Вернувшийся из США учёный с мировым именем работает в межвузовском кампусе Уфы

Уроженец Уфы, доктор физико-математических наук, профессор Искандер АХАТОВ много лет проработал в ведущих университетах США, руководил научным центром Сколковского института науки и технологий. В 2022 году он вернулся в родной город, чтобы участвовать в создании новых лабораторий в БГМУ и в межвузовском кампусе НОЦ. Он поделился с «РБ» своими мыслями о том, чем отличаются подходы к образованию у нас и за рубежом, и какое будущее ожидает башкирскую и российскую науку.

Вокруг света

— Искандер Шаукатович, с чего начинался ваш путь в науке?

— Я родился в Уфе в 1956 году, учился в 39-й школе. В 60 — 70-е годы в СССР был бум технических наук, и я выбрал для себя профессию физика. Окончил физфак и аспирантуру механико-математического факультета МГУ, защитил кандидатскую и вернулся в Уфу. Много лет работал на физфаке и матфаке БГУ — прошел путь от ассистента до профессора, заведующего кафедрой. Докторскую диссертацию защитил в Новосибирске, в Институте гидродинамики Сибирского отделения РАН.

В 90-х стало возможным свободно выезжать за границу, и я какое-то время работал приглашенным профессором в Геттингенском университете в Германии. В это же время был заместителем председателя президиума Уфимского научного центра РАН и директором Института механики РАН. А потом выиграл грант и уехал в США.

Сначала работал в Бостонском университете, потом в Ренсселаирском университете в штате Нью-Йорк. Затем получил профессорскую позицию в университете в Северной Дакоте — читал лекции, занимался научной деятельностью. Свободно владею английским, выучил его еще в юности.

В США я проработал 12 лет, а в 2010 году российское правительство объявило конкурс мегагрантов. Коллеги из БГУ пригласили меня поучаствовать в создании заявки — и мы выиграли. Мегагрант назывался «Создание научного центра по микронаномасштабной динамике дисперсных систем».

Следующие четыре года я провел в разъездах из США в Уфу и обратно. Было очень трудно работать в таком режиме, но в результате мы построили при БГУ научный центр, который до сих пор работает.

— В какой области вы работали?

— Гидродинамика многофазных систем — моя основная специальность. Я занимаюсь фундаментальными исследованиями и их приложениями в энергетике, в материалах и в биомедицине.

— А когда вы окончательно вернулись в Россию?

— Во время работы над проектом по мегагранту я много взаимодействовал с руководством министерства образования и науки в Москве в фонде Сколково. В результате мне предложили принять участие в создании Сколковского института науки и технологий. И я согласился. В 2014 году я переехал в Сколково, где проработал следующие восемь лет.

Я фактически создал в Сколтехе два научных центра. Один из них —Центр добычи углеводородов, он сейчас успешно работает и активно взаимодействует с Уфимским государственным нефтяным техническим университетом. Второй — Центр технологии материалов. Когда создавался Евразийский НОЦ, я приезжал в составе делегации Сколтеха подписывать соглашение о вхождении Сколтеха в НОЦ. Мы организовали здесь лекторий — сейчас профессора Сколтеха регулярно приезжают в Уфу с популярными лекциями для школьников, студентов и молодых научных сотрудников.

А в 2022 году я переехал в Уфу — пригласили в БГМУ на должность проректора по научной и международной деятельности. Сейчас постепенно отхожу от административной работы и занимаюсь только научными проектами в сотрудничестве с БГМУ, другими университетами и институтами Российской Академии Наук.

— Часто уехавшие за границу ученые не хотят возвращаться на Родину. А у вас не было желания остаться в США?

— Для меня всегда на первом месте наука. Я уехал из России только потому, что в 90-е здесь не было никаких условий для работы. Не все ученые это выдерживали, многие ушли в индустрию, в нефтяной бизнес, а кто-то уехал за границу. Однако когда в России начались процессы возрождения науки и образования, я вернулся.

То же самое сейчас происходит и в Башкортостане — руководство региона прикладывает большие усилия к возрождению образования и науки в республике. Поэтому я с удовольствием участвую в создании и налаживании работы Евразийского НОЦ и кампуса.

Научный потенциал Башкортостана всегда был очень высок. Академическое сообщество республики — это почти полторы тысячи научных сотрудников УФИЦ РАН, высококлассных специалистов. Активно развиваются университеты. В БГМУ всегда была сильная клиническая база, а сейчас стала развиваться еще и фундаментальная наука.

