Рим Хасанов: Высшим из искусств музыка становится, когда она создана великим творцом

Музыка — это было именно то, что окружало его с детства: ею жилось, дышалось, о ней мечталось. Удивительно ли, что ныне Рим Махмутович известен как автор 400 песен, немалую часть которых стали считать народными. А жанры, в которых проявился своеобразный дар композитора, создавшего свой неповторимый стиль, сочетая редкостную мелодичность, национальный башкирский колорит с элементами эстрады и джаза, трудно перечислить. Рим Хасанов — автор театральных, симфонических, камерно-инструментальных и хоровых произведений, музыки к драматическим спектаклям, радиопостановкам, теле- и кинофильмам.

Творческие достижения композитора отмечены званиями лауреата премии комсомола Башкирии имени Г. Саляма и заслуженного деятеля искусств БАССР. Член Союза композиторов России, Рим Махмутович, возможно, как человек музыкальный, особенно чутко ощущал и мелодику слова. Результатом чего стало более 20-ти написанных им пьес и, соответственно, членство в Союзе писателей России. Его известность давно перешагнула пределы республики и Москвы, где последнее время живет и творит композитор, и, думается, поздравления с юбилеем он получил из самых разных стран, где знают и ценят его уникальный талант.

— Вы родились в музыкальной семье. Если можно, расскажите о ней поподробнее.

— Моя мама, Гульзугра Исмагилова, очень прилично пела. У нее был красивый, сильный голос. Мама пела не только в минуты, когда папа, Махмут Хасанов, после работы играл на скрипке, но и у плиты, в огороде. Старшая сестра, Хадича, обладала прекрасным, поставленным самой природой голосом. Петь она любила арии из оперетт. Конечно же, пример родителей и старшей сестры не мог не повлиять на мое отношение к музыке.
Наш дом стоял позади районного дома культуры, где давали концерты заезжие филармонические певцы, музыкальные коллективы. Там проводились смотры художественной самодеятельности, работали музыкальные кружки. Я рос очень любознательным и поэтому посещал занятия всех кружков. Так и освоил игру на разных инструментах — на семиструнной гитаре, баяне, трубе и гармони-хромке. Это не считая игры на отцовской скрипке.

Мое увлечение музыкой тогда, в детстве, было бессознательным, подражательным до тех пор, пока я не услышал на сцене РДК выступление настоящего немецкого камерного оркестра из колхоза «Россия». Его выступление меня просто оглушило и заворожило. Это было неописуемо красиво и гармонично. Удивительно профессионально. Тем летом, в 1955 году, я закончил 2-й класс. После концерта принял твердое решение стать музыкантом. С тех пор ни разу не изменил своей мечте. Это были нелегкие времена. Каждое лето я подрабатывал то на кирпичном заводике, то верхом на коне пас большие табуны коров, а в 14 лет мне уже завели трудовую книжку. Кроме того, стал штатным баянистом детского сада. Такая активная трудовая деятельность с детских лет закалила меня для дальнейшей жизни и помогла не сдаваться в тяжелейшие времена.

С пяти лет я уже читал и писал. В школьные годы сотрудничал с газетой «Пионерская правда».

— Вы написали музыку более чем к 70 спектаклям. Что было для вас источником вдохновения — автор, сюжет, собственные чувства и воспоминания?

— Источников вдохновения много — это и пьеса, и игра актеров, и советы и пожелания режиссера.

Музыка для драматического спектакля — это сплав многих жанров. И для каждого времени она имеет свои особенности.

И когда, например, в драме, не объявленной комедией, персонажи XIX века поют рэп, то это лишь с огромной натяжкой можно объявить режиссерской находкой. Опираясь на собственный опыт, могу сказать, что, к сожалению, большинство драматических спектаклей оформляется бездарно, никак. Это дезориентирует зрителя, заводит в дебри неразберихи. Говорю со всей ответственностью — мне очень редко приходится видеть спектакли с достойным музыкальным оформлением. Да что говорить о провинциальной драме, если фильмы и сериалы, транслируемые центральным телевидением, чаще всего очень плохо музыкально оформлены. Вот в зарубежных фильмах музыка, чаще всего, «не бьет по мозгам».

— Откуда у вас такая любовь к джазу?

— Его прелесть в том, что музыканты, будь то инструменталисты или вокалисты, музицируя, выкладываются по полной. В джазе привлекает полная свобода самовыражения. В мировой джазовой классике просто очень много красивых тем, мелодий, разнообразных по структуре. В джазе к устойчивому аккорду добавляется дополнительный звук. И если увести мелодию пьесы в витиеватые интонации, напоминающие обороты джаза, это придаст ей шарма и новизны.

— Вы пишете в разных жанрах. А есть ли любимый?

