Наш резидент в Сколково

Первым резидентом инновационного центра Сколково в сфере биомедицинских технологий из Башкирии стал известный в республике онколог профессор Шамиль Ганцев. Проект, который представила возглавляемая им группа ученых, успешно прошел международную экспертизу и сейчас претендует на первый грант. Подробности — в беседе с заведующим кафедрой, директором НИИ и клиники онкологии Республиканского клинического онкологического диспансера, чл.-корр. АН РБ доктором медицинских наук Шамилем Ганцевым и координатором международных проектов НИИ онкологии БГМУ Рустэмом Амировым.

Корр.: Название «Сколково» у всех на устах, однако четкое понимание, что же на самом деле представляет собой этот инновационный центр, есть далеко не у многих...

Шамиль Ганцев: В России есть проблема востребованности научных открытий. Раньше этим полностью занималось государство, оно определяло, что из этих открытий нужно внедрять в производство, а что подождет. Сегодня ситуация изменилась. Наука осталась один на один со своими проблемами. А если все новейшие разработки будут ложиться под сукно, какой толк от такой науки? Если в государстве не создана система продвижения научных находок на рынок, то все вливания в эту область оказываются просто бесполезны. Вот эту задачу и решает Сколково, создавая мосты между наукой и бизнесом. Я автор почти 80 изобретений. Внедрять их в производство у меня не было ни времени, ни возможностей, не видел интереса к ним и со стороны государства, хотя они могли бы приносить пользу людям. Так пусть будет один патент, но он должен работать.

Рустэм Амиров: Сколково — вовсе не российское изобретение. Подобные проекты есть во многих странах мира. Наш инновационный центр перенимает опыт, включает Россию в мировой рынок научных открытий, создает здесь условия для успешной деятельности ученых, которые должны не только иметь возможность работать, но и твердо знать, что результаты их труда будут востребованы в будущем, и для этого им не нужно уезжать за границу.

Справка

Инновационный центр Сколково («Российская Кремниевая долина») — современный научно-технологический инновационный комплекс по разработке и коммерциализации новых технологий, первый в постсоветское время в России строящийся с нуля наукоград.

Корр.: «Резидент Сколково» — звучит интригующе. Насколько трудно получить такой статус?

Ш. Г.: Стать резидентом Сколково достаточно просто и одновременно невероятно сложно. Первое условие — группа ученых-претендентов должна работать по одному из пяти направлений, по которым в иннограде созданы кластеры: энергоэффективность, космические технологии, биомедицина, ядерные технологии и IT. Важным критерием является международный статус команды или участие в представляемом проекте ученых мирового уровня.

Р. А.: Добавлю, что профессор Ганцев — участник трех сколковских проектов, уже прошедших международную экспертизу. В двух он является членом команд, руководят которыми ученые из Москвы. Понятно, что там приоритет принадлежит столичным медицинским центрам. А в третьем лидером является сам Шамиль Ханафиевич. Он сам собрал команду и берет на себя ответственность и за план проекта, и за его реализацию. Это, подчеркну, первая и единственная в республике работа по медико-биологическому кластеру. К сведению, в Казани — семь сколковских проектов по биомедицине, в Екатеринбурге — четыре, в Челябинской области — один.

Корр.: Шамиль Ханафиевич, кто вошел в вашу группу?

Ш. Г.: Ключевых игроков в команде должно быть максимум четверо, минимум двое, рядовых может быть больше. В мою группу входят представитель университета Тюлейна из Нового Орлеана (США), профессор из университета Айчи из Токио и профессор Лозаннского института раковых технологий из Швейцарии. Последняя, Мелоди Шварц, пожалуй, наиболее авторитетная, ее заслуги признаны во всем мире. Она американка, работает в Лозанне. Входит в первую десятку женщин — ученых Америки. Это человек, который уже в ближайшие годы может претендовать на Нобелевскую премию в области лечения раковых болезней. Профессор Шварц дала согласие на сотрудничество после того, как проанализировала выполненную нами работу. Менеджер нашей команды — Рустэм Амиров. Он провел большую аналитическую работу по оценке состояния разрабатываемой нами темы в мире, чтобы найти выигрышные аспекты, показать их преимущества и спланировать дорожную карту. Все было сделано правильно, и мы получили положительное заключение международной экспертизы.

