«Я вытянула свой счастливый билет»

Она — то добродушная Жирафа, то хитрая лиса Алиса, то прекрасная наложница, то хулиган и бандит Бочка… Екатерина Кочурова с 1998 года прочно занимает свою нишу в плеяде звезд Уфимского театра кукол. А 29 июля в ее жизни случилось важное событие — круглая дата, своеобразный рубеж и в то же время новый этап в жизни. По этому случаю в интервью газете «Республика Башкортостан» актриса рассказывает о своем театральном пути, порой сложном, но чаще — счастливом.

Перст судьбы

— Екатерина Михайловна, вы выросли в музыкальной семье. Как же случился в вашей жизни театр кукол?

— Мои родители, Михаил Юрьевич и Наталья Николаевна Кочуровы, почти всю жизнь преподавали в Уфимском институте искусств имени Загира Исмагилова. И я после школы поступила в музыкальное училище по классу фортепиано. А пока училась, все четыре года принимала самое активное участие в студенческой жизни. Мы готовили капустники, разные сценки, посвящения в первокурсники. Сложилась веселая группа единомышленников, в которую входили ребята из разных отделений — художники, музыканты, теоретики. Называли мы себя «капустяне». В общем, все это время я так или иначе была связана с театром, пусть и самодеятельным. Постигала сцену не с позиции за роялем, а с позиции действия. Желание стать актрисой вызревало постепенно, и когда я получила диплом, решила, что дальше пойду другой дорогой. Окончательно поняла, что вижу себя только в театре, все равно в каком. Даже советовалась с другом нашей семьи Михаилом Исаковичем Рабиновичем. Он рекомендовал мне поступить на курс Павла Мельниченко, который тогда как раз набирал кукольников. На тот момент мне было 20 лет — пограничный возраст, обычно девушки идут в актрисы раньше. Поэтому решила не медлить, подумав, что потом могу перевестись на другой курс. Но мне было настолько интересно погрузиться в безумный, невероятный мир безграничного волшебства, что драма сама собой отпала.

Потом как-то Рабинович меня спросил: «Не жалеешь?» «Ни на секунду!» — воскликнула я. Он лишь едва улыбнулся. Подтолкнул меня к театру кукол и потом наблюдал, как я влюбляюсь в это дело. С одной стороны, в театр я пришла случайно, а с другой — ничего случайного нет. Мама вспоминает: обычно ребенок рождается головой вперед, а я шла правой ручкой, словно демонстрируя жест кукольника. Возможно, это был знак судьбы?

Кстати, родители не видели моих первых шагов в театре. Когда я поступила в институт искусств, они на восемнадцать лет уехали работать по контракту в Сирию. И когда вернулись, я уже была сформировавшейся творческой единицей. Папа мой — абсолютно театральный человек. В отроческом возрасте он подрабатывал в драматическом театре в Оренбурге, потом учился в Московской консерватории. Для него это было благословенное время, когда он буквально жил в театрах, был знаком с известнейшими артистами. А мама ходит на спектакли и часто говорит потом, какая же у нас, артистов театра, сложная работа! И сейчас я имею счастье обсуждать с ними какие-то театральные нюансы и наслаждаюсь тем, что до сих пор получаю от родителей знания и опыт.

Немного о раздвоении личности

— Есть ли у артистов кукольного жанра преимущества перед коллегами из драмы?

— Не раз слышала мнение, что кукольники имеют счастливую возможность через всю свою жизнь пронести частичку детства. Ну скажите, кто еще будет играть с куклами в 50, 60, 70 лет? Во всех театрах есть драма, но не во всех есть сказка.

Нас уже со второго курса института занимали в основном репертуаре театра. Первым моим спектаклем стало «По щучьему велению». Стоя за ширмой, я должна была присоединять ножки к ведерку. И когда Емеля загадывал желание, ведро вскакивало и двигалось, перебирая ими. Восторгу детей не было предела, для них это было настоящее волшебство. Сейчас наших юных зрителей такими фокусами, конечно, не удивишь, но на помощь пришли новые технологии, приспособления, материалы. И мир кукол стал еще более увлекательным.

Актеров театра кукол вообще никто не знает в лицо, потому что мы всегда прячемся за декорацией, гримом или костюмом. Но именно к нам — от мала до велика — приходят за сказкой, вдохновением, верой в чудо.

— Бывают неподдающиеся куклы?

