Иван Охлобыстин: Русский язык я выучил, съев учебник с соевым соусом

Актер, сценарист, режиссер, журналист, телеведущий, писатель, временно неслужащий священник. По этому далеко не полному перечню, думается, практически каждый поймет, что в Уфе побывал Иван Охлобыстин, он же отец Иоанн, он же обожаемый телезрителями обаятельный грубиян доктор Быков из сериала «Интерны». Правда, в отличие от своего персонажа, Иван Иванович безупречно воспитан и корректен. В тоже время профессионально многословен, заговорившись, уводит разговор в сторону, что, впрочем, делает его еще более интересным собеседником. В столицу республики артист приехал с презентацией фильма «Соловей-Разбойник», в котором выступает в качестве сценариста и исполнителя главной роли. Сразу скажем, фильм не относится к числу несомненных удач в биографии актера, но выгодно отличается здоровым юмором, а временами заставляет и пригорюниться над отдельными реалиями российской жизни. Собственно, таланту своеобразно выражать свои мысли Иван Иванович обязан, скорее всего, папе. Но это отдельная, леденящая душу история.

— Актер, кинорежиссер, сценарист, драматург, журналист, писатель, теле- и радиоведущий — все эти профессии связаны с умением толково и интересно выражать свои мысли, что у вас получается прекрасно, судя по обилию наград за труды.

— Я родился в Тульской области в доме отдыха «Поленово». Отец, веселый и очень интересный мужчина шестидесяти двух годков, был там главврачом, а мама — совсем еще юная, влюбленная студентка МФТИ — будущий инженер-экономист. Папа жил в постоянных разъездах и лишь однажды принял участие в моем воспитании — но как! Мама, человек бурного сицилийского характера, долго и страстно сокрушалась по поводу того, что у меня плохие оценки по русскому языку. Что делает папа? Приносит учебник русского языка, соевый соус и заставляет меня сожрать все это дело. И я, еще отрок, в четвертом классе, поедал этот учебник целый день и плакал. С тех пор по русскому языку у меня всегда были замечательные оценки.

Отец был вообще феноменальный человек, уникальный диагност. Вот доктор Хаус нервно курит по сравнению с ним. Во-первых, бесстрашный. Воевал с испанской войны с генералом Радимцевым. У него был своеобразный дар предвидения. Он по человеку все видел, не знаю как. Вообще никогда не ошибался в диагностике. Мог не знать даже названия болезни как врач — в те времена часть болезней была не выяснена полностью.

Но понимал, что в этой области что-то не так. Поэтому он был еще очень неплохой хирург. Диагностировал и оперировал сразу. И не боялся этого.

В институте дивная у нас преподавательница литературы, кстати, была. Когда она умерла, весь ВГИК завесили листками с ее стихотворениями. Она была тайно влюблена в Тарковского, писала ему стихи, но не показывала никогда своего чувства. А стихи очень приличные, надо отдать должное.

— А почему актеры идут в режиссеры, причем первый же ваш опыт оказался весьма удачным: фильм «Арбитр», в котором вы «сыграли» режиссера, сценариста и исполнителя главной роли, получила награду кинофестиваля «Кинотавр»?

— Я в школе еще понял, что в мир люди приходят не просто так. И я обязан сообщить человечеству нечто доброе, светлое и весьма разумное. Способов сделать это я нашел два: обратиться к религии или стать светским человеком. Способ первый был отвергнут по причине наследственного атеизма. Все родные были коммунисты, причем такие, знаете, нравственно практикующие. Вот я и выбрал режиссуру и поступил во ВГИК.

— В фильме «Заговор» вы играли роль Распутина — фигуры неоднозначной. Как вы решились сыграть эту роль, будучи, тем более, тогда действующим священником?

— Кстати, это впервые в истории российского да и мирового кинематографа, когда главную роль в кино сыграл действующий священник. Сценарий заинтересовал сразу: режиссер Станислав Либин снял фильм на основе рассекреченных документов британского Скотланд-Ярда. Некоторые документы недвусмысленно указывали на то, что в этом убийстве, помимо уже известных Юсупова и Пуришкевича, были замешаны англичане. Британия старалась разрушить мирный договор России с Германией.

Но согласился я не сразу: пришлось просить на это благословения Московской патриархии. И оно было получено. «Если благословение получено, ничего предосудительного в том, что священник снимается в кино, нет. Даже в роли Распутина», — так сказал отец Всеволод Чаплин, замглавы отдела внешних связей Московского патриархата.

— Откуда пошло ваше увлечение восточными единоборствами?

— Впервые занялся единоборством во время службы в армии. Занимался там рукопашным боем. Потом был большой перерыв, а потом страстное увлечение айкидо. Я был, можно сказать, как-то раскоординирован. Айкидо помогало сосредоточиться.

Мне вообще понравился этот мир восточных единоборств. Я себя очень комфортно в нем чувствую. В этом мире, в отличие от того, что происходит вокруг, есть только одна интрига — бой. И еще одно хорошее качество — отношения между людьми очень прямые, ясные, чистые. А за счет этого очищаешься и ты. На тренировке во время поединка, когда уже совсем выдыхаешься, держит тебя только дух. В таком состоянии ничего нет — ни страха, ни жизни, ни смерти. Есть только вечность.

— И в вашем новом фильме «Соловей-Разбойник», и в ленте 2011 года «Суперменеджер, или Мотыга судьбы» — комедии об офисных работниках, убежденных толкиенистах и финансовых махинациях — человек, по сути, играет роль, он ролевик. Это бегство от действительности? Усталость от жизни или все-таки стремление сделать ее лучше?

