Языковые гастарбайтеры

Отдельным согражданам очень нравится украшать речь изразцами импортных слов. Когда рост числа фанатов иностранной лексики начинает зашкаливать, неконтролируемый процесс приводит в нервное возбуждение общественность, а затем и власть. Возмущение масс выплескивается на страницы СМИ: доколе позволительно нарушать нормы русского литературного? Процесс давний. Сокрушался по этому поводу не только «солнце поэзии» Пушкин, но и более «возрастные» классики литературы, один из которых, боровшийся за чистоту французского, будет упомянут чуть ниже. Спор о том, стоит ли привечать заимствованные слова, если у них есть русские аналоги, нескончаем. Истории известны периоды активного заимствования из латыни, немецкого, французского. Настала очередь затяжного периода англицизмов. Существует ли инструментарий, способный укротить стихийное проникновение или исчезновение их из словарного оборота? Почему такой лексический массив за короткий промежуток времени переполнил не только бытовую речь, но и официальную, разбираемся с доцентом Бирского филиала Уфимского университета науки и технологий, председателем местного отделения Собора русских Башкортостана Ольгой КУРБАТОВОЙ.

Очередной крестовый поход?

— В 2014 году несколько депутатов внесли в Госдуму законопроект, который предусматривал штрафы за злоупотребление иностранными терминами. Причем предполагалось взимать штрафы с должностных лиц и организаций. Обошлось. Но вот в конце прошлого года Госдума в первом чтении приняла закон о защите русского языка. А недавно указом Путина внесены изменения в «Основы государственной культурной политики» России, объявлена борьба с «излишним использованием иностранной лексики». Не перегнут исполнители палку, выполняя предписания сверху?

— Власти осознали проблему — уже хорошо. Но не все так просто. С одной стороны, молодежь наша уже не говорит на чистом русском литературном языке. Даже на бытовом уровне отдают предпочтение англицизмам. Русский язык достойный, богатый и красивый. Вспомните, что сказал Константин Паустовский: «Нам дан во владение самый богатый, меткий, могучий и поистине волшебный русский язык». Но порой на глазах происходит его уничижение. С другой стороны, страшно представить, что произойдет, если русский язык очистить вообще от любых других присутствий. Каким скудным станет наш словарный запас! И каково будет без англицизмов, например, работать программистам? Поэтому перегибать палку неразумно.

МЫСЛИ ВСЛУХ

Отринув мои подозрения в возможной кампанейщине по изгнанию всех заимствований, Ольга Алексеевна шутливо предложила перейти на древнерусский. Так сказать, для консенсуса (да простят меня ненавистники иностранных слов). И эта мысль мне понравилась. Но, порассуждав на досуге, я пришел к выводу, что подобная реформа по масштабам будет равнозначна революции. А вот ввести в оборот диалектизмы — другое дело.

Наши предки даже ругались не в пример современным охальникам. Певуче у них получалось, фонетический ряд излучал не желание оскорбить, унизить, а нес заряд отеческого упрека, лишенного агрессии. Попробуйте произнести нараспев:

ку-ле-ма (неуклюжий, неловкий человек). Или дро-во-лом. Вот это раскатистое «о», когда звук произносится легко, свободно, его можно тянуть, петь, способно ввести в заблуждение по поводу истинного значения слова — дурак (чувствуете, как грубо на современный-то лад?). А вот еще — пы-ня. Даю подсказку: это о девушках так говорили. Мнится добрая, покладистая, простодушная? Увы, это не «разлюбезная Катерина Матвеевна», что являлась «чисто лебедь» в грезах красноармейцу Сухову. Как раз наоборот — гордая, надутая, недоступная девица.

Навсегда избавиться от заимствований можно и по примеру наших в прошлом братьев-украинцев. Едва обретя незалежность, они принялись истово перекраивать мову. Двадцать лет назад, приехав в Крым на международный семинар журналистов, мы с российскими коллегами не могли сдержать смех, вслушиваясь в нелепые неологизмы. Читатель может сам оценить, только не подумайте, что «штрык» — это калька воровского жаргона. Это всего лишь укол. А «чахлик невмеручий» — так вообще сказочный персонаж Кощей Бессмертный. Короче говоря, и это не наш путь.

