Защищала небо нежными руками

Во время Великой Отечественной войны редакция нашей газеты — тогда «Красной Башкирии» — получала письма с фронта от воюющих земляков. Их было много, не всем находилось место на страницах газеты, но абсолютно все редакция сберегла, а затем передала в Центральный государственный архив БАССР. На вечное хранение. Как уникальные документы войны, бесхитростно и страстно повествующие о мужестве, стойкости и патриотизме защитников Родины, их ненависти к врагу, тоске по дому и мирной жизни.

Спустя годы корреспондент газеты Мария Филиппова разыскала те письма под сводами архива с намерением издать книгу к 45-летию Великой Победы. Надо сказать, Мария Григорьевна вела в нашей газете — в ту пору «Советской Башкирии» — военную тему, много и самозабвенно работала с огромной ветеранской корреспонденцией, не оставляя без внимания ни одно письмо, помогала людям разыскивать своих однополчан или потерянных за войну родных. Бывало, рабочий день давно кончился, все сотрудники редакции ушли по домам, в типографии ночная смена уже печатает завтрашний номер, а Мария Григорьевна все сидит, склонившись под настольной лампой, читает почту или что-то редактирует и курит, курит…

Замысел книги был таков: первое — отобрать в архиве фронтовые письма из числа неопубликованных; второе — узнать и рассказать, как сложились судьбы их авторов; третье — разыскать тех, кто остался в живых, взять у них интервью.

Основную долю труда Мария Григорьевна взяла на себя, потом подключились и другие сотрудники редакции. И в 1990 году в Башкирском книжном издательстве вышла книга под названием «Письма далекой военной поры».

Предлагаем вниманию читателей один из очерков.

Подруги, ковавшие победу

«Здравствуйте, дорогие земляки, друзья и подруги!

Привет вам от девушек, которых наша родная Башкирия проводила на фронт. Сначала бойцы встретили нас недоверчиво, но скоро их недоверие сменилось крепкой дружбой. Мы хорошо справляемся с работой, которую раньше здесь выполняли мужчины. У нас есть две подруги — Галина Голубева и Мадина Хасанова, в прошлом студентки Уфимского пединститута, так вот они обе — отличницы боевой и политической подготовки. Боец Елена Щерица освоила ответственную работу и только за последние два дня имеет на своем счету пять уничтоженных вражеских целей. Надежда Беляева, до армии учившаяся в лесном техникуме, — сейчас начальник прибора и тоже хорошо справляется с работой.

Делопроизводитель Мошкина стала отличным связистом.

На фронте нам пришлось перенести немало трудностей и невзгод, но они закалили нас, мы окрепли физически, стали хладнокровнее, дисциплинированнее. В суровое время проходит наша юность. Враг украл у нас радость молодости, сделал несчастными наших родителей, но впереди у нас другая огромная радость — победа над врагом. Приблизим этот час! Напряжем усилия, соберем волю и одолеем ненавистного фашиста!»

Это письмо в 1943 году присылала в редакцию красноармеец Людмила Атанова. Прочитав его, я подумала: неужели та самая Атанова, которая вот уже многие годы является активным автором нашей газеты, пишет умные, глубокие, эмоциональные статьи о музыке? Ее еще называют первым профессиональным музыковедом Башкирии.

После войны она окончила теоретико-композиторский факультет Института имени Гнесиных и вернулась в Уфу, хотя ей предлагали работу в местах весьма заманчивых. Но не зря же она защищала диплом на тему «Музыкальное образование в Башкирии». До 1964 года преподавала в Уфимском училище искусств, где когда-то училась сама, и всю жизнь занималась исследованием и популяризацией башкирской профессиональной и народной музыки, написала ряд монографий, огромное количество статей. Ей присвоены степень кандидата искусствоведения и звание заслуженного деятеля искусств Башкирской АССР. Воспитанники Л. П. Атановой работают по всей республике и за ее пределами, обучая музыке способных детей и молодежь.