Корр.: Если вы разработали ноу-хау, нужны ли соавторы? Для чего в команде иностранные ученые?

Ш. Г.: Чтобы участники Сколково были включены в международное научное и инвестиционное сообщество. Чтобы не казалось, что мы «сами с усами», что-то такое делаем, никому не показываем, ни с кем не общаемся и сами лучше всех все знаем. Надо понимать, что происходит в мире. А иностранный партнер — это связующее звено. Им должен быть человек, обладающий значительным авторитетом в научной или инвестиционной среде. В конце концов, мы должны знать, что не изобретаем заново колесо. Считаю, что эти условия — большой плюс для самих участников иннограда. Специалисты из зарубежных стран помогают нам делать проект конкурентоспособным на международном рынке. В этих вопросах мы, к сожалению, не можем соперничать с мировыми державами.

Корр.: Словом, главная идея наукограда — чтобы люди с перспективными идеями не уезжали за границу, а реализовывали их у себя на родине. Более того, чтобы иностранцы с такими же интересными задумками приезжали к нам. И чтобы умные стали богатыми, чего в нашей стране давно не было. Интересно, как проходит международная оценка работ? Какие критерии в них считаются наиболее важными?

Р. А.: Мотивированное заключение дается по десяти пунктам. Если хотя бы по одному проект не получит одобрения, заявка аннулируется. Здесь нет интереса поддержать или завалить участников. Международная экспертиза абсолютно независима, каждый из членов комиссии оценивает работу в электронной версии, находясь в своей стране.

Ш. Г.: Анализируются инновационность и коммерческая привлекательность создаваемого продукта или технологии. Есть ли мировая новизна? Обладает ли ожидаемый результат прикладных исследований потенциальными конкурентными преимуществами перед мировыми аналогами, есть ли у него перспектива на современном рынке? Проект должен иметь претензию на глобальную конкурентоспособность. По всем пунктам мы получили большинство голосов. А по вопросу, достаточно ли представлено данных для оценки проекта, было полное единодушие — 100 процентов экспертов наш пакет материалов полностью удовлетворил.

Но это только начало пути. Сейчас идет подготовка документации на грант. Нам уже предложено открыть свой офис в Сколково.

Корр.: Настала пора раскрыть карты и перед читателями газеты. Какой проект вы предложили для оценки международным экспертам наукограда Сколково?

Ш. Г.: В нашей заявке речь идет о новом лекарстве от рака.

Исследования в этой области онкологии мы ведем много лет — «Республика Башкортостан» писала об этом. Сейчас хотим на базе полученных научных результатов создать новый лекарственный препарат. Тренды онкологии сегодня изменились, идет пересмотр многих позиций. Уменьшается хирургическая составляющая лечения онкологических больных. Всегда считали и продолжают считать, что операция — главный инструмент борьбы против рака. Сейчас появились другие методики лечения, которые доказывают, что с онкопатологией можно справиться и без вмешательства хирурга.

Суть наших исследований в том, что человек рассматривается как биологическая система. При этом последняя обладает уникальными способностями саморегуляции, лечения за счет собственных ресурсов организма. Они, как уже известно, кроются в иммунной системе. За несколько последних лет нам удалось реально и объективно установить уникальные способности организма в борьбе со своей опухолью. То есть человек сам начинает активно вырабатывать клетки, которые противостоят опухоли. Эти клетки формируются во вновь образованных лимфатических узлах. (Кстати, этот феномен нами описан впервые в мире.) Из них мы и пытаемся получить лекарство. Проект Сколково позволил привлечь к этим изысканиям специалистов мирового уровня — мы сможем им оплачивать их участие в проекте благодаря грантам. Также появилась возможность работать в любых современнейших лабораториях мира, вывозить за границу биоматериалы для исследований. В России, к сожалению, такой технической базы нет, и мы уже исчерпали тут все внутренние резервы.

