«Пятна краски на руках, как раны…»

Малютиных в России не так уж мало: купцы, рестораторы, депутаты, меценаты и даже наш брат, журналист. Почему не быть и художнику? Кстати, и фамилия вполне подходящая для человека творческого: «малюта» — так у славян нередко называли детей, которые, как известно, видят мир в самых ярких, еще не потускневших красках. Оставим на время грохочущий XXI век, пролетим незримой тенью над бездной смутных времен и окунемся в прохладную зелень Абрамцево — усадьбы известного мецената Саввы Мамонтова — приют художников, музыкантов, поэтов. Сергей Малютин, сын купца и одаренный художник, архитектор, наверняка не раз бывал здесь. Это о нем «собрат по кисти» Игорь Грабарь сказал: «Малютин весело и остроумно претворяет в своем декоративном искусстве русский лубок». Так мог ли Сергей Васильевич пройти мимо забавной игрушки — добродушного лысого мудреца Фукуруму, в котором находилось еще несколько фигурок, — привезенной с острова Хонсю женой Мамонтова. Японцы-то, кстати, утверждают, что первым выточил подобную игрушку русский монах.

Да и мог ли Фукуруму с далеких загадочных островов прижиться на российской почве? И Малютин создал эскизы игрушки, которая отныне и навсегда стала, как говорят, российским брендом: деревянную куклу, выточенную по его эскизам лучшим игрушечником из Сергиева Посада Василием Звездочкиным. Ну и назвали ее, конечно, Матрешка, а как же иначе: курносая, круглолицая, краснощекая. Первая русская матрешка была восьмиместная. За девочкой с черным петухом следовал мальчик, затем опять девочка. Последняя, восьмая, изображала спеленатого младенца.

Но закончились веселые посиделки в Абрамцево, разлетелся старый мир, как шуршащие печально жухлые листья разносятся горьковато пахнущей трухой по ветру. Не собрать, не вернуть… Зато в Уфе поселился двоюродный брат «папы» русской матрешки, Андрей Малютин, будущий основатель творческой династии Малютиных.

Рената — «возродившаяся, рождённая заново»

Рената, двоюродная правнучка того самого Малютина — еще из XIX века, была, видимо, из тех детей, о которых говорят: «Кисть взяла в руки раньше, чем ложку». Или мелок, пастель, карандаш — чем же еще могли занять ребенка загруженные взрослые, если папу зовут Евгений Малютин, ставший одним из авторов знаменитого «Манифеста гениализма», под которым расписались Николай Куприянов, Михаил Спиридонов, Наиль Латфуллин. Последнему, кстати, посвящено стихотворное произведение «Звезда Востока». А автор все тот же — Евгений Малютин, иконописец, реставратор, ну и поэт, конечно. Человек, для которого краски музыкальной гармонией мира ложатся на холст, слова складываются в певучие строки, а мир прекрасен и загадочен, как в первый день творения. Известная и уважаемая фамилия, понятно, заставляет окружающих с особым пристрастием присматриваться к тому, что там выделывает с холстом Малютина-младшая. Расти, вдыхая резкий запах красок, перебирая тонкие стебли пушистых кисточек, листая отцовские книги по искусству и наблюдая, как на полотне расцветает вроде бы такой знакомый, но до головокружения прекрасный мир, — наверное, так и получаются настоящие мастера.

В папиной изостудии, скажем, и произошло второе рождение Ренаты, кисточки и краски стали любимыми игрушками, а девочка в шесть лет «доигралась» до персональной выставки в Академии наук, где 20 ее работ вызвали пристально-недоуменное внимание журналистов. А малышке дали повод гордо причислить себя ко взрослому миру отца: «Вы с бабулей — бабушки, а мы с папой — художники!» — обреченно услышала мама.

Успех не сделал из Ренаты «звездную» девочку, и в училище искусств она поступила как послушная дочка, и многомудрые преподаватели разглядели в Ренате достойного продолжателя папиного дела. Хотя в роли живописца Рената себя никак не представляла. Но на втором курсе началась масляная живопись, а вместе с нею приплыли из детства запахи папиной мастерской, натянутые на подрамник холсты раздувались как паруса крылатой мечты, музыкальные взмахи кисточки рождали симфонию буйствующих красок. «И я поняла, что все: это судьба, никуда не денешься. Живопись — это не та профессия, которую выбирают разумом, скорее, сердцем, душой или даже она выбирает тебя», — определила Рената. Последующий успех на выставкомах, соседство полотен юной Малютиной и известных заслуженных художников вдохновлял на дальнейшие победы. Казалось бы, живи, твори и радуйся, тем более того, что дало училище Ренате хватило с лихвой. «У нас в Уфе сложилась парадоксальная ситуация — среднее образование, которое дает училище искусств, в реальности гораздо сильнее, чем высшее. Есть художники, отучившиеся только в училище, но это уже сложившиеся мастера», — считает она.

