Музыкальный хамелеон

В Уфе во второй раз состоялся уникальный концерт, который без преувеличения можно назвать одним из самых незаурядных событий в культурной жизни столицы. Наличие, к счастью, немногочисленных пустых мест в зале искупалось бурными овациями и зашкаливающими эмоциями.

Еще бы, на сцене ГКЗ выступил замечательный кураист Азат Бикчурин с Национальным симфоническим оркестром РБ. Специально приглашенными гостями стали Гжех Пиотровский (Польша) — композитор, дирижер, саксофонист, музыкальный продюсер и аранжировщик, создатель проекта World Orchestra, Талгат Хасенов (Москва) — композитор, мультиинструменталист, этногруппа «Йатаган», Рут Вильгельмин Мейер (Нидерланды) — певица, обладающая диапазоном в семь октав и владеющая техникой горлового пения.

«Властелин колец» по-башкирски

Прибавьте к этому тщательно подобранный репертуар, активно пополнивший ряды поклонников этномузыки и национальных инструментов. «Маленькая ночная серенада» Моцарта в исполнении симфонического оркестра и солиста — упомянутого кураиста Азата Бикчурина абсолютно не привычна уху любителей классики и тем цепляет. Но виртуозное владение инструментом, звучание курая, идущее, как кажется, из глубины души музыканта и мощно поддержанное симфоническим оркестром, не просто преподносят нам произведение австрийского гения с совершенно другой стороны, но делают его как будто роднее, ближе и чуть ли не своим. При этом не умаляя его феноменальности.

Сочинения же Урала Идельбаева, сыгранные опять-таки на народных инструментах в сопровождении симфонического оркестра, по выражению одного из слушателей, — наш ответ известному американскому композитору Говарду Шору: «Властелин колец» по-башкирски, но гораздо сильнее. Это могучий призыв откуда-то из бездонной пропасти веков, из сумрачной тьмы столетий, где нет времени, где нечем дышать, ибо все заполняет музыка.

Не менее мощное впечатление оставило выступление Рут Вильгельмин Мейер. Если уж не удержаться от сравнений, то оно было слегка схоже с поразившим в свое время любителей фантастики концертом Плавы Лагуны из «Пятого элемента» Люка Бессона. Голос, поднимающийся до вершин, которых не достигает слух человеческий, и обрушивающийся на публику водопадом звуков, кажется не принадлежащим человеческому существу.

Упомянем виртуозность знаменитого музыканта, который знает секрет, как «приручить» почти все народные инструменты мира, — Талгата Хасенова, который порадовал композицией «Ете кыз» («Семь девушек») на ирландской волынке.

Ледяной саксофон для Гжеха

Идея соединить народные инструменты с академическим звучанием симфонического оркестра проста, как все гениальное. В этот раз обязанности гения исполнил приглашенный гость из Польши Гжех Пиотровский. Хотя поначалу в роли приглашающей стороны оказался как раз он, позвав Азата Бикчурина в Польшу играть с европейским оркестром. Азат поиграл — даже три раза. А в этом году имевшее бешеный успех в Европе действо смогли послушать и в Уфе.

Нам удалось в перерыве между репетициями пообщаться с улыбчивым, обаятельным Гжехом, который понемногу становится настоящей легендой музыкального мира.

Да и кто еще мог получиться в семье, где папа активно наяривает на саксофоне, а старшая сестра — профессиональная виолончелистка. По классическому пути поначалу пошел и Гжех, который безропотно отправился в музыкальную школу осваивать скрипку. Ей он отдал шесть лет жизни и столько же — гобою. Но главным и самым любимым инструментом называет саксофон. «Мне было шестнадцать, и я учился в старшей школе, — рассказывает Гжех. — Было, помню, воскресенье, я зашел в свою комнату и увидел по телевизору, как кто-то играл на саксофоне. О, мой Бог! Мне так понравилось, что я решил попробовать тоже. Самое удивительное, что на следующий день я заглянул в магазин музыкальных инструментов и в наличии там был один-единственный саксофон. Я вернулся домой, рассказал о своей мечте маме. Мама собрала все деньги, которые были у нас тогда, — семья была небогата — и купила этот саксофон.

Сейчас, спустя много лет, я думаю о том, как сильно влияют наши мысли и желания на реальность».

Вообще же Гжеха называют не просто первоклассным саксофонистом, но саксофонистом джазовым. Не от джаза ли его привязанность к фольклорной музыке, которая по сути и есть импровизация? «Начал-то я, конечно, с классики, — уточняет он. — Не пропускал по телевизору музыкальные передачи: в Польше по субботам и воскресеньям идут программы, посвященные фольку. Они и стали моими университетами в смысле изучения музыкальной культуры народов мира.

Осваивать азы игры на саксофоне начал с джаза. Был и свой авторитет — норвежский музыкант Ян Гарбарек. И группа своя была — «Алхимик», выступления которой не остались незамеченными ни на одном джазовом фестивале в Польше. Но главную победу мои музыканты «наалхимичили» в 1997 году, думаю, как раз потому, что мы играли фольклорную музыку в джазовой обработке. Сейчас, через много лет, считаю, что я не столько джазмен, сколько просто музыкант, открытый всему новому, разным техникам, разным направлениям.

