Явдат Ильясов. Человек с Марса

Когда сердито завыли недобрые февральские метели, в селе Исламбахты Ермекеевского района в семье бывшей детдомовки с поэтичной душой Сайдикамал Хисаметдиновой родился сын — будущий писатель, поэт, журналист и переводчик, автор очерков, статей, киносценариев, живописец, немного артист Явдат. Предки его происходили из обедневших дворян. Мама, несмотря на совсем не творческую работу уборщицы, видимо, сумела внушить своему мальчику любовь к слову. Сайдикамал — непременная участница местных спектаклей и концертов, поклонница Габдуллы Тукая и Мажита Гафури. И даже после трагической гибели сына переживания, горше которых нет на свете, вложила в баиты. Это она, Сайдикамал, — героиня одного из рассказов Ильясова «Песня Мойры», — надломленная жизнью женщина, которая могла бы стать поэтом, а стала батрачкой.

В жизни ее было двое мужчин. Отец Явдата, краснодеревщик Хасан Ильясов с семьей и новорожденным сыном побыл недолго — не смог найти работу в Исламбахты. И уехал. Сайдикамал не согласилась покинуть родное гнездо, и лишь когда Явдату исполнилось три года, маленькое семейство оказалось в Узбекистане. Там Сайдикамал и нашла новую любовь. Отчим Явдата Али Закиров был хлебопеком, и мальчик помогал ему в пекарне.

Детские воспоминания были отнюдь не безоблачны: «Люди страшны: переселенцы, басмачи. Совхоз имени 5-летия УзССР лежал на Чирчико-Ангренской равнине, в 30-е годы в этой долине были джунгли — заболоченная местность, вода, которая текла как ей заблагорассудится. Повсюду росли камыш, токай, тамариск. В зарослях обитали шакалы, водились в огромном количестве змеи. Как-то ночью змея заползла в дом.

Возле дома был участок земли. Посадили на нем дыни. Каждый вечер, как солнце заходит, начинается вой шакалов, как детский плач. Утром срывали дыни, наполовину объеденные шакалами. Бабка думает: что делать? Кто будет всю ночь сидеть и бухать по металлу, отпугивая шакалов? Придумала. В конце огорода врыли шест, и на него на нитях, протянутых к дому, подвесили две крышки от кастрюль. Нити привязывали к моей ноге. Ночью комары проникают сквозь щели в пологе, кусаются. Я сплю беспокойно, дергаю ногой. Пока крышки звенят, шакалы отходят.

За нашим домом проходила болотная протока, оттуда всегда раздавались жуткие крики. Ребятишки, повторяя рассказы взрослых, говорили, что это шурале, болотный черт, он забирает детей. Потом выяснилось, что это кричит болотная курочка».

От шакалов, шурале и змей спасала несвойственная тамошним обитателям мечтательность. У мальчика была общая тетрадь, куда он записывал все интересное, сопровождая текст рисунками. Ребята лазали по садам, а он сидел у окна и мечтал. В третьем классе написал первое стихотворение «Кем я буду» — жизнерадостное и веселое — и сделал к нему рисунок: птицы поднимают самолет, а в нем сидит он. Явдат был маленького роста, слабый, но мечтал о путешествиях и подвигах, назвал себя капитаном Немо, собрал ребятню и предложил: «Давайте организуем детское географическое общество. Сколько можно лазить по садам?».

Говорят, не умея держать в руке топор, дерева не отешешь. Хотя Явдат читать научился в пять лет, а в десять уже писал стихи и рассказы, прежде чем стать писателем, довелось ему подержать не только топор.

«Получить среднее образование не удалось. Началась война, — вспоминал Явдат Хасанович. — В 1943 году на фронт уехал отчим. Мне пришлось помогать матери, оставшейся с тремя малолетними детьми на руках. Был в ФЗУ, пас лошадей, слесарил в тракторном парке, работал на тракторе. Отчим вернулся домой через год инвалидом. Трудились вдвоем в пекарне. Некоторое время я заведовал совхозным клубом. Пробовал учиться в различных техникумах, но из-за материальных трудностей бросал. Читал много и без разбору.

