Я в прошлой жизни ветром был

Сумрачный, погруженный в трагедию одиночества Джимми Портер, Григорий Незнамов («Без вины виноватые»); презирающий мир, в котором вынужден жить, и отчаянно мечтающий, чтобы этот мир понял и успокоил его («Оглянись во гневе»), обаятельный и беспринципный Телятев («Бешеные деньги»), Хозяин гостиницы — образцовый персонаж комедии dell’arte («Венецианские близнецы»). И это все о нем — актере Русского драмтеатра Рустеме Гайсине. Впрочем, такая многогранность вполне объяснима.

Неистребимая жажда лицедейства одолела его уже где-то лет в шесть, когда дети сотрудников завода, где работала мама Рустема, должны были блеснуть артистизмом на концерте в ГДК. Рустем спел, не стушевавшись, под аккомпанемент смешного пьяного баяниста, игравшего невпопад, а волшебное ощущение сцены и полутемного зала, из которого на тебя устремлены внимательные глаза сотен зрителей, не пропало. Оно осталось на всю жизнь. И едва освоившись с шебутным школьным бытием, он уже играл везде, всегда и все: на гитаре в ВИА, вел театральный кружок, танцевал, вещал по школьному радио. Понимающие педагоги делали большие глаза и гостеприимно разводили руками, застав Рустема за партой: «Явление Христа народу…». Однако при этом отметили на выпускном: «Жалко, если ты не пойдешь в артисты».

Правда, столь бурная творческая жизнь в школе вдруг аукнулась некой растерянностью перед лицом взрослого мира, и Рустем отправился поступать на исторический в БГУ. Но путь в вуз лежал мимо академии искусств. Видимо, как все на свете, не случайно. Мама, вспомнив пассажи сына на гитаре, предложила: «А может, нам сюда?». Судьба в лице дэпээсника указала перстом в сторону театрального факультета. Михаил Исакович всячески проверял абитуриентов не только на наличие таланта, но и на изворотливость. Рустем испытание достойно выдержал, особенно позабавив экзаменаторов исполнением этюда. Не сумев заставить одного из членов комиссии выпить стакан сока, он, недолго думая, выпил его сам, тем более что в горле пересохло от настоящего, ненаигранного волнения. Первый курс — первые роли: гусей, стульев, магнитофонов.

Но и сегодня, когда гуси остались далеко позади, Рустема по-прежнему поражают метаморфозы театральной жизни. «Актерство сравнимо со спортом, — по отдаче, настрою, стремлению к успеху, — говорит он. — Не у всех это получается, поэтому, быть может, не всегда удается сыграть спектакль так, как задумывалось. Но если все сложилось, в душе долго держится привкус радости. И опустошения — ведь 90 процентов себя ты оставил на сцене, а 10 осталось на то, чтобы дойти до дома и рухнуть».

Рустем начал играть в драмтеатре еще студентом, и, по мнению художественного руководителя Михаила Рабиновича, его мастерство растет от спектакля к спектаклю. Поэтому запоминаются и те его роли, которые для другого могут быть проходными. Быть может, потому что сам он не делает различий между второстепенными и главными персонажами, современными или костюмными пьесами, считая, что актер обязан быть универсалом.

— Надевая костюм своего героя, ты уже готовишься к перевоплощению. А там как на душу ляжет. Телятев из «Бешеных денег» во многом совпадает с моим отношением к миру, спокойному и свободному, тем более, что трактовка образа такова, что у нас Телятев — не 50-летний персонаж, но молодой повеса. А есть тяжелые спектакли. Просто «постучав в дверь», в такие роли не войдешь. Михаил Исакович вообще считает: если актер чувствует себя в роли уютно, что-то идет не так, — говорит артист. Кстати, постановщик одной из последних премьер театра «Дни нашей жизни» Алексей Курганов отмечает: «Интересный, одаренный артист, мгновенно реагирующий на импульс. У Рустема есть то, что необходимо современному художнику: органика, нервность и голова, то есть собственная позиция и мировоззрение».

Добавим, и похвальное стремление попробовать все «блюда» со стола творческой кухни. Обладая красивым тембром голоса, он прекрасно поет и, как все поющие драматические актеры, выгодно отличается от многих профессиональных музыкантов, превращая песню в мини-спектакль. А потому очень уместен в музыкальных постановках драмтеатра и на выступлениях собственной группы — «Gaisa Orchestra». Талант сочинительства открылся в нем позднее, чем обнаружились музыкальный слух и голос, — уже в студенческие годы. Нечаянно и закономерно. На урок сольфеджио нужно было принести произведение на тему «Я в прошлой жизни» — рисунок, стихотворение, сделать этюд. Так родилась песня «Я в прошлой жизни ветром был». За 10 прошедших с тех пор лет песен накопилось немало, к вящей радости многочисленных разновозрастных поклонников группы.

«Профессия такова, что просто нужна отдушина, ведь вся энергия направляется на сцену, а это иной раз изматывает так, что можно либо сойти с ума, либо рухнуть, оказаться никем, — считает Рустем. — Я вел передачи на телевидении, еще одним каналом для души стала музыка. Я не знаю, что буду делать завтра, куда приведет меня судьба. Я буду слушать свое сердце».

И, наверное, столь же послушно следовать интуиции, которая во многом создала Рустему репутацию отменного импровизатора, не раз сглаживающего ситуацию на сцене. Правда, для этого необходима просто нечеловеческая сосредоточенность, считает артист. Ведь на сцене секунда — это вечность. «Напряжение катастрофическое, а зритель смотрит и думает: «Вот это игра!» А режиссер: «Вот это пауза!» Актер же: «Вот это кошмар!».

Как-то в соцсетях наткнулась на дискуссию поклонников драмтеатра, голосующих за любимых актеров. Назывались разные имена. Немало же театралов, перечисляющих достоинства своих кандидатов, заканчивали голосование так: «И Рустем Гайсин!!!».