Мы встретились с Людмилой Петровной у нее дома и проговорили много часов, просмотрели ворох фотографий и документов. А о письме в газету она сказала:

— Нет, я решительно не помню, когда его писала, что подтолкнуло меня к этому… Столько лет прошло! Вот поглядите на фото. Это я в сорок третьем. Кудрявая голова, гладкое личико, стройная шейка. Где все это? Годы поработали... Вот и память они потихоньку стачивают. Те девчонки из 43-го зенитно-прожекторного полка давно стали бабушками.

Мы уходили на фронт в мае сорок второго года. Девичья колонна почти из четырех тысяч комсомольцев-добровольцев со всей республики шла к вокзалу пешком через весь город. Помню тот день — солнечный, жаркий. Уфа благоухала от цветущих садов. Разве могли мы тогда представить, что где-то все черно от пожарищ, рушатся дома, гибнут люди, не поют птицы?! Первой безрадостной реальностью на пути к фронту стали душные, провонявшие потом, махоркой и еще бог знает чем вагоны-теплушки, в которые нас погрузили.

Я старалась не потерять в толпе свою подругу Гатифу Зайдуллину. Уж я маленькая, а в ней росту и вовсе 149 см. Накануне нас чуть не забраковали в военкомате: ее из-за роста, меня из-за худобы. Господи, сколько же слез мы там пролили! А для меня военкомат был не единственным препятствием перед фронтом. Были еще долгие и упорные отговоры моего педагога по классу фортепиано из музыкального училища Михаила Акимовича Зайдентрегера: «С такими руками и абсолютным слухом, как у тебя, в консерваторию прямая дорога. У тебя же талант, Люсенька!»

Но вот эшелон отгрохал по мосту через Белую, и все слезы и волнения остались позади.

Зенитчики, мы начеку!

Мы прибыли в Сталинград. На привокзальной площади нас уже ждали начальники подразделений войск противовоздушной обороны. Эти войска успели очень сильно поредеть, нуждались в подкреплении. Позже в официальных документах о войне я прочитала: «Массовый приход женщин на службу в войска ПВО позволил высвободить из последних и направить на передний край до 300 тысяч мужчин, годных к строевой службе...»

Из уфимских новобранцев был сформирован 43-й зенитно-прожекторный полк. Людмила Атанова попала в прожекторный батальон. Начались учения. Они проходили на окраине Бекетовки — той самой, которая впоследствии стала пропускным пунктом для пленных немцев. Сам Паулюс прошел через Бекетовку, она своими глазами видела «непобедимого» генерала. Но это было потом. А пока девушки осваивали строевую подготовку, учились передвигаться по-пластунски, запоминать команды, силуэты вражеских и своих самолетов, собирать, разбирать и чистить карабины, знакомились с техникой. Людмила успешно овладевала звукоулавливающей установкой: ее абсолютный слух пригодился здесь не меньше, чем при поступлении в консерваторию. Окончательно убедилась в этом, когда началась работа в составе боевого расчета. Да, война была работой, надсадной, изматывающей. Особенно изнуряли ночи.

— Я надевала шлем, раструбы которого сращивались со звукоулавливателем, и слушала небо, — рассказывает Людмила Петровна. — Моя задача — с максимальной точностью установить по звуку координаты подлетающего вражеского самолета и молниеносно передать их прожектористу. Прожекторист посылает луч, высвечивает цель и держит ее в расщелине луча, пока зенитки не подобьют. Расчет должен действовать быстро, четко и слаженно. Это нелегко, даже если в небе один-два самолета, а если их десятки, если юнкерсы и хейнкели накатывают волнами?! И так сутками, неделями… «Помню за войну разные бомбежки, — писал в книге «Разные дни войны» Константин Симонов, — но таких беспросветных, растянувшихся от рассвета до заката, как в те дни севернее Сталинграда, пожалуй, не помню». Это как раз про места, где мы работали.

Нечеловеческого напряжения требовали от девушек те сталинградские ночи. Это напряжение притупляло страх: они просто забывали бояться за себя — боялись допустить неточность в расчетах, опоздать с сигналом, боялись уснуть, когда наступало затишье...