Свет «Звезды Востока»

«Где красота и жизнь, там и поэзия» — был уверен Иван Тургенев. Быть может, поэтому рука об руку бродят по белому свету по своим заветным тропам художники и поэты, понимая и принимая этот мир с одинаковой любовью. И опять хлынули из детства, оглушая яркой гармонией стихотворного лада, не «Наша Таня громко плачет», а стихи Бодлера, Рембо, которые уже в пять лет стали для Ренаты понятными, своими, «русскими». Если уж учиться дальше, то на филфаке, решила художница с литературным огнем в крови и пошла поступать в БГУ учиться на литературоведа.

«Вообще, я человек творческий, но анализировать люблю, — считает Рената, — я поняла: поступила правильно. Это дало душе тот духовный стержень, без которого не продержишься прямо. Каждая прочитанная книга — уже целая жизнь. И это не мешало мне заниматься основным своим делом — живописью. Внутреннее, духовное саморазвитие очень важно для творческого человека. Если внутри пустота, то и картины пустые, безжизненные, а наполнить полотно можно только богатством собственной души. Последние мои работы, начиная, наверное, с 2008 года, как раз навеяны стихами, в частности любимым Бодлером, в поэзии которого есть гармония контрастов, которую я так люблю в живописи». Может, потому ее собственные стихи проступают сквозь душу щедро наложенными мазками: «Пятна краски на руках, как раны…»

«Яркое и пафосное…»

Оставим искусствоведам искусствоведово: большинство завсегдатаев картинных галерей приходят на выставки сердцем воспринять тот мир, которым щедро делится взрастивший его художник, приходят, оставив рациональность, реальность и прагматизм за порогом, пеленая больную от забот душу в цветущие полотна, укачивая ее как бедного ребенка, потерявшегося в мире неслышащих взрослых. И тогда колючие, как ежики, «Кактусы» Малютиной, обретя свойственное ее картинам многоцветие, напомнят об огненно-синем небе Мексики, безумной жаре солнца, золотистых фонтанчиках мелкого песка, взвивающегося под копытами коня. А диптих «Город ночи» позовет в расцвеченную огнями реклам бессонную бездну улиц, обезумевших от полуночных галлюцинаций не сумевших заснуть замученных странников ночи. И синий уфимский храм растворится в голубизне легкого неба, опутанный радостной зеленью воскрешения природы и нового долгого летнего дня.

«На одной выставке, — рассказывает Рената, — мои работы висели среди 60 других, собранных со всей России. Ну, организаторы делают экспозицию, остановились около моих работ и говорят: «А давай-ка это яркое и пафосное в центре повесим». Есть еще определение: напористый живописный абстракционизм и предметный импрессионизм. Так вот я рисую. Друзья выражаются проще: такая спокойная на вид девушка, а внутри страсти кипят. И почему-то думают, что такие работы должен рисовать мужчина. А я просто считаю, что мне дано от Бога чувство цвета: я сразу улавливаю в работе грязь, фальшь, тот момент, когда два цвета не могут находиться рядом».

«Con brio» — с огнём

Так называется выставка Ренаты, открывающаяся сегодня в Малом зале Союза художников. «Искусство — и самосозидание, и саморазрушение одновременно. Как человек я отхожу на второй план, перед холстом остается творец, — считает Рената. — Все чувства, душевные порывы направлены только на творчество. Кризисы неизбежны, но при этом всегда переживаются крайне тяжело, каждый раз кажется последним и абсолютно безысходным. Периоды же вдохновения, напряженной творческой работы — это настоящее счастье для художника. Внутренние взлеты и падения, как смерть и возрождение, и всегда только крайности, никогда «золотой середины».

Но созидания все же, думается, больше, недаром Рената так любит работать с масляными красками, считая их материалом серьезным, долговечным, после которого остается заняться только скульптурой.

…И почувствовав торжество творца, так захочется заглянуть за косогор, на котором поджидает беспокойную душу одинокое дерево, на ветвях которого легко присели разноцветные от сполохов неба облака и стелется мягкая дорога — к несбывшимся желаниям, забытым мечтам, потерянным надеждам…

«Импровизация». 2011 г.

«Лето». Из серии «Времена года». 2008 — 2011 гг.

«Змей». Из серии «Метаморфозы». 2008 г.