Не оказаться сталкерами на своей земле

По словам специалистов, его сила была в 500 раз выше бомб, которые Америка сбросила на Хиросиму и Нагасаки. Спасли свинцово-бетонные стены блока и то, что ликвидаторы аварии ценой собственной жизни и за минимальный срок изолировали его с помощью защитного сооружения.

Так была предотвращена цепь взрывов, которая могла уничтожить половину земного шара. Поэтому 30 ноября, дату установки защитной оболочки (официальное название «Укрытие»), чернобыльцы считают своим Днем победы.

Еда во спасение

Из Башкирии в зону аварии с 1986 по 1990 год было направлено в общей сложности около 13 тысяч ликвидаторов. Из города Агидели — двести человек самых разных профессий. В их числе был и начальник общепита Башкирской атомной станции Рамиль Фаррахов, перед которым в начале 1987 года поставили задачу организовать питание непосредственно на территории четвертого блока.

— Буквально в двухстах метрах от него находился наш административно-бытовой корпус номер два. Раньше там располагалась столовая, но после взрыва оттуда все вывезли. Теперь надо было возобновить ее работу, чтобы ликвидаторы перед работой плотно ели. Так радиация меньше действовала на внутренние органы, — рассказал Рамиль Идрисович, ныне помощник заместителя председателя регионального отделения Союза чернобыльцев России. — Я ездил на продуктовую базу в Чернобыль, тогда город считался чистой зоной, привозил продукты, и моя команда готовила еду. Ежедневно мы кормили по полторы тысячи ликвидаторов. Из-за близости к четвертому блоку у нас был один из опасных участков.

По словам собеседника, радиация — коварная штука. Вне зоны она практически не ощущалась, а возле блока сразу начинало сильно першить в горле. Всем выдавали «лепестки» — маски наподобие тех, что носили во время пандемии. Но молодые и здоровые ребята (Рамилю Фаррахову тогда шел 34-й год) не придавали защите особого значения. Им казалось, что все это ерунда.

Рано утром работников пищеблока привозили во второй административно-бытовой корпус и поздно вечером увозили в вахтовый поселок Зеленый мыс. По двенадцать часов они трудились под гигантским облучением. На территории и в самом корпусе приборы зашкаливало от радиации.

Попал в замес

Директором той столовой была дама, и ей захотелось украсить обеденные столы цветами. Она вызвала Фаррахова и поручила съездить в окрестные заброшенные сады нарвать букеты. Надо сказать, что те условия приравнивались к военному времени, а значит, приказы начальства выполнялись беспрекословно. Конечно, украшать столы зараженными радиацией цветами — та еще идея. Но идиотизм заключался даже не в этом: она послала своего подчиненного фактически под пули.

С начала аварии над зоной отчуждения летали вертолеты, с которых военные отслеживали мародеров. Особенно мародерство процветало в богатом городе Припять, где было чем поживиться. Шайки злоумышленников растаскивали излучающее радиацию имущество, которое вынужденно оставили хозяева, угоняли брошенные автомобили на Кавказ и продавали там за бесценок. Поэтому ответственные лица приняли негласное решение — показательно расстреливать грабителей на месте. Тогда под прицел попали человек пятнадцать. Десять из них были убиты, остальные выжили.

Вот под этот замес и попал Фаррахов. Нашел сад, сел в траву, набрал цветов, как вдруг над ним застрекотал вертолет. Понимая, что сейчас погибнет, он прикрыл голову букетами. Через секунду раздалась очередь из крупнокалиберного пулемета, пули просвистели в метре от него. После чего вертолет улетел. А через несколько минут из зарослей к нему направилась группа милиционеров. Фаррахову заломили руки и учинили допрос: кто такой, откуда и что тут делает. Он все подробно объяснил.

В ответ стражи порядка только удивленно переглянулись. Потом сообщили, что ему крупно повезло с пилотом вертолета: он вначале с минуту ржал, глядя, как тот пытается спрятаться за букетами, а потом сообщил патрульным, что в кустах какой-то душевнобольной цветочки собирает, ему жалко его расстреливать, мол, заберите этого дурака от греха подальше.