Наш путь, если судить по барометру в высоких кабинетах, — безжалостное корчевание иноземного чертополоха. Это посыл красноречиво озвучила Валентина Матвиенко. Спикер Совета Федерации прочитала стихи, составленные почти сплошь из сленговых англицизмов. Любопытное творчество неизвестного автора:

Осознав все наши траблы,
В ностальгической печали
Вспоминаем, как бойфрендов
Женихами называли,
Вместо кастинга смотрины
Наши мамы проводили,
И не мэны, а мужчины
Девушкам цветы дарили.
Вечеринкой была пати,
Улучшением апгрейд.
Может, все-таки нам хватит
Русских обижать людей?

Право на существование

— И все же, Ольга Алексеевна, согласитесь: если иностранное слово влилось в речевой оборот, значит, оно имеет право на жизнь? Многие заимствования с успехом обживаются, вносятся в современные словари буквально оптом.

— Конечно, есть такая тенденция. Навскидку даже не вспомню самое популярное. Не подскажете?

— Гугл, например.

— Правильно, Гугл. Можно привести массу других примеров: риэлтор, дилер, менеджер, офис, файл, фастфуд. Мы настолько свыклись с присутствием этих слов в обыденной речи, что уже не считаем их чужеродными. Никуда от этого не деться.

МЫСЛИ ВСЛУХ

Ну как же, как же, даже Пушкин, вооруженный всего лишь гусиным пером, сокрушался:

А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами…

Нынешние борцы с «иноплеменными» словами настроены решительно. «Мы избавимся от кешбэков, билбордов, сейлов», — задиристо заявила глава комитета Госдумы по культуре Елена Ямпольская. А как? Волнорезами в виде законов мутные воды импортных оборотов не остановить: просочатся. К тому же и в зеркало кое-кому пора бы взглянуть: не отразится ли в нем кто-нибудь при власти, придумавший знаменитый «отрицательный рост экономики»? «Имеет место быть» — тоже классика бюрократического сленга. Мусорят не только блогеры, рэперы и криминал, ботающий по фене. Технократы пришли во власть со своим «приданым»: кластерами, КОЛ-фактором, субстантивностью, форсайтами… Кто-то даже попытался составить словарь молодых технократов. Не вижу смысла тратить время на эту забугорную заумь. Просто адский кринж, сказал бы кто-нибудь из молодых, но не технократ.

Неча брать у бедных

— В XIX веке славянофилы пытались запретить кальки с французского, поскольку не одна пушкинская Татьяна, воспитанная на французских романах, «выражалася с трудом на языке своем родном». Сегодня многие претензии выглядят нелепо: разве не воспринимаются исконно русскими слова развитие или трогательный? Пушкин и сам был крайне недоволен новомодным словцом «беременность». Говорил, что «жинка его снова брюхата».

— Мы считаем Пушкина и его героев исконно русскими. А если вдуматься, на каком языке говорили его герои-дворяне? Но при этом Татьяна любила русские сказки и внимала русской няне, носителю коренного языка. Все-таки хватало ума поместному дворянству учить детей разговаривать на родном языке. Аристократические особы не видели жизни за пределами светских салонов, и русский язык был им чужд. В противовес им хочу привести в качестве примера позицию Тургенева. Иван Сергеевич фактически был западником, владел несколькими европейскими языками, но предпочтение отдавал русскому, истово защищая его. «Берегите чистоту языка как святыню, — писал он княжне Е. В. Львовой. — Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и глубок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас». При этом, находясь в Париже, он изучал испанский, чтобы читать Кальдерона на языке оригинала. Даже перевел «Манон Леско» с французского языка на испанский.

Мэрский пример

— В советское время с канцеляритом все же как-то пытались бороться. Что нужно предпринять, чтобы придать свободу языку?

— Вам нравится слово спичрайтер? А спикер?

— Уж не на газеты ли вы ссылаетесь?

— В том числе. Глава города — обязательно мэр или даже сити-менеджер. Оправданно ли? По моим наблюдениям, чем дальше от столиц, тем реже люди щеголяют иностранными заимствованиями. В Бирске принято говорить «глава города», «глава района».

Кошелёк пухнет, язык беднеет

— Мой коллега в свое время работал в отделе пропаганды горкома партии. Он вспоминает, как к нему в кабинет, смущаясь, заходили директора крупных предприятий, чтобы выпросить подписку на журналы, книги. Люди читали! Годами собирали семейные библиотеки… Нынче копят на джип в гараже. Изменилась система ценностей. Кошелек пухнет, мозги сушатся, язык беднеет. Или я излишне категоричен?