— Вообще-то, мне сценарий понравился, прикольный, как и мой персонаж — олигарх, помешанный на ролевых играх, хоббитах, эльфах. Еще он любящий отец, а это мне знакомо. Понимаете, любая субкультура в основе несет простое желание человека быть с кем-то, связать себя определенного рода узами, быть в сообществе. Человек — общественное существо, поэтому и субкультура тоже — это продолжение обычного общества.

— Сценарий «Соловья» лежал на полке 7 лет. Почему он так долго ждал своего воплощения?

— Это парадокс для меня. Самые лучшие мои сценарии до сих пор не экранизированы в России. У меня есть «Узкоколейка» — гомерически смешной сценарий — никому не нужен, в прокате точно не будет принят, делают на Украине. Один из любимых сценариев — «Мотылек» — о том, как маленькая девочка случайно оказывается на самом дне города, и те люди, которые должны выступать самыми главными злодеями, принимают на себя ответственность и встают за нее стеной. Делают его в Америке.

Я вообще думаю, что нам лучше всего удаются не вестерны и приключения, а мелодраматические глубокие истории с философской подоплекой, об отношениях мужчин и женщин, потому что мы, по сути, все интроверты. Почему у нас никогда не возникало на этой земле проблем с наукой? Наплевать нам было — квадратная Земля или прямоугольная. Маринка любит или нет — это да!

— Вы такой спокойный, мирный человек, а фильм достаточно жесткий.

— Продюсеры кокетливо назвали фильм «беспощадной комедией», но все же в большей степени это эпическая сказка о разбойничьей воле, духе. Кому, как не нам, азиатам, это понять. Мы ж не за деньги воюем. «За одними — деревни, за другими — казино». А обилие крови — это одно из условий жанра.

Я, кстати, для себя немного исправил «Белое солнце пустыни»: все время голову ломал — что ж баба-дура выпустила Верещагина на баркас, а вот у меня в последний бой участкового Анисима жена не пустила.

Меня кто-то спросил: «А как же дети?». Вы видели когда-нибудь игрушки «Angry birds?» или зайчиков, разламывающихся в клочья? Детей сейчас ничем не удивишь! Кто-нибудь смотрел «Груз-200»? Там практически нет крови, но что страшнее посмотреть — с кровью или без?

— В нескольких интервью вы упоминали имя Тарантино, и «Соловей-Разбойник» напомнил его стиль. Это один из ваших любимых режиссеров?

— Есть некие жанровые наработки, классические кадры: например, человек сходит с коня, выходит из машины — начинается фильм. Это сразу нацеливает зрителя. А у Тарантино или Гая Ричи есть великие предшественники. Например, Михалков — «Свой среди чужих, чужой среди своих». Ни один Гай Ричи не сравнится с «Белым солнцем пустыни»! Мы смотрим эту ленту уже больше тридцати лет и плачем! Хотя это вестерн, если пытаться перевести все в классический жанр. В «Соловье» были использованы все наработки.

Само по себе кино — это симбиоз коллективного творчества, актерского, операторского, режиссерского. Тут используется все возможное для донесения сверхидеи: в данном случае это наше обостренное чувство справедливости и желание эту справедливость восстановить.

Я, когда делал сценарий, размышлял над тем, что бы такое написать, чтобы беспроигрышно? И подумал, а почему самые любимые песни у нас о разбойниках? Почему мы их любим? Степан Разин — убийца, чудовище. Но в какой-то миг люди понимают, что у нас власть всегда была такая, что вот уже зажралась до уровня Змея-Горыныча, которому надо башню рубить, и тут — либо богатыри (но у нас богатыри все на ставке, газпромовской, например), либо разбойники. На них только и надежда.

И военные тоже должны будут однажды сделать тот же выбор: либо у тебя за спиной казино (газовая труба, яхта Абрамовича), либо деревня. Суть-то кровавого и беспощадного русского бунта в том, что русский мужик менять ничего и не хочет! Покипешует — и домой. Но кипешевать надо! Иначе начальство начинает зажираться до такой степени, что не поймет, куда деньги потратить от завтрака, а бабки по пустым деревням с голоду помирают. И тогда начнут появляться вот такие «санитары леса», как Соловей-разбойник. Бунт в нашем российском очаговом варианте. Это не общее возмущение, как Французская революция, когда все пошли, прочитав Вольтера. У нас вот так вот должно быть.

Мы и общаться-то разучились. Социальные сети нас разобщили! Правда, технологии свои долги возвращают назад, социальные сети берут на себя роль организации общения, после чего все начинают контактировать в реальности. Время, когда дети сидят в контакте, вместо того чтобы на лыжах кататься, проходит. Нам не хватает живой связи, мы можем положиться только на человека: на отца, на мать.

Я на бабушку полагался. Самая любимая женщина в моей жизни! Она была женщина героической судьбы, которая вытащила с поля боя во Второй мировой войне сотни людей. На девятое мая к ней приезжали пятьдесят ветеранов и два фашиста. Ее звали Маша-солдат, и у нее много «взятий в плен». Она не разбиралась, кого тянет с поля боя. Дольше всех ездил немец из Франкфурта, бывший эсэсовец, кстати, возил для моей прабабушки модную мазь для рук, чтобы ее лечить. Тогда мазей не было, только крем детский и присыпки. Маленькая такая бабушка, пухленькая, вечно улыбающаяся. Генерал авиации предлагал ей руку и сердце. Выпендривался, делал «мертвые петли». Танкист некий в русскую рулетку из пушки играл, чтобы ее привлечь. А она вышла замуж за танцора, который спился и начал ее побивать, пока не подрос ее старший сын — деревенская история, в общем.

Я, наверное отвлекся, но не люблю схоластики. Хочется по душам!

Итересные факты из жизни Ивана Охлобыстина: