Ирек Киньябулатов: Радуюсь рассветам и закатам, встретив день и погружаясь в сон…

Слова, затертые от частого употребления, как старые монеты, теряют свои достоинства, и только прикосновение чуткой души поэта заставит заблистать пыльную драгоценность всеми красками бытия.

Не многим это дано. Ирек Лутфиевич Киньябулатов — один из тех, кто обладает таким даром обновления. Он — богатый человек: трое детей, состоявшихся в жизни. А еще душа, полная сопереживания ко всему, что его окружает, полная доброты, очарованности и благодарности за каждый день, что прожит на земле, за каждый закат и восход солнца, тепло и стужу капризной погоды — душа, способная любить.

— Отслужив на Черноморском флоте, вы не выбрали столь романтическую профессию для «крутых» парней, а поступили на филологический факультет БашГУ. Хотя Газим Шафиков вспоминал, что все в вас было именно морское, терпко пропахшее романтическими далями океанских просторов, и чувствовали вы себя среди первокурсников свободно и уверенно, как какой-нибудь мичман (и впрямь оказались таковым) среди матросов одного корабля.

— Я начал писать стихи очень давно, наверное, с тех пор, как взял в руки карандаш или ручку. В школе и вовсе принялся за сочинительство с удвоенным рвением, увидев свое имя в журнале «Пионер» в 1953 году — там напечатали мое стихотворение «Елка». Это было чудом. Что ж, романтика дальних странствий — а бывал я и у турецких, и у греческих берегов, в портах экзотической Индонезии — она только будила воображение, и я гордо носил звание военкора во флотской газете. Да и один из первых циклов моих стихов назывался «Голубые дороги». «Пересекал моря не раз — Меня мой бог от бури спас. Живым я вышел из огня, Поскольку бог хранил меня».

— У Марины Цветаевой есть строчки: «Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт…». А как и когда вы поняли, что музыка зарифмованных строчек будет сопровождать вас всю жизнь?

— Я окончил начальную школу в деревне Абдуллино, а затем продолжил учебу в Старо-Бабичевской средней школе. Ходить туда приходилось за три километра. Мы протаптывали тайные, известные только нам одним дорожки среди лесной чащи. Пока до школы доберешься — столько всего нафантазируешь, намечтаешься. Часов в доме не было, мы вставали и выходили по звездам, а когда бураны заносили дорогу, сидели дома.
В нашей семье было четверо детей: три сына и дочка. Как вспоминала сестра моя Раиса, старший брат привозил для нас детские книжки, и мы учили их наизусть, соревнуясь друг с другом. Отец наш еще в финскую кампанию ушел на войну, а в 1942 году погиб под Сталинградом. Но мама — вечная неутомимая труженица — сильным была человеком. И нас подняла, и, несмотря на несладкую жизнь, оставалась всегда смешливой, во всем талантливой, красноречивой. Словом, была натурой артистичной. Да наше село вообще уникальное: что ни случись, все люди в анекдот превратят.

И именно мама, как Раиса вспоминала, подметила: «Вот удивительный у нас Ирек: рубит-рубит дрова, вдруг бросит топор, забежит домой и быстро-быстро что-то запишет на бумаге и снова бежит рубить дрова».

Мы же, мальчишки, как я уже говорил, народ энергичный, эмоциональный, неугомонный. Помню год, когда Сталин умер: как же, плакали, горевали, конечно, и всей толпой решили вступать в комсомол — партии помогать.

А однажды вообще пустились на подлинную авантюру. Как-то познакомились с мальчуганом из детдома. И рассказал он нам настоящую сказку: как их в детдоме обувают и одевают и даже печенье с маслом дают! И так нам этого печенья захотелось, что организовал я группу парней и добрались мы аж до Уфы. Я себе придумал новую фамилию и имя — Аминов Ахмат, представьте. Долго это приключение, конечно, продолжаться не могло: дома подняли тревогу, что пропали ребята из Кармаскалинского района. Нас быстренько отыскали и вернули обратно.

А если серьезно, Эрнест Хемингуэй сказал: «Лучшим воспитанием для писателя является несчастливое детство». Война, отец на фронте, мама на работе целый день, и мы при деле, при хозяйстве: поле, например, окучиваем, большое — сорок соток, а сами ростом с ботву картофельную. «Струятся светлые дожди, а мне Все черные из прошлых лет мерцают…».

— Рождение на свет стихотворения и публицистика — а вы печатались, работали и работаете в газетах и журналах — процессы схожие, творческие. Чем же, по-вашему, они отличаются?

— В этом году отмечают 120 лет со дня рождения Владимира Маяковского. Он не был журналистом, в силу своей профессии обязанным чутко реагировать на все происходящее вокруг, но его стихи — это ответы на все вопросы того сложного времени. Это естественно для любого неравнодушного человека. Разницы нет.