— Теперь, в свои 65 лет, я могу сказать, что мне нравится создавать инструментальные пьесы с уклоном в национальную мелодику. Я люблю создавать симфонические произведения. В данное время пишу симфонию, посвященную участию башкирских воинов в войне 1812 года. Гарантировать, что она будет закончена в этом году, не могу, потому что пишу симфонию без договора, по собственной воле. Сейчас есть компьютерные программы, чрезвычайно реалистично воспроизводящие написанное. То есть, если даже произведение не будет исполнено симфоническим коллективом, у композитора все равно будет очень качественная его запись. Например, программа для создания симфонической музыки в планшете АйПад 2 гарантирует, что воспроизведение музыки будет точно соответствовать звучанию лондонского симфонического оркестра.

Существует много программ для создания музыки в различных жанрах, и это открывает для творца абсолютно безграничные возможности. Только в 2012 году я написал пять новых песен на стихи замечательного поэта Расиха Ханнанова.

— От хорового произведения на ваши слова «Курай-трава» — к более чем 20 собственным пьесам. Что побудило взяться за перо? Идут ли на сцене какого-либо театра ваши пьесы?

— Работая заведующим музыкальной частью Башкирского академического театра драмы, мне приходилось музыкально оформлять очень много спектаклей. И, конечно же, все ставящиеся на сцене пьесы я читал от корки до корки. Начал знакомиться с русской, советской, зарубежной драматургией. Перечитал очень много пьес. И однажды, раскручивая в голове какой-то сюжет, ощутил потребность это записать. Первой была пьеса «Случай в санатории Карагай». А потом их число дошло до 20. Самым ценным отзывом для меня было высказывание замечательного башкирского поэта, писателя и драматурга Газима Шафикова. После его похвал у меня не осталось сомнения в качестве моих драматических произведений.

Правда, я думаю, что многие из них будут поставлены уже после моего ухода. А сейчас этому мешают условия, возникшие во всех без исключения коррумпированных театрах России. Но меня это не особо волнует. Я написал пьесы, и они, думаю, будут актуальны хоть через 100 лет.

— Расскажите, пожалуйста, немного о вашей жизни в Австралии — люди, впечатления? Чем привлекли вас стихи Рона Роджэрса?

— В одном из драмтеатров Сиднея собирались поставить мою пьесу «Чеченец», но меня не устроило условие, выдвинутое предполагаемым режиссером. Перед поездкой на учебу в сиднейском университете я заполнил анкету, где указал: «Хочу проживать в семье учителя английского языка, поэта». И мне это устроили. Я жил на квартире у замечательного человека, учителя и поэта Рона Роджэрса. У Рона в центре Сиднея был старый двухэтажный особняк со множеством комнат и комнатушек. Мы с Роном начали писать песни уже через месяц после моего приезда в Сидней. Рон очень полюбил башкирские народные песни, которые я играл ему на аккордеоне. Благодаря Рону я много общался с носителями языка, что очень сократило освоение мной разговорного английского.

Принято считать, что английские стихи менее емкие по вложенному в них смыслу. Чтобы понять ошибочность этого утверждения, нужно просто владеть английским на достаточно высоком уровне. Мне очень нравится английская поэзия. И Рон Роджэрс был замечательным поэтом!

— Как вам работается с Алсу?

— В общей сложности Алсу Ралифовна спела и записала восемь моих песен. Последнее наше сотрудничество состоялось в марте 2011 года. По ее просьбе я написал колыбельную. Певица включила ее в свой новый альбом, содержащий колыбельные песни на русском, английском и татарском языках.

Этот диск она посвятила своим дочерям. Ее человеческие качества я оцениваю очень высоко. Это сдержанная, скромная, небесно красивая женщина с сильным, красивого тембра и большого диапазона голосом. Могу добавить, что Алсу Ралифовна могла бы стать художницей мирового уровня. Не потому, что она училась в художественной школе, а потому, что владеет совершенно уникальным жанром рисунка. Алсу Ралифовна может, не отрывая пера от бумаги, нарисовать совершенно гениальные рисунки. Я такого еще не видел.

— «Музыка – высшее из искусств», — сказал Гете. «Я желал бы всеми силами своей души, чтобы музыка моя приносила людям подмогу и утешение», — добавил Петр Ильич Чайковский. А вы согласны с ними и чего добиваетесь сами, создавая свои прекрасные произведения?

— Конечно, музыка — одно из высших искусств. Но высшим из искусств музыка становится, когда она создана великим творцом.

Чайковский осуществил то, о чем он высказался. Его великая музыка — это и подмога, и утешение, и каждый такт его сочинений — это бесценный учебник для композиторов всех поколений.

Создавая свои произведения, я не думаю о высших материях, о своем предназначении и месте в музыке. Просто пишу то, что мне диктуется сверху Высшим Разумом. Время доказало, что мое творчество нравится слушателям, и это прекрасно.