Хочешь, расскажу тебе сказку?

Пожалуй, ни одна выставка еще не открывалась столь шумно и празднично, как в «Ижаде» «Театральная кукла от Петрушки к Прометею». Гулкая тишина музейных залов, почтительный шепоток дам, шелест шагов по натертым полам сменились восторженными возгласами разновозрастных посетителей, вдруг вернувшихся в забытое детство. Сдобный запах пирожков из буфета кукольного театра, галдеж высыпавшей на улицу после представления детворы, красавец-принц, приснившийся летней душной ночью, под шелест клейких еще листочков тополей под окном...

А уж когда посреди зала образовалась тряпичная ширма с немного полинявшим, но бодрым, несмотря на возраст, Петрушкой, время и вовсе завертелось колесом, словно карусель под музыку шарманки в базарный день, собирая вокруг себя босоногих мальчишек с глиняными свистульками, пышных купеческих дочек, степенно лузгающих пахнущие солнцем семечки...

Путешествуя с XV века по странам и континентам, Пульчинелла — Полишинель — Панч добрался, наконец, и до России. Получил более привычное российскому слуху имя Петрушка и в наследство уникальный резкий голос — одновременно визгливый и хрипловатый. Это загвоздка для любого кукловода: ведь разговаривает кукла с помощью пищика — металлической пластинки во рту актера, которую нужно уложить особым образом, доступным только самым умелым мастерам.
Высокое же искусство кукольного действа, перекочевавшее с площадей и улиц под своды настоящего театра, началось в Уфе с... Пульхерии Ивановны и Афанасия Ивановича из повести Николая Гоголя «Старосветские помещики». Их диалог еще в 30-х годах прошлого века разыграла в учительской одной из уфимских школ преподавательница изобразительного искусства Мария Николаевна Елгаштина. В сценическую площадку превратилась высокая спинка кресла, а зрителями стали педагоги, забежавшие на перемену. Диалог тряпичных кукол Пульхерии Ивановны и Афанасия Ивановича, произнесенный педагогом, сначала вызвал удивление, а затем громкий, откровенный смех.

Коллеги восторженно приняли кукол, и учительница рисования решила устроить маленький спектакль для своих учеников. Возможно, с этого момента возникла влюбленность Марии Николаевны в удивительное искусство театра кукол. В ее воспоминаниях есть запись: «Надетые на мою руку куклы ожили. Для меня это не просто куклы, сделанные из бумаги и тряпок, нет, это уже что-то живое, чувствующее, во что вложена моя мысль, и я начинаю их любить. Жизнь моих кукол была полна приключений. Я часами шепталась, ведя диалог за кукол, которые и ссорились, и плакали, ездили на балы, путешествовали и даже выходили замуж». У каждой истории есть свое начало. В 1932 году Мария Елгаштина основала первый в республике театр кукол, где была художественным руководителем, сценографом, режиссером, актрисой вплоть до 1955 года.
За 80 лет стареют не только люди. Куклы встречают нас, кажется, немного грустными улыбками, такие тихие люди, видевшие нас, наших мам и пап, бабушек и дедушек совсем еще детьми со сцены в зрительном зале.

Наталья Бирюкова, кажется, знает все загадки сотворения кукол, вот уже 12 лет работая в театре главным художником. Это ее умелые руки создали, например, загадочную повелительницу подземных сокровищ — Хозяйку медной горы.
До недавнего времени в креслах зрительного зала, в основном, уютно размещались, как птенцы в гнезде, маленькие театралы. А было время — в 40-е годы — когда театр выезжал в госпитали, где раненые солдаты с удовольствием смотрели патриотические спектакли. «Конечно, наиболее захватывающие вещи — это серьезные, «взрослые» постановки, — рассказывает Наталья Харисовна. — В 70-е годы в театр было просто невозможно попасть, лишние билетики спрашивали уже на остановке. Вот и сейчас мы подступаемся к «Маленьким трагедиям» Александра Пушкина.

Начинается, конечно, все с тщательного изучения литературного материала. А иначе что же скажет со сцены кукла, которую сотворил мастер, не проникнувшийся духом произведения. Работа будет пустая. Художник проделывает практически то же, что и режиссер. В драматическом театре актер — сам герой, а мы создаем героя». Вот Ростовщик из «Маленьких трагедий» — загребущие жадные руки, кажется, трясутся от скупости. И чудится или нет — недобро поглядывает на нас из-под кустистых бровей, брезгливо поджимая тонкие губы.

— Они просто живые, — продолжает Наталья Харисовна, — пышнокудрый Дон Жуан, оглянуться не успеешь, как уж у чьей-то юбки крутится. Делаешь вроде куклу, а она, будто проснувшаяся на рассвете душа, дышит, аж мурашки по коже. Более того, словно нашептывает тебе, что в ней не так, что переделать, доработать.

Интересно, что кукол делают практически из тех же материалов, что и 50 лет назад, разве что добавился поролон. Веселые, расходящиеся лучиками морщинки — это бумага, мятая руками Натальи Харисовны поверх папье-маше.

На международный фестиваль тюркоязычных театров «Туганлык» она делала куклу министра культуры Азербайджана Полада Бюль-Бюль Оглы. Полад остался очень доволен.

Но кукла станет принцессой, русалкой, маленьким мальчиком только в воображении, если ее не возьмет в дружелюбные умелые руки артист-кукловод. Ох и любят они шутить на тему «Неизвестно, кто здесь кем управляет». А насколько в этих шутках есть доля правды? Гульназ Гильманова считает, что в кукольном театре не обходится без всезнающей и всевидящей судьбы, которая непременно укажет человеку его настоящее место. Окончив легендарный курс Штейна, Гульназ уехала за мужем в Салаватский драматический театр, «не отдав своему театру», как она считает, то, что дал ей великий учитель-сказочник. Но даже через 30 лет судьба все равно привела ее к порогу, за которым слышится детский смех и льются искренние слезы над незадачливой жизнью куклы.

А Гульназ Аухатовна колдует над своей жизнью, становясь то прекрасной и капризной царевной Будур, то ершистым попугаем Броней, и обожает всех своих героев, кстати, говорящих на двух языках: русском и башкирском. Не обидно ли, что за красавицами и добрыми мумми-троллями зрители не видят тех, кто вдыхает в их любимых героев жизнь?

«Хотите, открою один свой маленький секрет? — лукаво улыбается Гульназ. — Мы с сыном ходим в драматический театр. И он как-то удивленно спросил: «Мама, а что, здесь всегда одни и те же актеры?» А я сегодня — Броня, завтра — Стрекоза, а через неделю — Лисенок, и всегда разная мама».

Такие разные — лохматые вороны с мудрыми глазами, нежно прижавшиеся друг к другу, такие же хрупкие, как их любовь, веселые клоуны с румяными, как яблочки, щеками и густо раскрашенными глазами, в которых нелегко разглядеть усталую печаль, страны, сказки, народы и звери смешались в дружном кукольном мире. А мы вглядываемся в лица и забавные пушистые мордочки, невольно узнавая в прижавшемся к теплым маминым рукам парнишке маленького себя, и потому чувствуем себя здесь своими, просто немного выросшими. И так понятна нехитрая, тихая кукольная жизнь, когда они исподтишка глядят на нас снизу вверх лукавыми глазами: «Хочешь, расскажу тебе сказку?»