Кроме того, в проекте мы хотим использовать возможности синтезированных лекарственных препаратов, открытых лет пять-семь назад японскими коллегами. Обычная химиотерапия уничтожает до 98 процентов раковых клеток. Возврат болезни часто происходит потому, что начинают действовать оставшиеся два процента — родоначальники опухоли. Японские ученые разработали новейшее таргетное средство для борьбы с этими стволовыми раковыми клетками, которые не умирают при обычной химиотерапии. Они занимаются этим направлением 15 лет, проводили исследования в США, Швейцарии, Великобритании, то есть в лучших лабораториях мира. На животных препарат уже прошел необходимые испытания.

Р. А.: Заметьте, не мы пришли к японцам, а они к нам. Чтобы начать внедрение в клиническую практику, они искали докторов, умеющих анализировать, обсуждать, критиковать, делать. Мир ведь сейчас хорошо сканируется, такой анализ провести нетрудно. И японцы выбрали башкирских онкологов.

Ш. Г.: Наш сколковский проект позволяет взглянуть еще на такое направление, как компьютерное моделирование лекарств внутри опухолевой клетки. Химиопрепараты, как известно, действуют и на здоровые, и на больные клетки. Погибают, соответственно, и те, и другие, организм при этом испытывает очень серьезные потрясения. Мы предлагаем создать, условно, две базовые молекулы — А и В и соединить с тем веществом, что принесет их в больную клетку. И уже внутри раковой клетки они синтезируются в настоящий препарат, способный проникнуть в клеточное ядро и разрушить в нем ДНК. Эта новая технология будет разрабатываться нами дальше как элемент компьютерного моделирования внутриклеточного лекарства от рака.

Корр.: В Башкирии есть еще один резидент Сколково, правда, в другом кластере — ученый, занимающийся нанотехнологиями, Руслан Валиев. Им, в том числе, разработан и нанотитан для медицины. Есть ли область, где ваши научные интересы могут пересечься?

Ш. Г.: Да, мы хорошо знакомы с Русланом Зуфаровичем, это ученый, чьи труды имеют авторитет во всем мире. Мы уже думали о том, что разработанные Валиевым нанометаллы можно использовать как средство транспортировки нашего препарата: на него цепляются антитела или лекарства, и он, грубо говоря, тащит груз туда, куда надо. Этот метод сейчас очень широко используют американцы. Они уже разработали нанолейкоциты, нанотромбоциты и т. д. В течение нескольких минут лечат сепсис, а у нас от него до сих пор умирают. Это дорогие технологии, но за ними будущее.

Корр.: Еще в начале беседы вы сказали о том, что одно из главных условий Сколково — коммерческие перспективы проекта. Но когда речь идет об онкологии, которую называют социальной болезнью, о какой коммерции можно говорить?

Р. А.: В разработку лекарств и новых технологий вкладываются миллиарды долларов. Делают это, в основном, специализированные медицинские венчурные фонды, или государства через те же венчурные фонды, или частный бизнес. Люди, приходящие в такие проекты, как правило, ожидают очень серьезный возврат инвестиций. Я вам озвучу одну любопытную цифру: 80 процентов вкладываемых в медицину денег забирает именно онкология. То есть понятно, что противоопухолевые лекарства стоят дорого не потому, что западные ученые такие жадные и хотят много заработать, а потому, что они вкладывали в это дело большие средства.