— При первом знакомстве долго смотришь на куклу: каким голосом она должна говорить, как попасть в характер, в образ, как мы говорим — попасть в маску. Не только с молодыми артистами, но и с опытными случается, когда процесс творческого поиска затягивается. Во время репетиций ты вроде бы находишь подход к кукле, но потом, практически перед премьерой, понимаешь, что образ и интонации должны быть совершенно другими.

В каждом персонаже, даже если это самый отъявленный негодяй, нужно искать что-то интересное, хорошее, цепляющее. Почему он стал таким? Что толкает его на такие поступки? В конце концов, это дело чести, мастерство, профессионализм.

— От артистов драмы часто можно услышать, что роль не отпускает. У кукольников бывает такое?

— При нашем насыщенном графике, когда с утра играешь один спектакль, а вечером другой, на следующее утро — третий, наоборот, происходит быстрое переключение с одного образа на другой. Я четко для себя разделяю: это — работа, это — я.

Например, в спектакле про Буратино одновременно играю лису Алису и Мальвину — два противоположных женских образа. Пока партнер держит одну куклу, я работаю со второй, потом стремительно отбегаю за декорацию, хватаю другую и уже с иными интонациями вхожу в эту роль. Так что тут, скорее, другая медицинская характеристика напрашивается — раздвоение личности. А ведь бывает, когда актер за спектакль отыгрывает не две, а сразу три роли. В этом и прелесть театра кукол: артисты умеют «раздробить» себя, каждому персонажу отдать кусочек души, но при этом создать общую картину.

В конце прошлого года после масштабной реконструкции в рамках национального проекта «Культура» в Уфе открылся обновлённый театр кукол. На модернизацию объекта было выделено 1,38 млрд рублей. Общая площадь помещений театра выросла более чем в два раза — с 2,5 до 6,4 тысячи квадратных метров.

Вечная ученица

— В театре вы уже почти 30 лет. Ощущаете себя большим мастером?

— Я очень хорошо помню свои первые шаги на сцене театра кукол. Во время спектаклей мы много пели, плясали. В нашем коллективе всегда царит удивительная семейная атмосфера. Ни разу не видела по отношению к молодым ревности или отторжения. А себя до сих пор считаю ученицей. Ольга Юрьевна Шарафутдинова в институте преподавала нам актерское мастерство, учила владеть куклой, муштровала. Сейчас мы коллеги, сидим в одной гримерной, и между нами дружеские отношения. Другой мой коллега, Айрат Акрамович Ахметшин, — кладезь знаний, мастерства и профессионализма. И я продолжаю у них учиться. Это важно — продолжать учиться, а не бронзоветь на пьедестале.

Раньше у меня было больше главных ролей, но сейчас я пришла к тому, что роль может быть эпизодическая, небольшая, но от этого она ведь и сложнее. Трудно сделать ее интересной и запоминающейся за короткое время пребывания на сцене. Это своеобразный профессиональный вызов, не каждому удается быть мастером эпизода. Как-то друзья посмотрели спектакль Ольги Штырляевой «Алиса в Стране чудес», в котором я исполнила роль Голубки. Она у меня получилась совершенно безумной. Я ползаю, падаю на сцене, исполняю песню голосом Шнура из «Ленинграда» — никогда бы не подумала, что так смогу. И они поинтересовались, мол, не стесняешься вот так перед людьми себя вести? Но я же в образе! Это не просто Катя Кочурова, которая трясет ногами и носится с яйцом. Когда создаешь образ, то не может быть никаких границ, стеснения — только абсолютная свобода самовыражения.

— Случались моменты выгорания, когда хотелось все бросить и уйти из профессии?

— Было и такое. К тому времени я проработала в театре уже лет пятнадцать. И мне стало казаться, что я топчусь на месте и, может быть, вообще не своим делом занимаюсь. Как раз на этот период душевных терзаний пришлась поездка нашего коллектива на театральный фестиваль в Йошкар-Олу, где мы выступили со спектаклем Ольги Штырляевой «Дикие лебеди» и получили за него Гран-при. В нем два отрицательных персонажа — Грош и Бочка, которые все время пытались уничтожить главную героиню. Я играла Бочку, мерзавца, наемного убийцу, трусливого толстого дядьку. Но, несмотря на обилие отрицательных характеристик, играла я его с большим удовольствием. И, видимо, попадание было настолько точным, что никого не смутило женское исполнение мужской роли, я даже сама не понимала, откуда это взялось. И потом на обсуждении Виктор Львович Шрайман (известный режиссер, актер, один из ведущих специалистов в области театра кукол. — Авт.) неожиданно отметил мою работу и работу Виталия Щербакова, игравшего епископа. А как нам, артистам, мало нужно: нас похвалят, по достоинству оценят — и мы возрождаемся, как птица феникс. И я поняла, что все-таки иду верной дорогой.

