Человек-оркестр или просто странник?

«А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» — спрашивал больше века назад с бунтарской подковыркой Владимир Маяковский. Кабир Ямилов, скажем без ложной скромности, может. Может сыграть на тридцати национальных народных инструментах, чего и всем желает — если не научиться, то хотя бы попробовать.

Надежды маленький оркестрик

Ничего академического в экспонатах передвижной выставки народных инструментов Кабира Ямилова нет, как нет и искусственного. Он и не претендует на магеллановы открытия, для него это скорее способ отдать долг — человеческий, профессиональный, родовой. Долг человека искусства, уходящего, но не сдающегося.

Музыкальное шапито в видавшем виды танцевальном зале социально-культурного центра поселка Раевский Альшеевского района каждый час начинается по одинаковому сценарию. Внутрь просачиваются измотанные, возбужденные педагоги, спрашивая, мол, мы приехали издалека, уже можно? Затем, по команде «вольно», зал заполняют дети разных возрастов — детсадовцы, школьники, студенты колледжей, прилипая сразу к стендам с инструментами.

Кабир Абдуллович только время от времени покрикивает: «Глазами смотрите, в руки не брать, не стучать, не дудеть — рано еще!»

На стендах, как в каморке за актовым залом, экспонаты. Вот «поющая чаша, лечебная, из семи сплавов металла, обязательно кованая» — тоже инструмент, надо только уметь правильно извлекать из него звуки. Представление, как театр одного актера, начинается каждый час, день за днем, неделя за неделей. Как говорили древние, все свое ношу с собой: сегодня в коллекции Кабира Ямилова, которую он, как рабочий набор, берет с собой, около 200 разнокалиберных предметов.

В фабричных инструментах нет души. Жестко? Зато правдиво — душу и талант вкладывает в них музыкант. В народные инструменты, созданные мастером, уже вложена душа народа — вот такой мистический, возможно, языческий императив. И тот, кто прикасается к этому вместилищу генетической памяти этноса, пусть и не будучи большим музыкантом, исполнительским гением, эту душу освобождает. Выпускает ее на звуковых волнах на волю, на свободу. И она поет.

— Наверное, уже 14 лет я в свободном полете — езжу по России с проектом «Сохранение, возрождение и популяризация народных традиций, народной культуры».

Рассказываю о традициях и обычаях, связанных с народными инструментами разных народов, — почему они появились, почему их так назвали, где использовали, с какими обрядами и обычаями связаны. А поскольку основной зритель — дети, то я уж сильно в научно-исследовательские дебри не лезу. Всегда использую для иллюстрации примеры из русской, восточной поэзии, — доходчиво, на пальцах объясняет нам свою методу человек-оркестр, или, как модно это сейчас говорить, мультиинструменталист.

По волне моей памяти

Как форму представления Кабир Ямилов выбрал сказку, эпос — подобно былинным каликам перехожим, древнерусским трубадурам. Героями ее стали и русская жалейка, и чудо-колобок, в действительности являющийся кубинским кокосовым орехом, и африканский ксилофон, и узбекский трехметровый корнай. Показывает ребятне гармошки, берет тульскую, играет, перемежая торопливый, компактный для максимума информации речитатив музыкальными фрагментами:

— Сейчас я пойду в Африку и принесу оттуда деревянную гармошку… ксилофон. А вот гармошка из Саратова — она русского строя — с колокольчиками.

С шуточками-прибауточками, там, где это необходимо, с поэтическими интермедиями ведет наш гид юную группу по извилистым тропкам мира национальных музыкальных инструментов.

— А теперь балалайка. А зачем я взял балалайку, зачем? Чтобы спеть… правильно, частушку! На горе стоит петух, вы его не трогайте, у него большое горе — курица на фронте!

Дети оживляются, смеются, включаются в игру — в которой, правду сказать, куда больше смысла, чем в привычных виртуальных мультимедийных клипах-презентациях.

Хорошо, что взрослые это пока еще понимают, хотя именно они не самые частые гости Кабира Ямилова.

Киргизская флейта, украинская сопелка, курай — самый древний инструмент, армянский дудук из сливы — они покорили весь мир. Мандолина неаполитанская.