— Когда надо мной завис вертолет и я понял, что это конец, — наступила апатия, а реально стало страшно, когда он улетел. Милиционеры порекомендовали мне бежать оттуда. Оказывается, сад располагался на участке очень богатого дома, напичканного ценностями. То есть меня могли просто изрешетить. На ватных ногах я кое-как нашел свою машину и дал деру. Но букеты не выбросил, привез директору столовой, приказ выполнил. Через некоторое время мародеры в зону — ни ногой, как бабка отшептала, — поделился подробностями Рамиль Идрисович.

Флаг на трубу, деньги в карман

Тем временем мировая общественность впала в гнев по поводу аварии, начала требовать от тогдашнего руководителя страны Михаила Горбачева немедленно принять меры. И чтобы снять напряжение, некие стратеги решили над трубой, источавшей десятки тысяч рентген в час (смертельная доза для человека — 100 Р/ч), установить флаг Советского Союза. Отправили к трубе вертолет. Экипаж не успел даже лестницу спустить, как машина рухнула на землю — приборы отказали. Все погибли.

Тогда решили найти добровольца: тому, кто заберется на трубу и установит флаг, пообещали пять тысяч рублей — цена новеньких «Жигулей» по тем временам. В качестве страховки внизу растянули полог. Нашелся 45-летний военнослужащий, призванный в зону через военкомат. Он долез до края трубы, но повесить флаг уже не смог, его поймали в полог.

Ставку повысили до десяти тысяч рублей. Вызвался 19-летний срочник. Парень быстро вскарабкался по трубе, накрепко прикрутил флаг, и едва начал слезать, как силы его покинули, и он полетел вниз. Его тоже благополучно поймали. Обоим рассовали по карманам заработанные деньги и отправили в госпиталь. Профессор, который руководил «операцией», заметил: первый проживет два-три месяца, второй — не больше полугода.

Жизнь после

Вахта Рамиля Фаррахова продлилась 18 дней. За риск его впоследствии наградили двумя ведомственными орденами: «Героя Чернобыля Украины» он получил в Киеве, во время президентства Януковича, «Героя Чернобыля России» лет восемь назад в Москве ему вручил депутат Госдумы Сергей Миронов. На Международный съезд чернобыльцев тогда приехали участники со всего мира: из Франции, Японии, Германии, Израиля, Беларуси и многих других стран. Украинских ликвидаторов в Москву не отпустили.

После работы в зоне отчуждения Рамиль Идрисович рванул в Кисловодск. Случайно узнал о существовании программы очищения крови от радиационных элементов, которую там проводили. Звал с собой коллег, но те не поехали, поспешили домой, к семьям, детям. Зря, уверен собеседник, остались бы в живых.

Послесловие

Ришат ГАЙНУЛЛИН, председатель Башкирской общественной организации инвалидов «Союз «Чернобыль», первый заместитель председателя Общероссийской общественной организации «Союз чернобыльцев России»:

— Меня направили в Чернобыль, когда я служил в армии, в 20-летнем возрасте. Всего было четыре различные по срокам командировки: в течение месяца, недельные, однодневные. В общей сложности в военном билете отмечено — полтора года. Непосредственно в зоне отчуждения находился, если суммировать, полгода.

Работа была разная: захоронение радиоактивных отходов после взрыва, дезактивация, уничтожение рыжего леса, разбор ангаров, металлоконструкций и так далее.

В связи со сложившейся ситуацией в мире хотелось бы сказать всем жителям нашей страны и республики: нужно осознать произошедшее в Чернобыле, чтобы больше не допускать подобного. И надо очень грамотно обращаться с ядерным оружием, которое чревато страшными последствиями для всего человечества. Радиация не щадит никого.

Такими вещами нельзя манипулировать, победителей не будет. Потому нам надо всеми силами сохранить мир на Земле.