайные полномочия. Всегда найдутся те, кто эти полномочия ради собственной выгоды способен превратить в орудие террора.

Законодательные органы субъектов Федерации могут собрать информацию по данному вопросу и провести парламентские слушания с участием представителей заинтересованных министерств и ведомств. Постараться на этих слушаниях выработать взвешенную резолюцию, которую затем направить в Госдуму. Так как вопрос приближается ко второму чтению, то необходимо внести поправки в этот законопроект. Обратиться к депутатскому корпусу доминирующей фракции, депутатам, которые представляют наш регион. Желательно, чтобы проблемой озаботился, как минимум, председатель комитета или Госсобрания. Для чего необходимо организовать обращения по конкретным поводам, представить аналитику, чтобы показать остроту вопроса.

Кстати, граждане могут со своей стороны тоже инициировать ситуацию и обратиться к депутатам, за которых они голосовали, с вопросами, заявлениями, дать им необходимую фактуру. Желательно, чтобы это был или конкретный вопиющий факт, или обобщающий материал. Надо придать огласке происходящее, начать широкое обсуждение темы в СМИ. В любом случае за благополучие семьи и детей нужно бороться.

Толковый словарь

Ювенальная юстиция — правовая основа модели системы учреждений и организаций, осуществляющих правосудие по делам о правонарушениях, совершаемых несовершеннолетними.

КОММЕНТАРИЙ

— Весь смысл ювенальной юстиции — в профилактике повторных преступлений. Однако в обществе почему-то сложилось мнение, что это система для отбирания детей у хороших родителей.

На самом деле дети изымаются из семей не в рамках ювенальной юстиции, а органами опеки и попечительства.

Ювенальная юстиция всегда была и будет, пока у нас есть дети. Точно так же, как существуют педиатрия и педагогика. Ведь наказания для взрослого и подростка абсолютно разные, равно как и мотивы совершения преступления. Поэтому те,
кто высказывается против ювенальной юстиции, несколько заблуждаются.
Если говорить конкретно о ювенальных судах, то их вряд ли будут выводить в отдельную структуру. Поскольку сегодня практически во всех судах работают судьи, которые специализируются на делах в отношении несовершеннолетних. Как правило, это люди с большим жизненным и профессиональным опытом. Но этого недостаточно, необходимо создавать систему тренингов для осужденных несовершеннолетних, а силами заинтересованных социальных органов организовать работу с ними, чтобы подростки повторно не преступали закон.

Пока подобная деятельность осуществляется только в крупных городах.
Но она необходима, чтобы молодого человека чем-то увлечь, дать ему шанс найти работу. Часто подростки идут на преступления из-за нужды. Слишком много соблазнов, кругом яркая реклама, а у него не только денег нет, но и возможности их заработать. Органы профилактики, о которых я говорю, как раз должны помочь найти работу, и главное — переориентировать молодежь из группы риска,
чтобы они стали иначе относиться к жизни, По закону ребенка, в случае его девиантного поведения и если невозможно на него повлиять внутри семьи, определить в спецшколу можно только с 11 лет. Именно с этого возраста начинается ювенальная юстиция для несовершеннолетних, преступивших закон. После 14 лет, как известно, за определенные виды преступлений наступает уголовная ответственность. Поэтому в этот промежуток времени надо успеть исправить подростка.

Я не первый год занимаюсь этой проблемой и уверяю, что спецшкола — не то спецзаведение, которое существовало раньше при органах внутренних дел. Сегодня спецшколы относятся к минобразованию и подход к воспитанию подростков совершенно иной. Мне как-то один парнишка сказал: «Если бы я знал,
что в этой школе работают такие педагоги, я бы сюда сам пришел».

В этих специальных учебных заведениях много различных кружков, с ребятами постоянно занимаются, у них нет ни минуты свободного времени. Кроме того, пребывание в спецшколе не будет указываться в документах, как привлечение к уголовной ответственности, и на биографию выпускника не повлияет, что тоже немаловажно.

Досье

Виталий Быкин работал ювенальным судьей в Таганрогском суде Ростовской области, сейчас возглавляет состав в кассационной инстанции ВС РБ, специализирующейся на рассмотрении уголовных дел в отношении несовершеннолетних.