Борьба за качество

— Чем отличаются подходы к научной деятельности у нас и за рубежом?

— В целом наука сейчас находится на спаде во всем мире. Престиж научного сотрудника снизился везде — и в России, и в США. Конечно, финансирование там лучше. Но есть такой момент: если в России многие ученые, преподаватели готовы работать за невысокую зарплату, и работать хорошо, то в США таких просто нет. То есть если бы там платили за науку столько же, сколько платят у нас, американцы бы ею не занимались вообще. И даже при нынешнем финансировании желающих немного — американская молодежь предпочитает идти в адвокаты, стоматологи или в бизнес, который всегда и везде оплачивается лучше науки.

Уже в те годы, когда я преподавал в США, в университетах училось очень много иностранных студентов, китайцев и индусов, кое-где даже больше, чем американцев. Много было и преподавателей-китайцев. В Америке заинтересованы в том, чтобы наиболее успешные выпускники оставались в стране, для них создаются особые условия, это называется «борьба за умы». Однако многие все равно возвращаются в Китай — наука там тоже сейчас очень активно развивается, быстро строятся университеты, а гранты на науку в Китае сейчас даже больше, чем в США.

Чему еще можно поучиться у США — у них очень много университетов, буквально на каждого в стране хватит. Я считаю, что это правильный путь, даже если часть этих вузов дает весьма посредственное образование. У нас порой можно услышать такое мнение: «Расплодилось этих университетов, пора часть из них закрыть!» Но пусть лучше молодежь сидит за партами и учится, чем по улицам болтается. Ведь учебные заведения не просто дают образование, но и воспитывают, и дисциплинируют.

— Молодежь у нас сейчас идет в науку? Есть кого учить?

— Есть, но их немного. Ученых вообще никогда не бывает много — для этого нужен особый склад ума, когда решение сложных задач приносит удовольствие. Нельзя заставить заниматься наукой, и никакие деньги не сделают из человека ученого, но искать желающих, поощрять их, создавать им условия необходимо. В нашей республике всегда были очень крепкие научно-образовательные традиции, их нужно возрождать и укреплять.

— Что делается в Башкирии для поддержки науки?

— Самое важное — это, конечно, появление межвузовского кампуса. Кампус — это ведь не только научные лаборатории с оборудованием, но и место, где молодежь может собираться, встречаться с интересными людьми, слушать лекции. Создается среда для молодых людей, которые хотели бы заниматься наукой, творить, это очень важно.

Усилия главы республики по созданию кампуса абсолютно беспрецедентны: мы открыли его первыми в стране. Это очень серьезный показатель работы регионального правительства и главы лично. Уже роют котлованы для второй очереди кампуса. Растет финансирование науки, республика выделяет приличные деньги на мегагранты.

Большое строительство за счет своих средств ведет БГМУ, в котором я работаю. Недавно построен 12-й корпус, в нем располагается Институт фундаментальной медицины, оборудование куплено по программе финансирования вузов «Приоритет». Великолепным современным оборудованием оснащены также и наши лаборатории, недавно открытые в кампусе.

— Чем занимаются созданные БГМУ в кампусе лаборатории?

— Мы развиваем инженерную медицину: инновационные технологии и математические методы в биомедицине. Например, лаборатория аддитивных технологий создана для изготовления костных имплантов на 3D-принтерах. Их можно делать из различных материалов — пока что мы используем для этого пластик и осваиваем принтеры. Взаимодействуем со Сколтехом, где печатаются импланты из керамики и титана.

Импланты, например, для замены тазобедренного или коленного суставов — персонифицированные изделия: каждый из них изготавливается по параметрам конкретного пациента. Разработкой их дизайна занимается лаборатория математического моделирования. Пока идут эксперименты, но в ближайшем будущем мы получим регистрационное удостоверение, и импланты можно будет ставить пациентам.

В планы лаборатории также входит изготовление имплантов из полиэфирэфиркетона, сейчас осваиваем технологию печати. Импланты из этого уникального материала обладают высокой биосовместимостью, но в России его практически нигде не делают. Мы планируем организовать в республике полный цикл производства персонифицированных имплантов — это и называется технологический суверенитет в биомедицине.

Фото Рината РАЗАПОВА.