Мягкая агрессия «иноземцев»

Госдума РФ приняла во втором и третьем чтениях закон о защите русского языка от чрезмерного употребления иностранных слов.

Поправки вносятся в майский закон 2005 года «О государственном языке РФ», которому предшествовал федеральный закон от 25 октября 1991 года «О языках народов Российской Федерации». Теперь иностранным словам, имеющим равноценные синонимы на русском, придется исчезнуть из официальной речи.

В документе так и сказано: недопустимо использование «иностранных слов, за исключением не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке, перечень которых содержится в нормативных словарях».

Запрет касается и написания кириллицей английских слов. Поправки к закону о языке также предусматривают контроль «за соблюдением должностными лицами органов и организаций, гражданами Российской Федерации норм современного русского литературного языка». Документ подчеркивает объединяющую роль русского языка как государственного в едином многонациональном государстве.

Стоит сказать, что это не первая попытка «защитить» русский язык, то есть отстоять его национальное своеобразие. Двести лет назад, в начале XIX века, возникла полемика между западниками и славянофилами: одни стремились организовать жизнь в России на европейский лад, другие — оградить традиционный уклад жизни в стране от иностранного влияния. В то время президент Российской Академии наук, министр народного просвещения А. С. Шишков писал: «Иностранец научит меня своему языку, своим нравам, своим обычаям, своим обрядам; воспалит мою любовь к ним; а мне надобно любить свои». Известно, что В. И. Даль, русский писатель, этнограф, лексикограф, создавший «Толковый словарь живого великорусского языка», предлагал вместо иностранных слов использовать слова с русскими корнями и включал их в свой словарь, например, атмосфера — колоземица. Убежденным славянофилом был К. С. Аксаков, сын С. Т. Аксакова.

Но, как видим, ожесточенные дискуссии славянофилов с западниками не помогли избавить русскую речь от таких прочно внедрившихся «иноземцев», как атмосфера, галоши, протокол, паспорт, и многих-многих других. Особенно активно процесс заимствования протекает в эпохи социальных потрясений. Это и эпоха Петра I, и Октябрьская революция, и наше время.

Активное проникновение заимствований в нашу речь, их освоение и исчезновение (кто теперь помнит слово из 90-х «ваучер»?) мы наблюдаем и на примере Уфы. В языкознании есть такое понятие — лингвистический облик современного города, или языковой портрет города. Имеются в виду наименования улиц, площадей, районов, точечных городских объектов. Так, в нашем городе в большинстве случаев названия точечных городских объектов прямо указывают на услугу: «Банк», «Почтовое отделение». Как правило, это русские слова. Полностью заимствованием являются такие названия, как «SUZUKI», «O’STIN», «GLANCE», «OGGI», «Rieker», «Reebok», «Ecco», «H&M» и другие. Многие слова — бренды известных марок, что оправдывает их употребление в качестве единственно возможного наименования. Они составляют около 5 — 7 процентов от общего числа примеров. Иностранное слово часто передается русскими буквами: «Инканто», «Л’Этуаль», ООО «Бакс», «Бьюти». В названии нередко сочетаются русские и иностранные буквы: «Фото Lov’kа», «ВыBeerай», «Чайкoff». При этом, если читатель не знает иностранного языка, по названию невозможно определить сферу деятельности объекта.

Для нашего края естественны названия с национальным оттенком, в том числе имена собственные: магазины «Ирендык», «Дуслык», «Биш» (по-башкирски «пять»), «Икмек», «Азык-Тулек», «У Ибрагимыча», «Галия-сервис», «Алсу», «Айгуль», «Зухра». Они отражают природные, исторические и культурные особенности Башкортостана. Например, парк культуры и отдыха «Кашкадан», турфирма «Хазина», кулинария «Кыстыбый», дом детского творчества «Юлдаш», бистро «Тан».

Напомню, что башкирский язык — второй государственный язык в нашей республике.

Обычно, говоря о городе, мы вспоминаем его шум, уличное многозвучие и не задумываемся, что на его улицах нас окружает такой же интенсивный языковой шум. Часто все типы названий можно увидеть на одном здании, и наши глаза, наше сознание непроизвольно ловят знакомые и незнакомые слова. Упорядочить эту пеструю языковую картину сегодня достаточно сложно. Часть иноязычных названий нельзя заменить русскими по закону «О рекламе»: у иностранного бренда должно быть оригинальное наименование. Кроме того, владелец магазина или фирмы, выбирая название, часто предпочитает более благозвучное и не совсем понятное иноязычное слово, предполагая, что оно будет привлекательнее для потенциального покупателя или заказчика.

Не только язык, но и внешний вид — цвет, размер, графика — вывесок с названиями наших городских объектов требуют критического пересмотра. Как правило, даже размещенные на одном здании, они существуют каждая сама по себе, не образуя гармоничного единства.

Хочется надеяться, что правительственный законопроект о защите русского языка от чрезмерного употребления иностранных слов даст выверенный правовой инструмент для ограничения использования иноязычной лексики. Есть пример Франции, где политика государства с 1975 года направлена на чистоту языка, и иностранные слова, прежде чем войти в состав французского языка, утверждаются на уровне Французской Академии и рекомендуются ею к употреблению.

Средства массовой информации ограничены в употреблении таких слов этими рекомендациями. Для нас законопроект о защите русского языка — очередная возможность отстоять его национальное своеобразие.

«По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности».

Константин ПАУСТОВСКИЙ.

В ТЕМУ

Говорим «френдли», подразумеваем…

Недавно довелось поучаствовать в двухдневном семинаре, который проводили москвичи, представители одной очень известной и уважаемой организации. Перед нами выступали высокообразованные, успешные в своем деле люди, казалось бы, в совершенстве владеющие русским языком. Но эффект от их выступления был, прямо скажем, противоположным. Столичные гости говорили вроде бы красиво, легко и убедительно, но их речь не оставила ничего, кроме ощущения словоблудия и полного абсурда. Впечатление такое, что говорить на нормальном русском языке ныне считается признаком отсталости и провинциальности: хочешь выглядеть продвинутым — сыпь направо и налево англицизмами, чем больше, тем лучше.

Вот сказал «Наблюдаем лакуны» вместо кондового «У студентов есть пробелы в знаниях» — и все сразу поняли, какой ты умный. Откровенно говоря, сидящие рядом коллеги то и дело обращались ко мне за переводом как к преподавателю иностранного языка. Потому что всем остальным вникнуть в смысл выражений вроде «Эта тема войдет во все куррикулумы», «Обратите внимание на бенифиты», «Подсказать типсы», «Получили большой бэкграунд компетенций» довольно-таки затруднительно. Но в целом семинар получился веселым: нагромождение иностранных заимствований было настолько нелепым, что так и просилось в блокнот к юмористу. К слову «креативный» все уже успели привыкнуть, оно стало намного более популярным, чем «творческий», и вдруг уважаемые спикеры (простите мой английский) озадачили новым понятием — «креативно-творческий». Или, к примеру, «прозрачность и транспарентность» — чувствуете, каким богатым содержанием наполнилось непритязательное русское слово, когда к нему приставили импортный аналог? А как вам фразы «Генерить идеи» (даже не генерировать!), «В моем спиче», «Быть френдли к бизнесу» из уст доктора наук? Видно, безнадежно устарел знаменитый критик Белинский, который когда-то написал: «Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, — значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус». Между прочим, лет семь назад баннер с этим изречением висел на одной из уфимских улиц. Но этого уже никто не помнит.

Галина ВАСИЛЬЕВА,
кандидат филологических наук.