СРОчное банкротство

В условиях рынка любое предприятие может стать банкротом. Причин тому много, в том числе и некачественный менеджмент. Умелое использование процедуры банкротства позволяет одним получать передышку и выйти из сложного положения, а другим — обворовывать кредиторов и даже захватывать чужие предприятия. О ситуации, сложившейся на рынке банкротств, «РБ» попросила рассказать начальника управления по надзору за исполнением федерального законодательства прокуратуры республики Дмитрия ШЕРСТНЕВА.

— Дмитрий Александрович, процедура введения банкротства часто становится эпицентром конфликтов. Мнения по поводу целесообразности его проведения полярны, начиная от таких, что банкротство — это возможность сохранить предприятия, сменив неэффективных собственников, до того, что банкротство — это узаконенное рейдерство…

— Уж точно не второе. Федеральный закон о несостоятельности и банкротстве, разработан таким образом, чтобы сохранить предприятие. Оказать ему помощь в финансовом оздоровлении. Другое дело, правоприменительная практика сложилась так, что в некоторых случаях, вместо того, чтобы служить орудием защиты прав и законных интересов кредиторов, банкротство превращают в удобный инструмент уклонения от платежей в бюджет и исполнения договорных обязательств. А в некоторых случаях и передела собственности, обогащения определенных групп людей во главе с арбитражным управляющим, распродающих активы предприятия-должника за бесценок. За три года из более тысячи предприятий республики, где была введена процедура конкурсного управления, лишь в двух случаях банкротство закончилось финансовым оздоровлением.

Чтобы было понятней, когда можно говорить о том, что банкротство носит неправомерный характер, приведу две основные схемы. Первая — это когда руководители путем манипуляций выводят активы своих предприятий на сторону, и они становятся неплатежеспособны, а затем вводят процедуру внешнего управления. Зачастую в таких действиях усматривается состав преступления — преднамеренное банкротство. Как правило, такие схемы используют при банкротстве сельскохозяйственно-производственных кооперативов (СПК) и МУПов. Примером может служить вскрытый прокуратурой Краснокамского района случай в СПК «Маяк». Здесь руководитель по своему решению передал основные и оборотные средства предприятия балансовой стоимостью более 33 млн рублей еще несуществующему СПК «Агрофирма «Маяк». Суд признал председателя виновным и вынес приговор. И такие примеры не единичны. Аналогичные факты выявлялись прокурорами Бураевского, Мишкинского, Шаранского районов.
Вторая схема — нарушения уже непосредственно в процессе банкротства, когда управляющие за копейки распродают активы предприятия либо распределяют среди «своих» денежные средства, полученные в процессе реализации имущества. Факты незаконной реализации имущества должника выявляли Туймазинский межрайонный прокурор, прокуроры Стерлитамака и Кушнаренковского района.

— Если схема известна, почему же нет «посадок»?

— Только за полгода возбуждено 10 уголовных дел. Сейчас направлено в суд уголовное дело по факту преднамеренного банкротства стерлитамакского ООО «УЗБАШавто», идет следствие в отношении Стерлитамакской машиностроительной компании и ряда других.

Но надо понимать, «банкротные» дела очень сложны в расследовании, и для выявления злоупотреблений подчас недостаточно даже профессиональной сцепки «юрист плюс экономист». Например, более чем актуальная тема — оценка имущества, реализуемого в процессе банкротства.

Суть заключается в следующем — арбитражный управляющий приходит на предприятие и приглашает независимых оценщиков, с тем чтобы определить сумму активов, подлежащих продаже. Называется цена, после этого начинается длительная процедура реализации имущества или оборудования. Нередко первоначальная цена, которую установили оценщики, к моменту покупки может упасть в два раза. Потом проходит какое-то время, и эти лоты выходят на рынок, но по цене несколько раз дороже не только покупной, но и первоначально названной.