Древнейший национальный инструмент — русская домра, рядом — скомороший гудок. А на домбре, подсказывает мастер, казахи играют. Вопрос к зрителям — скорее как мнемоническая фиксация — и тут же ответ и звучание инструмента — как подтверждение. Оказывается, гусли имели много разновидностей, а курские бабушки в своем говоре фывкали. Тысячи подробностей к историческому портрету.

Это всё моё, родное

То, что возит с собой на такие выставки-шоу Кабир Абдуллович, — малая часть большой экспозиции музея национальных музыкальных инструментов и этнографии Челябинска, которую он собирает уже почти полвека. Гастроли были главным источником пополнения витрин музея — какие-то экземпляры удавалось купить у местных мастеров, где-то приходилось довольствоваться заводскими репликами, но побывавшими на сцене, немало экспонатов передавали в дар музыкальные коллективы зарубежных стран.

Вот пандури — грузинский национальный струнный инструмент, подаренный вокальным ансамблем девушек «Кутаиси» под руководством Гиги Абесадзе. А ханты-мансийский щипковый нарс юх преподнес музею мастер Березин. Христо Николов из Стефанова не пожалел собственноручно изготовленную годулку, а у такого же смычкового инструмента из Китая — баньху — автор неизвестен.

Детское внимание — вещь непостоянная, но у Кабира Абдулловича практика не чета молодому поколению педагогов. Он дует в дун чен дунг чен — тибетскую монашескую трубу, та утробно, объемно, смешно отзывается ревом горного барса, детский сад радуется. Теперь он знает, что в горах ее бывает слышно за десять километров, а из-за длины монахи играют на ней парами. Последний штрих — фотосессия в национальных головных уборах — на выбор из десятка народных. Все настоящее, реальное, живое.

Как и положено подвижнику, свой юбилей — 75 лет — Кабир Ямилов незаметно встречает то ли за колоколами, то ли за барабанами где-то между беспокойными группами из 11-го детского сада и шестиклассниками раевской школы. По телефону мастера поздравляют супруга и четыре дочери. Потом большим кагалом отметим, отмахивается Ямилов.

Связь его с Башкирией несомненна и прочна — он сам родом из Стерлитамака, хотя состоялся как музыкант и организатор в соседнем Челябинске. Лет сорок был главным дирижером ансамбля народных инструментов при Челябинском тракторном заводе. Как-то прикинул на досуге — за это время объехали под тысячу городов России и республик бывшего СССР. Во время поездок проснулась и окрепла страсть к коллекционированию аутентичных национальных музыкальных инструментов. Он искал в поездках мастерские (таких раньше было множество при филармониях или театрах), но особенно — частных мастеров, таких, чтобы с традициями и заслуженной славой народников.

— Случилось быть в Бишкеке, увидел мастера, который участвовал в международном конкурсе в Иране, получил Гран-при. Тот возмущался, что признания на родине не получил. И сказал мне, мол, всем назло вам эти инструменты продам. Так у меня появилось в коллекции два раритета — колкаяк и коокоршулдырак, — мечтательно вспоминает Кабир Абдуллович.

— Несмотря на кажущуюся простоту, настоящий шаманский бубен — сложный в изготовлении инструмент. Истинные мастера — наперечет. Я вот этот совершенно случайно выменял у шамана за три литра спирта — настоящий, девять рогов, с колокольчиками, бубен среднего шамана, — вдруг вскидывает голову коллекционер.

А вообще сейчас в музее, который по-прежнему действует в Челябинске, остается около тысячи инструментов. Подлинники. В стандартном шоу, которое просветитель адресует и детям, и взрослым, за час он лично использует 20 инструментов. Сам играет, сам поет, сам выводы делает. Как там говорил Василий Сухомлинский, чей подход целиком и полностью разделяет Кабир Ямилов: «Музыкальное воспитание — это не воспитание музыканта, а прежде всего воспитание человека».

Досье

Кабир Ямилов — дирижер, педагог, заслуженный работник культуры РФ. Окончил Салаватское музыкальное училище, ЧГИК.

С 1973 года — руководитель и дирижер народного коллектива ДК ЧТЗ — оркестра русских народных инструментов и детского фольклорного ансамбля «Уральский сувенир». Кабир Ямилов собирает и восстанавливает народные инструменты.

В 1988-м на базе его коллекции открыт челябинский музей национальных музыкальных инструментов и этнографии. Периодически передает часть коллекции в дар региональным краеведческим музеям.