— В одной из статей вас называли певцом современности. Согласны ли вы с таким «амплуа»?

— Человек, не знающий своих корней и не заглядывающий, не тревожащийся о будущем, мало что смыслит в современности. Все это выстроено в цельную крепкую цепь, привязывающую сердце к родному краю, его истории, обычаям, традициям. Потому стихи и поэмы бурзянского цикла я назвал «стихами о сердце башкирского края». А в центре, конечно, уникальный Шульган-Таш с древними рисунками, хранящий тайные мифы и легенды, словно сияющий жемчуг выплывающие к нам из смутных океанских глубин безвозвратного времени. «В распахнутые богом двери Вхожу, шепча молитвы вслух — Ведь рода нашего поверья Здесь обретали плоть и дух».

Но если треснет земля — эта трещина пройдет сквозь сердце поэта. Я думаю, основным принципом жизни человека в наше непростое время должен стать афоризм: «Все касается всех». Если я сталкиваюсь с несчастьем, болью, несправедливостью, разве смогу я чувствовать себя уютно, комфортно на этой земле? Мои друзья, спасибо им за понимание, чувствуют это. Газим (Шафиков — авт.) рассказывал мне, что, когда спрашивал Роберта Паля, Дима Даминова, Юрия Андрианова, переводивших мои стихи, что их привлекает в этих строчках, они, точно сговорившись, отвечали: «Интересные, образные. А главное — очень современные. В них чувствуется дух и пульс времени».

В общем-то, это касается, думаю, не только поэтов, художников, композиторов — людей творческих. Если человек неглуп, то будь он и дворником, он должен делать свою работу на радость людям, чтобы мир вокруг стал красивей. Это о будущем. Вот так тянется цепочка времени: из прошлого через наше сердце и душу в будущее, обязательно счастливое.

— В прошлом году на премию имени Салавата Юлаева претендовали писатели, поэты далеко не юного возраста. Получается, в республике не взрастает молодое талантливое поколение, которое бы соответствовало высоким требованиям, заявленным еще Горацием: «Поэту посредственных строчек ввек не простят ни люди, ни боги»?

— С каждым десятилетием и даже годом труднее соответствовать этим требованиям. К тому же в силу известных обстоятельств искусство, и поэзия в частности, оказались оттертыми на задний план более важными, по мнению власть имущих, задачами. Хотя вспомним Ницше: «Культура — это яблочная кожура над раскаленным хаосом мира». Культура — это порядок, это гармония, это богатая духовно жизнь. Думаю, кроме того, литературный процесс — словно волны в штормящем море: прилив — и блистают такие жемчужины, как Пушкин, Маяковский, Евтушенко, Гамзатов. Но любой прилив — явление временное. Такие гении появляются, быть может, раз в сто лет.

— «Поэт есть мир, одним объятый человеком», сказал Виктор Гюго. В каком мире живет поэт Ирек Киньябулатов?

— Я — оптимист и, несмотря ни на что, верю в лучшее. Быть может, потому, что верю в молодых и талантливых: встречаясь с ними, убеждаюсь, что страшилки по поводу не читающей и не думающей молодежи напрасны. Да, они другие, они не похожи на нас — а зачем им это? Нынешняя молодежь удивляет меня своим неожиданным подходом к обычным вещам, непредсказуемыми и тем интересными оценками происходящего. Я счастлив тем, что есть друзья — опора и радость жизни. Со временем круг их сужается — это закон жизни. Но они были в моей судьбе, и это замечательно. «Мой мир — от материнских рук прекрасных До строгих человеческих сердец».

— Принято в юбилейные годы спрашивать виновника торжества о планах на будущее, об итогах прожитых лет. Но, быть может, все-таки жизнь человека определяется не годами, а самыми важными событиями, разделяющими его путь на до и после?

— Я не планирую свою жизнь. Она прекрасна неожиданностями. Каждый день я просыпаюсь с ощущением того, что сегодня может произойти что-то непредсказуемое и тем замечательное. Каждый день — это подарок и событие. «Вся жизнь — полет. И вот в какой-то миг я Из материнских вылетел объятий — По мысленной орбите — к тайнам мира…»

Досье

Ирек Киньябулатов — заслуженный работник культуры РБ, лауреат Государственной премии имени Салавата Юлаева, премий имени Мажита Гафури, Зайнаб Биишевой, Рами Гарипова и других. Его произведения переведены на татарский, русский, турецкий, чувашский, якутский, украинский, немецкий языки. Нур Даутов и другие композиторы писали музыку на стихи поэта. Ирек Киньябулатов работал специальным корреспондентом редакции газеты «Совет Башкортостаны», литературным сотрудником республиканских газет и журналов, редактором в книжном издательстве, директором бюро пропаганды Союза писателей РБ.