— Люди мало читают, поэтому плохо владеют языком. На какие только ухищрения мы не идем, чтобы студенты читали: устраиваем различные конкурсы, диспуты. Я сформирована советским строем, советской закалкой, для меня книга священна, я ее воспринимаю как живой организм, на каком-то физическом уровне, когда прикасаюсь к страницам. А теперь было бы прекрасно, если б эту книжку студенты в интернете прочитали, все равно там сидят круглые сутки. Но нет этой тяги! Все начинается с семьи. Если в семье хотя бы один родитель читает — это хороший пример. Хотя и этого недостаточно. Надо, чтобы о содержании говорили, анализировали, чтобы восхищались красотой художественного слога.

ЕГЭ крадёт память

— Я заметил такую особенность: не дождавшись завоза новинки в книжный магазин, читаю с экрана компьютера и через день-два ловлю себя на мысли, что не помню, о чем повествование…

— Мне тоже иногда приходится читать с экрана, если знаю, что надо с этим текстом обязательно познакомиться. И где-то на десятой странице становится грустно, потому что теряется, исчезает нить изложения. Видимо, потому, что нет внутренней связи, абстрагировано все. В студенческие годы приходилось наизусть заучивать огромный массив не только стихов — главы прозаических произведений. Отрывки из художественной литературы обязаны были знать, как семинарист в бурсе «Отче наш». Что происходит с нынешним поколением? Только что говорили — в голове ничего не осталось. Слабая оперативная память? Может, отсутствует тренировка ума, зрительной памяти?

— Зачем она студенту, если телефон под рукой?

— Палочка-выручалочка студентов — мобильный телефон, они бесконечно в него заглядывают. Спрашиваю: «А придете в школу, так же будете с телефоном в руке проводить уроки?» Эта линия поведения навязана пресловутым ЕГЭ. Как мыслит современный школьник: литературу сдавать не надо, зачем тогда читать книги?

Мольер тоже ломал копья

— Плюс ко всему подростки, студенты, в том числе гуманитарии, злоупотребляют штампами и клише. Их отравляют социальные сети, стилистически далекие от литературной речи, фонтанирующие малопонятным жаргоном. Но, согласитесь, так было из века в век, если судить по творчеству Мольера. В пьесе «Смешные жеманницы» (на минутку, это 1659 год!) он высмеивал модный малопонятный жаргон, заменяющий общепринятый язык. Может, ни к чему копья ломать, как-нибудь все образуется — молодые люди повзрослеют, поумнеют?

— Героиням Мольера нужно было показать, что они из другой социальной сферы, статусом повыше. Мотив: я лучше, я обладаю способностью говорить иначе. Дети тоже придумывают тарабарский язык, чтобы взрослые не понимали.

— И к чему мы в итоге пришли? Борьба за чистоту языка ведется со Средневековья, а результаты не впечатляют.

— Не все так драматично: новые слова пополняют лексикон, русский язык обогатится новыми синонимами. А ненужные слова все равно «отвалятся».

КСТАТИ

Заимствования сейчас происходят чаще всего в следующих сферах:

компьютерные технологии и сервисы: айпад, бот, вебинар, виджет, подкаст;
средства связи и телекоммуникации: блютуз, вай-фай, хотспот;
мобильная телефония: андроид, смартфон, тачфон;
социальные сети и блоги: френд, фолловер, микроблогинг, твит, троллинг;
спорт: беллиданс, зорбинг, паркур, роупджампинг.

АВТОРИТЕТНО

Максим Кронгауз, доктор филологических наук, директор Института лингвистики Российского государственного гуманитарного университета:

— Английский влияет на все языки. Достоинство русского языка в том, что он довольно легко усваивает заимствованные слова и «одомашнивает» их при помощи добавления русских приставок, суффиксов. С этим русский язык хорошо справляется.

А КАК У НИХ?

Во Франции, которая имеет длительную традицию защиты чистоты языка, в 1994 году был принят Закон об использовании французского языка («Закон Тубона»), запрещающий необоснованное использование англоамериканизмов в публичной и официальной речи под угрозой большого штрафа (от 5 тыс. франков для физического лица и 25 тыс. франков для юридического). Специальные цензоры следят за употреблением заимствований в газетах, журналах, на радио и телевидении.

Правда, следует заметить, что за все время действия этого закона был отмечен только один случай его применения.