— Можно ли говорить, что в таких случаях оценщики — это аффилированые с управляющим компании?

— Что впрямую аффилированы, конечно, нет. За это предусмотрена уголовная ответственность. Но случаи того, что для проведения подобной процедуры приглашаются «хорошие знакомые», встречаются. Но это необходимо доказать во время следствия. Если, конечно, дело дойдет до возбуждения уголовного дела. И даже в таком случае сделать это весьма сложно. Как правило, у оценщиков припасена отговорка, мол, это рынок: на тот момент сумма имущества стоила копейки, а вот спустя полгода возросла до миллиона.

— И часто выявляются факты злоупотребления со стороны арбитражных управляющих?

— Нередко. К примеру, в Альшеевском районе возбуждено уголовное дело в отношении одного из арбитражных управляющих СПК. Сельхозпредприятие, на котором была введена процедура внешнего управления, имело свое поголовье скота, к слову, ежегодно приносившее прибыль около 2 млн рублей. Тем не менее, арбитражный управляющий, заявив, что денег на содержание КРС нет, сдает его в аренду за 30 тыс. рублей другому сельхозпредприятию. Прокуратура посчитала, что подобными действиями был нанесен ущерб кредиторам.

Или вот еще пример. Есть в Уфе строительное предприятие № 6. Там также введена процедура внешнего управления. По оценкам сумма подлежащих реализации активов составляет 800 тыс. рублей. Между тем только выплаты вознаграждения арбитражному управляющему и его команде, оплата необходимых объявлений в газетах составила 650 тыс. рублей. Казалось бы, оставшиеся 150 тыс. рублей направь на погашение задолженности по зарплате. Но нет, нашлись другие основания, чтобы и эти деньги разделить между специалистами, привлеченными арбитражным управляющим.

Я хочу обратить особое внимание на вопрос очередности удовлетворения требований кредиторов, в числе которых работники предприятия. Сегодня законодательством предусмотрено, что они получают зарплату только после того, как получат «гонорары» арбитражные управляющие и привлеченные ими специалисты. А поэтому конкурсный управляющий не заинтересован в том, чтобы экономить на привлеченных кадрах. Соответственно, увеличиваются расходы на погашение текущих платежей в ущерб интересам работников.

— Контроль за деятельностью арбитражных управляющих сегодня возложен на саморегулируемые организации, в которых они состоят. Получается, что контроля как такового нет?

— Надо сказать, что у прокуратуры очень много вопросов к СРО, которые действуют у нас в республике. В первую очередь, это касается нарушения сроков рассмотрения жалоб и обращений граждан и госорганов на действия арбитражных управляющих. Также нередки нарушения при осуществлении сбора, обработки и хранения информации, раскрываемой управляющими во время текущих отчетов. Приходится признать, что СРО в должной мере не контролируют профессиональную деятельность своих членов, крайне редко заявляют в арбитражный суд об их отстранении от обязанностей управляющих в случае нарушения законодательства о банкротстве.

— Получается, что СРО — это государство в государстве, которое само может наказывать или прощать своих «сотрудников»?

— Не совсем так. Контроль за деятельностью СРО возложен на Росреестр. Правда, закон о защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей ограничил эту структуру в проведении внеплановых проверок арбитражных управляющих. Этот же закон ограничил и полицию в проверке финансово-хозяйственной деятельности организаций-должников. Сегодня сложилась такая ситуация, что нарушения выявляют, а механизма воздействия на нарушителей нет.

Поэтому прокуратура давно уже говорит о необходимости вносить поправки в действующее законодательство.

— Складывается какая-то безвыходная ситуация?

— Я бы не был столь пессимистичен. К примеру, если в прошлом году только прокуратура выявила более 100 нарушений в сфере банкротства, то за полгода текущего — уже 300. К дисциплинарной ответственности привлечено 45 должностных лиц, к административной — 88, восемь человек дисквалифицированы.