Я не Нуреев, я — другой…

Артист балета Михайловского театра Санкт-Петербурга Ришат Юлбарисов — наш земляк. В его творческой копилке сольные партии в таких нашумевших постановках Северной столицы, как «Ромео и Джульетта», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Дон Кихот», «Nunc Dimittis», «Прелюдия», «Многогранность. Формы тишины и пустоты». Юлбарисов родился и вырос в Стерлитамаке, здесь увлекся классическим танцем и решил связать свою жизнь с балетным искусством. В родном городе, где по-прежнему живет его мама, Ришат бывает нечасто — работа, гастроли, зарубежные поездки. Но все же в один из коротких визитов в Стерлитамак удалось с ним побеседовать.

— Балет — искусство специфичное и, в общем-то, столичное. Как у провинциального мальчика возникло желание войти в балетный мир?

— Обычно родители, стараясь отвлечь ребенка от улицы, стараются загрузить его по полной. Меня с младшей сестренкой отдали в хореографический ансамбль «Вдохновение». Я пробыл там недолго и перешел в театр-студию «Солнышко», где быстро выбился в лидеры.

Руководители Гузель Салимьяновна и Роберт Минигазиевич Ишмаковы посоветовали родителям отправить меня, десятилетнего, в Уфу, в специализированную школу-интернат при хореографическом училище имени Р. Нуреева. Там я проучился восемь лет и получил распределение в Башкирский театр оперы и балета.

Узнав о кастинге в труппе Бориса Эйфмана, поехал в Питер, и меня приняли в Санкт-Петербургский театр балета. Однако атмосфера в авторском театре оказалась весьма далекой от классической, к которой я привык. Поэтому я отправился в Москву и поступил в труппу театра классического балета под руководством Натальи Касаткиной и Владимира Васильева, бывших солистов Большого театра.

Там протанцевал полтора года, а потом вернулся в Питер. Со второй попытки удалось попасть в труппу Михайловского театра, художественным руководителем которого является Начо Дуато, испанец, который прежде в течение 20 лет руководил национальным Мадридским театром.

— Вы сказали, что попали в труппу со второй попытки. А что не понравилось работодателю в первый раз?

— Мой рост — 190 сантиметров. Он слишком высок для балета. Но во второй раз мне удалось превратить свой минус в плюс.

— Каким образом? Вы же не можете укоротить свои ноги?

— В театре время от времени проводятся эксперименты. Вот и мне доверили партию Тибальда. В известной сцене поединка с Ромео надо было выглядеть достойно. С одной стороны, Тибальд не может затмевать Ромео, а с другой — при моих габаритах не должен смотреться комично. Тем более, что моими партнерами были такие корифеи сцены, как бывший премьер Мариинского театра Леонид Сарафанов и специально приглашенные в спектакль ведущий солист Большого театра Иван Васильев и Марсело Гомес из американского театра балета.

Если верить критике, мне удалось не потеряться на их фоне. Позднее я исполнил партию отца Джульетты. Затем предложили станцевать в «Прелюдии» в дуэте с Оксаной Бондаревой, а позже я «выстрелил» в «Спящей красавице» в партии феи Карабос.

— Вы исполняли роль женщины?

— Да. Это уже был эксперимент Фаруха Рузиматова — бывшего худрука театра, и он полностью себя оправдал. Моя фея Карабос оказалась мегапопулярной. Кстати, в первоначальной версии фея была старушкой, я в этом образе чувствовал себя не очень уютно, мне приходилось ломать себя. А потом сделали фею тридцатилетней, и по духу она чем-то напоминала «шальную императрицу» Ирины Аллегровой.

— Профессиональный век артистов балета довольно короткий, к тому же им приходится во многом себя ограничивать.

— Да, на пенсию они обычно выходят уже в 35 лет. У них особый распорядок дня и режим питания. В балетной среде немало вегетарианцев. Я не принадлежу к их числу, так как при огромных физических нагрузках это тяжело. В моем рационе совсем нет картофеля, хлеба, майонеза. Все салаты заправляю строго растительным маслом.

По своей природе я — «сова». Ложусь поздно. Вставать приходится не позже 11-ти. Выполняю обязательные разминочные упражнения. Затем легкий завтрак: овсяная каша, орехи, чай или кофе. К двенадцати должен успеть на общую репетицию. Живу рядом с театром, поэтому на дорогу времени не трачу.

Обед полноценный: котлета, салат. После 17 часов не ем ничего. Только пью воду. Если вечером главная партия, то репетирую часа три-четыре. Работаю обязательно в паре с партнершей. Много времени уходит на грим. Превращение в фею Карабос занимает не менее 40 минут.

— Говорят, артисты — суеверные люди.

— Балетные особенно. До спектакля необходимо исполнить ритуал — побывать на сцене. Иначе выступление сорвется. Кто-то выходит и сидит, кто-то крестится, кто-то трогает сцену рукой или целует. Я обычно «нарезаю» несколько кругов...

— Что вы можете сказать о Большом театре? Хотели бы там работать?

— Это отдельное государство, которое живет по своим законам. Зачастую режиссер вынужден распределять роли не по способностям и трудолюбию, а согласно рангам. Ему нужно всем по возможности угодить: депутатам, спонсорам... Кто-то уходит из Большого со скандалом, кто-то годами ждет ролей, а время уходит.

Я не смог бы работать в Большом. Мне нужно танцевать, танцевать много и разное. Михайловский театр в этом плане как раз то, что мне нужно.

— Вас никогда не сравнивали с нашим великим земляком Рудольфом Нуреевым?

— Нет, мы слишком разные. Во всех смыслах. К тому же в Петербурге нет благоговения перед Нуреевым. Там больше славится Барышников.

— Ваши друзья из мира балета?

— В основном да. Нам легче понимать друг друга. Но вот жениться на балерине я бы не стал. Они капризные, не приспособленные в быту, в том числе и на кухне. Я все делаю сам, и, наверное, поэтому пока не женат. Впрочем, мне еще только 24.

— Как вы отдыхаете?

— Сплю. Сон — лучший отдых. В редкие выходные хожу на художественные и фотовыставки. Кстати, недавно пригласили поучаствовать в интересном проекте. В Мариинском театре собираются открыть модельное агентство, в котором будут задействованы только артисты балета.

Иногда с друзьями выбираемся на природу. Очень люблю плавать. Неважно где: в море, в бассейне.

— Мама, наверное, вами гордится...

— Она очень сдержанный человек. Но я увидел слезы в ее глазах, когда она впервые побывала в Петербурге на «Спящей красавице» с моим участием. А потом очень эмоционально смотрела интервью на канале «Культура».

Наш отец умер рано, и мама одна растила четверых детей. Ко всем относилась ровно, никого не выделяла. И сейчас не выделяет. Я разговариваю с ней по телефону каждый день. Для меня это — самая лучшая в мире психотерапия.