Ш. Г.: Думаю, все понимают, что за лечение любого больного платятся деньги — если не им самим, то государством. В онкологии это огромные суммы! Мы боремся за конкурентоспособность и экономическую целесообразность идеи. Надо, чтобы наш препарат как можно эффективнее боролся с раковой опухолью, при этом наносил меньше вреда пациенту, чтобы человек мог быстрее приступить к трудовой деятельности. Возврат затраченных на лечение денег ускорится, что государству куда выгоднее.

Р. А.: Коммерциализация научных разработок не в том, чтобы готовый продукт потом продавать людям. Наша задача — чтобы научная разработка имела защиту интеллектуальных прав, то есть получила патент. Тогда инвесторы будут вкладывать в эту разработку. В России до сих пор нет культуры патентования технологий. Центр управления интеллектуальной собственностью Сколково, надеемся, поможет в решении этой проблемы.

Ш. Г.: В то же время инвестор приходит туда, где есть международная оценка. Сколково — очень серьезная экспертиза, за его проектами охотятся крупные фармкомпании. Дошло до того, что бизнес готов купить просто одобренные Сколково готовые идеи. Это новая эра в развитии науки.

Корр.: И тем более важно, что среди идущих в авангарде — и ученый из Башкирии. Это дополнительные бонусы нашей республике. А какая польза от вашего участия в инновационном центре Сколково простому врачу и конкретному пациенту? Ведь больные по-прежнему считают диагноз «рак» приговором и по-прежнему надеются на чудо...

Ш. Г.: Польза несомненная, ведь это более короткий и дешевый путь по внедрению новейших лекарств и методов лечения для жителей республики. Представьте, если лекарство разработано в Америке, оно и стоить будет в тысячу раз дороже.

Кроме того, это рабочие места для башкирских ученых и медиков. Это и позиционирование Башкортостана на мировом уровне. Недавно я получил письмо из Швеции, в котором предлагается установить в нашей клинике современный аппарат для лечения запущенных форм рака, а также обучить специалистов для работы на нем. Подчеркну — все бесплатно.

В планах — создание в Уфе федерального, а возможно, и международного центра. Президент республики Рустэм Хамитов поддерживает наши инициативы, чтобы онкодиспансер ушел от статуса диспансера и стал центром компетенций мирового уровня. Это другое финансирование, новые задачи, престиж и возможности. Это новый и яркий бренд республики, доказавший свою состоятельность не на словах, а на деле. И жители нашей республики высоко оценят эти реформы. Мы в это верим.

Р. А.: На мой взгляд, основным инвестором проекта должна быть республика. Если вкладываться будут другие, то и первое право на продукт уйдет в другой регион или даже страну.

КСТАТИ

Самый цитируемый в мире учёный живёт в Уфе

Это Руслан Валиев — научный руководитель компании «Нанотехнологии металлических материалов», которая стала резидентом Сколково.

Он доктор физико-математических наук, основатель и научный руководитель института физики перспективных материалов УГАТУ.

В начале 90-х годов профессор Валиев и его коллеги выполнили первые работы по получению ультрамелкозернистых металлов и сплавов, используя интенсивную пластическую деформацию. В 2001 и 2007 годах он был удостоен награды Фонда Гумбольдта (Германия) за пионерские работы в области разработки наноматериалов.

Ученый воглавляет Международный управляющий комитет по применению ИПД и является членом нескольких международных профессиональных комитетов, в том числе по сверхпластичности перспективных материалов (Орландо, США), наноструктурных металлов (Сендай, Япония).

Согласно базе данных «Скопус», одна из его работ совместно с профессорами УГАТУ, опубликованная в 2000 году в журнале «Достижения в материаловедении», по сумме цитирований за последние 10 лет занимает первое место среди работ, опубликованных в данном международном журнале.

По данным Института научной информации, Р. Валиев является одним из наиболее цитируемых ученых в области физического материаловедения (7-е место в списке 100 ведущих ученых мира).