Вообще, я закончил все мыслимые музыкальные школы, джазовую академию. Путешествуя по всему миру, встречая разных людей, я учусь у них — это и есть моя школа. Я учусь постоянно. Можно сказать, что я, как музыкальный хамелеон, приспосабливаюсь и осваиваю новую для меня культуру».

Кстати, Норвегия, помимо Гарбарека, одарила Гжеха еще одним незабываемым впечатлением. «Мне первому в мире удалось сыграть на ледяном саксофоне, — рассказывает Гжех. — Это благодаря моему другу Терье Исунгсету — организатору первого в мире ледяного фестиваля, идущего уже 12 лет. Как-то Терье предложили сыграть в пещере с замерзшим водопадом. Во время исполнения музыкальных композиций звук необычно резонировал, и песни звучали совершенно по-иному. Так все и началось. В первое полнолуние года заснеженные вершины горнолыжного городка Гейло становятся декорацией для музыкального шоу. Необычные инструменты изготовили прекрасные мастера по льду из Америки. Три или четыре месяца они ломали голову над саксофоном. Ледяной у него, правда, была только оболочка.

Суть проекта была не в том, чтобы заставить инструмент звучать как обычный саксофон, а просто нам захотелось сделать что-то невозможное. И мы это сделали. С 2008 года Терье гастролирует со своим ледяным перформансом, в основном, по странам со стабильно холодной погодой. Во время переездов инструменты находятся в специальном морозильном фургоне. В Лондоне концерты проходили на террасе знаменитого дворца Somerset House, инструменты таяли на глазах у зрителей и для каждого нового выступления был сделан отдельный набор».

Счастье за Полярным кругом

Проект Гжеха World Orchestra — это не просто очередной музыкальный эксперимент, это увлекательное путешествие по странам и культурам с помощью армянского дудука, болгарского кавала, молдавских цымбал, курая, лиры, арфы, финского кантеле, цитры, тунисского уду. За каждым — многовековая история, легенда, предание. «Поэтому я люблю их все, — уточняет Гжех. — Сейчас вот курай люблю. У него очень позитивное звучание, от него идет яркая энергия. И я вижу солнце.

Люблю музыку из кинофильмов, люблю ходить в кино, забыть все часа на два и уйти совсем в другой мир, ленты предпочитаю масштабные, исторические. Поэтому все мои симфонии, например, такие как «Лех, Чех, Рус», основаны на польской мифологии. И мой проект World Orchestra — это джаз, классика, современная киномузыка плюс фольклорная музыка разных народов. Ну и импровизация, конечно».

Легенды, сказания вообще одна из любимых тем Гжеха — и в творчестве, и в жизни. «По сути это рассказ о том, как надо жить — по правде, по чести и совести, — считает он. — В мире забыли о том, что главное — это семья, друзья, и то, что мы можем сделать вместе, чтобы жизнь стала лучше. Но мы все покупаем, покупаем и покупаем. А посчитать, так 90 процентов вещей нам и не нужны вовсе.

Помню, я ездил в Норвегию, за Полярный круг. Выступал в одном из самых маленьких городков — Вардо. Там живет 400 человек, 200 из них я увидел на концерте. Была зима. Представьте, куда ни глянь — везде снег, снег, снег… Белый мир. Очень странное место. Если ты счастлив, то счастлив безмерно, если несчастен, то впадаешь в депрессию.

На концерте была пожилая женщина. Еще до выступления она подошла ко мне и сказала: «Я прошла 20 километров послушать мужчину, играющего на дудуке. Я надеюсь, это того стоит».

Я очень переживал по поводу того, понравится ли ей наш проект. Зря переживал. Она была совершенно счастлива.

После у нас завязался разговор на тему, что же самое главное в жизни. Я спросил, что она делает здесь, где практически везде — пустота. Она ответила: «А ты ничего и не увидишь и не поймешь, потому что приехал из большого города». Вскоре я начал подмечать, что жизнь и здесь не стоит на месте, начал находить красоту. «Я счастлива, — сказала она мне. — Я никогда не была голодной, моя деревня небольшая, но мы все в ней — друзья, все помогаем друг другу. А сколько людей живет в большом городе без помощи и друзей. У них много возможностей и — полное одиночество.

Есть только одна вещь в жизни, о которой я жалею: я так и не нашла свою любовь. И я жду ее. А как только найду, смогу уйти спокойно».

После ужина она покинула ресторан и ушла в ночь — за двадцать километров по снегу.

Я, помню, удивился и восхитился этой ее непоколебимой вере — ей было тогда 80 лет. Мы ведь живем, что-то там делаем — или нет, испытываем разные эмоции, суетимся, спешим… Но когда наша миссия на этой земле закончится, и мы прочувствуем все, что должны были прочувствовать, то решаем, что пора уходить, и — уходим. Этот концерт в Вардо был семь лет тому назад. Но я уверен, что та дама — она нашла свою любовь».