В 1947 году поступил работать в школу. Некоторые ученики-старшеклассники, пропустившие во время войны два-три года занятий, были по возрасту не моложе меня. Я понимал, что мне нужно получить какое-то образование. Поэтому уехал в Башкирию, поступил в Белорецкое педучилище. Первый курс окончил на пятерки. А вскоре женился. Жилось чрезвычайно трудно. Чтобы дать жене возможность успешно окончить училище, я перешел на заочное отделение, стал художничать во Дворце культуры сталепроволочного завода. Учебу забросил на втором курсе — болел, не хватило сил».

На что сил хватало — так это на любимое дело, позволявшее все забывать и забываться, уходя от реальности в легенды и предания из туманной пелены веков. В 1952 году Явдат Хасанович был назначен заведующим отделом литературы и искусства молодежной газеты «Ленинец». Но проработал там недолго — по настоянию престарелых родителей вернулся с женой и дочерью в Узбекистан.

Девять повестей и романов, четыре сценария, сотни стихотворений, статей и переводов — итоги творческой деятельности Явдата Ильясова. Над первой своей книгой — «Тропа гнева» — Явдат, совсем еще мальчик, начал работать в 19 лет, понадобилось еще восемь, чтобы опубликовать ее в журнале «Звезда Востока». Он не раз посылал рукопись в различные издательства. Отзывы были критическими: «Описываемые события несовременны, не отражают нужды социалистического строительства».

В основу «Пятнистой смерти» легло сказание о Томирис, царице свободолюбивого народа саков, сумевшей в тяжелый час возглавить борьбу за независимость родной земли, пожертвовавшей любимым сыном ради уничтожения непобедимого Кира. Много лет на сценах театров Фрунзе и Ташкента шел балет «Томирис» по повести нашего земляка, а на студии «Узбектелефильм» был снят одноименный художественный фильм.

«Черная вдова» — это страшное прозвище получила в средневековом Хорезме красавица Гуль-Дурсун, дочь одного из городских правителей. Ради татаро-монгольского царевича Орду-Эчена, осадившего город, она убила мужа — отважного воина, возглавлявшего оборону, и выдала завоевателю своих сородичей. Город был разрушен. «Золотой истукан», «Заклинатель змей», «Башня молчания», «Месть Анахиты» — книги Ильясова на прилавках не залеживались никогда.

Кажется, будто мастер жил и творил с самого начала времен, наблюдая за рождением юного мира и предвидя грядущее. Он проникал в души героев прошлого, видел горестное лицо царицы Томирис, мудрые глаза «несравненного Абуль-Фатха Омара Хайяма Нишапурского», вобравшие всю тревогу за неразумное, заплутавшее в темноте сомнений и неверия человечество. И сам свободно блуждал по свету, пересекая перекрестки миров и занесенных песками времени стран.

Кроме русского Ильясов в совершенстве владел башкирским, крымско-татарским, узбекским, каракалпакским, английским, арабским и корейским языками. Но его современники знали, что стоит за воздушным скольжением пера по бумаге: труд.

Кропотливый труд исследователя, до фанатизма влюбленного в дело, которому без остатка посвящена жизнь. Явдат Ильясов мог бы повторить вслед за Валентином Пикулем: «Обычно человек, получивший аттестат зрелости или диплом, считает дело законченным и перестает учиться. Я же самоучка, а все самоучки учатся всю жизнь». Учителями Явдата Хасановича были греческие историки Геродот и Плутарх, византийский — Феофан, персидский поэт Фирдоуси, среднеазиатский ученый Беруни и другие столь же прославленные ученые мужи древности.

Как-то в стенах одного издательства произошел любопытный диалог. Спровоцировал его молодой ученый-археолог. Спор возник о народном восстании очень далеких времен. Ученый называл место этого восстания, возможные имена его вожаков. А исчерпав сведения, с нарочитым высокомерием посмотрел на писателя. Явдат Ильясов выслушал его и спокойно, ссылаясь на только ему ведомые источники, объяснил, что все было не совсем так, а вернее, совсем не так. Выдвинул свою, более убедительную версию. Ученый стал пунцовым, как школяр, плохо выучивший предмет. А когда Явдат вышел из кабинета, с плохо скрываемой досадой, хотя и не без уважения, признался:

— А я думал, он этого не может знать. Где только выкопал?