— Дети — непростая аудитория. Бывает, что реакция обескураживает, ставит в тупик?

— По сравнению с тем временем, когда я начинала работать, дети изменились, и случается всякое. Например, неприятные провокационные моменты, когда ребята в зале ведут себя категорически недопустимо. Как-то мы играли спектакль «Хроники путешествия Нильса с дикими гусями». И вдруг дети стали швырять на сцену крышки от бутылок. Пришлось остановить спектакль и стыдить школьников. После его окончания они, конечно, все собрали и извинились. Такие случаи единичны, но бывают.

Однако гораздо чаще мы видим противоположные реакции, когда дети испытывают восторг, проникаются сюжетом настолько, что принимаются подпевать и даже приплясывать, подсказывать что-то главным героям. И это не может не вдохновлять.

Я — говорю!

— Вы с таким восторгом говорите о театре. Ваша семья не ревнует вас к работе?

— Нашему с Русланом Анваровичем Сунагатуллиным семейному союзу уже 19 лет. Мы работаем в одном театре, и мои коллеги называют его в шутку «нашим мужем», потому что в коллективе он незаменимый человек. И вечером дома мы, конечно, обсуждаем театральные дела. Для меня это нормально. Ведь и мои родители приходили с работы домой и продолжали говорить про институт.

Муж понимает меня как никто другой. Он молчаливый и сдержанный, можно сказать, моя противоположность и этим как бы уравновешивает психоэмоциональное состояние нашей семьи. Так что живем театром нон-стоп, варимся в одном котле, и супчик очень наваристый получился. Когда дома есть взаимопонимание, то и в творчество можно окунуться с головой.

У меня три дочери и подрастает внук. Девочки буквально выросли в театре кукол, частенько приходили ко мне на работу. Сначала наблюдали из зрительного зала, а потом стали проситься за кулисы, им так было интереснее. Нет, по актерской стезе они не пошли. Старшая, Тамара, пока в декретном отпуске, средняя, Варвара, окончила финансово-экономический институт, а Рената перешла в восьмой класс. Но меня греет мысль, что они выросли в волшебной атмосфере театра кукол, пересмотрев весь его репертуар. И знаете, они ведь на полном серьезе верили в Деда Мороза. Они видели, что в театре его изображает актер. И гордились, что дома-то подарки им дарил самый что ни на есть настоящий. Ведь театр кукол стирает все границы и делает жизнь ярче.

— Неужели вы никогда не лелеяли мечту сыграть Раневскую или Нину Заречную? Разве не об этих ролях мечтает каждая театральная актриса?

— Я вытянула свой счастливый билет и ни на что его не променяю. Все, что мы делаем на сцене, делаем с любовью и самоотдачей. Идет мощный энергообмен с залом, и, наверное, поэтому артисты театра кукол долго остаются энергичными и активными.

У нас есть спектакль, называется «Вечно эта 345-я». Это современная притча про взаимоотношения родителей и детей. История про маленькую овечку. Когда человек не может заснуть, он считает про себя: раз овечка, два овечка и так далее, а 345-я самая младшая, до нее никогда не доходит очередь. Однажды она обиделась и ушла из дома, попала в мир людей. А я и Вадим Габидуллин играем родителей. Убитые горем, мы исполняем трогательную песню по ходу сюжета. И когда она звучит, зал взрывается аплодисментами. Через маску я вижу реакцию зрителей: как мама или папа трогательно прижимают к себе своего малыша, а он льнет к ним. И в этот момент понимаешь, какая все-таки у нас важная работа! Даже не столько для детей, сколько для взрослых. Еще раз напомнить о том, что дороже семьи, дороже ребенка, дороже любви ничего нет в этом мире! И это потрясающе — иметь возможность сказать об этом.

СКАЗАНО

Руководитель региона Радий Хабиров на первом заседании Совета при главе Башкортостана по вопросам развития культуры и искусства 30 декабря 2022 года отметил:

— В современное время именно культура и нравственные ценности являются главной основой нашего общества.