Башкирский Николай Островский

В одном из своих стихотворений Равиль Шаммас (Равиль Шаммасов) писал: «Жизнь поэта — путь горного потока, но не вниз, а вверх». Можно сказать, это его творческое кредо, которому он следует на протяжении всей жизни. Автор двух десятков книг на башкирском, татарском и русском языках отмечает в эти дни юбилей — 85-летие.

Равиль Шаммас — ветеран Великой Отечественной войны, слепой поэт, один из патриархов башкирской литературы.

Наша беседа с ним — о времени, о литературе, дне сегодняшнем и завтрашнем…

Ни дня без строчки

— Вы родились и выросли в деревне. Полвека назад стали уфимцем. А теперь вновь переехали в село. Не жалеете, что оставили город?

— Ничуть. Это была мечта нашей семьи — жить в своем доме, быть ближе к природе, к земле. И я очень рад, что у нас это получилось. Земля взрастила нас, это святое понятие. Вспомним легенды, где даже горсть родной земли дает силы батыру.

Переехав в деревню, я вновь как будто пережил свое военное детство. Запрягая коров, мы, школьники, с матерями и стариками день и ночь пахали землю, сеяли хлеб, а потом, не успевая убрать его вовремя, косили даже с наступлением холодов, на снегу, в лаптях и тряпье. Так мы взрослели.

— Вы уже в детстве мечтали стать поэтом?

— В Амировской семилетней школе наша учительница Хадия-апа Баширова организовала литературный кружок. Там я написал свои первые стихи.

Но, я думаю, основа была заложена уже в семье. Мама Рауза не умела читать и писать, но своим знанием народного творчества удивляла многих. В речи она использовала яркие эпитеты, метафоры, интересные образы, сотни пословиц и поговорок. Дедушка Багаутдин был хафизом, наизусть знал Коран, у него были старые рукописные и печатные книги о подвигах Гали-батыра, сборники Габдуллы Тукая и Мажита Гафури.

В школьные годы я не думал, что стану писателем. Хотел быть учителем. Мы воспринимали их как святых, как самых умных на земле людей. Слово учителя было законом для каждого.

Окончив школу с медалью, я, единственный из выпускников, не раздумывая поступил в Стерлитамакский учительский институт. Стал учителем русского языка и литературы. Сначала работал в Сабыровской семилетней школе. В двадцать два года стал ее директором — самым молодым в районе.

— И все же потом занялись профессионально журналистикой…

— Я никогда не переставал быть учителем, даже будучи журналистом, писателем. Считаю, что журналистика, литература должна воспитывать человека. К слову, многие писатели говорят, что мое творчество педагогическое. Что касается журналистики, так получилось, что однажды я перешел в режим «ни дня без строчки». Каждый день в голове рождались какие-то образы, идеи. Постоянно что-то в окружающей действительности цепляло. Я все это переносил на бумагу. Стихи начали выходить в районной газете, потом в республиканской печати. Писал даже фельетоны. Появилась потребность писать постоянно. И я начал работать в стерлибашевской районке «Знамя коммунизма».

Стихи на коленке

— У вас полувековой журналистский опыт. Что вы думаете о современной прессе? Какой была советская журналистика?

— Думаю, сегодня наша пресса во многом оторвана от реальности. Редко можно встретить материалы, которые написаны «с полей», берут за душу. Компьютер, интернет очень облегчили жизнь моим юным коллегам, но в то же время понизили качество журналистики. Наверное, в этом причина безжизненности многих публикаций.

Журналист — это ведь не только умение грамотно построить текст, это во многом ноги и сердце. Если тебя волнует то, что происходит вокруг, не скупись на чувства, пиши от всей души. Такой была наша советская журналистика. Откройте любую подшивку газет тех лет, там кипит жизнь, там герои — живые люди. Поэтому и читали нас десятки и сотни тысяч людей по всей республике. Я работал в должности замответсекретаря, заведовал отделом партийной жизни. Но самым интересным считаю время, когда работал собкором.

Еще одна характерная черта советской эпохи — слово ценили, с ним обращались осторожно. Критические материалы всегда были основаны на железной аргументации. Неудивительно, что после их выхода людей порой исключали из партии. Сегодня же слово и в грош не ставят.

И, кстати, в то время гонорары позволяли журналисту жить безбедно. Конечно же, их не сравнить с нынешними.

— Журналистику и литературу нередко воспринимают как сестер. Согласны ли вы с этим?

— Конечно. Если бы не журналистика, смог бы я так хорошо узнать мир, найти такое количество тем для творчества? Мне кажется, я побывал в каждой деревне родной республики, изъездил Советский Союз, открыл для себя столько прекрасных людей. И все это благодаря журналистике. Более тысячи стихотворений, свыше тридцати поэм, около десятка повестей, много рассказов, юморесок, бесчисленное количество статей написано за это время. Все это приехало со мной из командировок, писалось в дороге, на отдыхе, между делом, на коленке, на клочках бумаги, в блокноте.

Наглой бывает только бездарность

— Что вы можете сказать о молодых литераторах?

— Я стараюсь следить за новинками. Есть масса талантливой молодежи. И ее надо поддерживать. Однако у нас нет хорошо работающей системы, которая не только выявляла, но и сопровождала бы молодого автора. В советское время и в моральном, и в материальном отношении статус писателя был намного выше. Сегодня, очевидно, нет понимания того, что труд писателя — очень тяжелый, важный. Он должен быть по достоинству оценен.

Волнует и то, что у нас некому оценить талантливого человека. Как правило, такие люди всегда скромны и тихи. Им нужен свой Белинский, свой Добролюбов — чтобы показать обществу восходящую звезду литературы. Наглой бывает только бездарность, потому что ей как-то нужно отстоять свое место под солнцем. А талант-де и сам пробьет себе дорогу. Это неправильно и несправедливо. Чиновник или простой читатель не сможет оценить по достоинству то или иное произведение. Поэтому возрождение литературной критики — дело не просто назревшее, а перезревшее.

Как писателя меня тревожит и утрата литературой своей воспитательной функции. Творчество превратилось в какое-то хобби, пишут только о своем внутреннем мире, не видят дальше своего носа. Но это еще не литература. Она начинается, когда ты можешь свой внутренний мир поднять до уровня глобальных обобщений, когда твоя душа может раскрыть душу твоего народа.

— Над чем работает сегодня Равиль Шаммас?

— Год литературы начался для меня с большого события — вышел в свет первый том собрания сочинений. Туда вошли поэтические произведения разных жанров. Половина книги — то, что написано за последние пять лет.

Сейчас готовится второй том прозы, куда войдут повести, рассказы, юморески, мемуары, воспоминания о Мустае Кариме, Сайфи Кудаше, Сагите Агише, Рами Гарипове, Динисе Булякове.

Главные мои помощники — супруга и сын, член Союза писателей, автор двух сборников поэзии Алмас Шаммас. Я диктую новые произведения, жена записывает, а сын потом все переносит в компьютер и направляет редакциям. Вот такая у нас творческая атмосфера. Меня друзья иногда называют башкирским Николаем Островским. И я этим горжусь.