Тени давно забытых предков. Они незримо жили в воображении писателя. Писателя-живописца: Явдат Хасанович был и оставался им и на полотне, и на бумаге. «В желтых полях выстраивались ряды кипчакских воителей. От их полосатых, узорных, зеленых и красных халатов рябило в глазах. Казалось, перед шатром раскинулся весенний, в алых пятнах цветов просторный луг. Однако не травами пах тот луг: не лютик едкий, не дикий лук — едкий пот, кожа, шерсть свой дух тут источали» («Черная вдова»).

Явдат Ильясов погиб при невыясненных обстоятельствах 19 июня 1982 года, купаясь в ташкентском Комсомольском озере. Согласно официальной версии, это был несчастный случай. Однако его вдова Анна Яковлевна была убеждена, в том что Ильясов не утонул, а его убили:

— Да он плавал как рыба. Выпивши, в воду никогда не лез, в тот июньский день вообще не пил. А после случившегося я видела на его лице большой синяк — его сначала оглушили веслом, а затем, вытащив на берег, попросту задушили. У меня есть свидетельство судмедэкспертизы, где сказано, что причина смерти — асфиксия.

По ее мнению, причиной убийства была ненависть со стороны тогдашнего генсека компартии Узбекистана Шарафа Рашидова:

— В 1981 году Явдат как-то пришел бледный и подавленный и рассказал, что Рашидов отказался от услуг своего автора и хочет, чтобы Ильясов на него работал, то есть писал за него романы. Явдат категорически отказался, за что и поплатился жизнью.

Его похоронили в жаркий летний полдень на старинном восточном кладбище. На могиле его сын Джангар Ильясов, известный археолог, установил стелу из белого мрамора, к которой прикреплен барельеф в виде древней монеты с профилем отца.

— Сколько у него было друзей и знакомых. Ни один не пришел, — вспоминала Анна Яковлевна. — Видимо, испугались. Мы хоронили его вдвоем с Джангаром. На кладбище, где лежат все известные писатели, отвезти его не разрешили.

Кроме обстоятельств гибели есть и другие странные моменты в его биографии. Явдат Ильясов — имя случайное. В книгах записи о рождении детей в Исламбахты нет записи о его появлении на свет. Когда он, будучи шестнадцатилетним подростком, приехал в село, чтобы получить копию свидетельства о рождении для получения паспорта, ему выдали документ, в котором указали имя рожденного в тот же день мальчика, который умер, прожив всего один день. Так Явдат Ильясов обрел имя. До того его звали Юрой, Юрием Закировым.

В ноябре 2017 года в Национальной библиотеке Узбекистана прошла презентация документального фильма, созданного известным музыкантом группы «Ялла», а ныне режиссером документального кино Алиаскаром Фатхуллиным. «Явдат Ильясов. Человек с Марса». Марс — не случайное упоминание. Историю о том, что он человек с Марса, Ильясов рассказывал сынишке на ночь, укладывая его спать…

…Последним прижизненно изданным произведением писателя стала книга «Заклинатель змей» об Омаре Хайяме. Даже бедствуя, он не писал для «нужд социалистического строительства», не делал переводов бездарных произведений, не искал расположения сильных мира сего и не изображал из себя певца соцреализма. А потому единственное, что «заработал» писатель после смерти, — мемориальная доска на стене дома на ташкентской улице Мукими, где он жил в последние годы. Впрочем, свою главную награду Явдат Ильясов получил уже при жизни — любовь и благодарность тех, кто хоть раз окунувшись в поэтичный, яркий мир его произведений, не может их забыть уже никогда.

Он знал это и писал — от имени Омара Хайяма в «Заклинателе змей»: «Я принадлежу тем, кто читает мои книги. То есть народу».