— Однажды в Яблочном работали всю ночь, хорошо работали, много фашистских самолетов сбили, а с рассветом, получив команду «отбой», повалились в изнеможении, не сходя с места, — продолжает Людмила Петровна. — Но не успели и глаз сомкнуть, как сержант Иванченко, начальник прожекторной станций и наш непосредственный командир, затормошил: «Вставайте, дивчатки, треба у балочку сховатысь!»

Расчет стоял среди ровной степи, словно на верхушке огромного каравая, краями спадавшего в глубокую кустистую балку. До нее было метров пятьсот. Погнали туда машину с прожектором, покатили кухню, потащили вещмешки, карабины, телефоны. Бочку с водой не осилили да обеденный стол разбирать не стали. И только укрылись — налетели немецкие бомбардировщики, прямым попаданием разворотило прожекторный окоп, укрытие для машины, где она только что стояла, и бочку, и стол. Вот тут стало страшно, и злость на начальника, не давшего поспать, мгновенно улетучилась. Каждая из нас мысленно благодарила сержанта-спасителя. Я спросила, откуда он узнал о налете. Он отшутился: «А я, дивчатки, сон дюже худой бачив». Опыт, фронтовой опыт учил людей уму-разуму. За 8 —16 километров от линии фронта работали прожекторные расчеты, но сколько их гибло, не успевших сменить позиции, «сховатысь у балочку». Немцы каждую ночь вычисляли прожектористов и на рассвете посылали свои бомбардировщики через линию фронта громить их.

У нас были хорошие командиры, берегли нас, старались вовремя отвести беду. Тогда, по молодости, об этом не думалось, вообще, многое начинаешь понимать и правильно оценивать лишь с годами. А ведь самый большой талант командира на войне и состоит в том, чтобы в любой ситуации максимально сохранить бойцов. Такой талант был у нашего ротного старшего лейтенанта Чеботаря. Разве забудешь, как он вывел роту из окружения, когда, казалось, ничто уже нам не поможет? Ведь другая, девятая, рота не вышла, все погибли, мы проходили потом местами, где немцы обложили девятую, видели изуродованные тела наших подруг.

Сила слабых

Женщина и война — понятия несовместимые. Назначение женщины на земле — давать новую жизнь, освещать мир красотой, нежностью, любовью. Убивать, разрушать — это вообще противоестественно, а для женской натуры тем более. Были, говорила Людмила Петровна, среди девушек такие, которые не могли вынести картины боя, убегали от страха, куда глаза глядят. Сколько же требовалось терпения и настойчивости командирам, чтобы, не ломая натуру, воспитать в них привычку к фронтовой жизни. Подумать только: привычку к гибели товарищей, к виду страданий и крови, к грохоту и огню, когда и стойким мужчинам бывает не по себе… Не зря люди проклинают войну.

— На войне каждого видно, каков он есть человек, она и лучшее в людях поднимала, и худшее выпячивала. Служила у нас связисткой Маша Мошкина. Красавица — глаз не отвести: синеокая, с толстой пшеничной косой, которую сберегла до конца войны, прячась от наезжавших в полк парикмахеров. Гордая, величавая, она при бомбежке ни за что не бросится на землю, будет спокойно идти и тащить катушку с проводом. И вот однажды Маша, эта «сонная тетеря», как мы, шутя, называли ее иногда, проявила невиданную прыть, чем спасла жизнь своим товарищам.

Случилось это на территории тракторного завода, который, как известно, в дни обороны Сталинграда не раз переходил из рук в руки. Вот в очередной раз мы оставляем завод и уходим последними. А машина, как на грех, не заводится! Шофер, дергая рукоятку, весь взмок, изматерился. Тут в заводские ворота врывается немецкая мотопехота и… застывает в изумлении: фашисты были убеждены, что русские отошли. Мы тоже не ждали их так быстро. В момент всеобщего замешательства Маша Мошкина молнией метнулась к ящику с гранатами, бросила в мотоциклистов «лимонку». От взрыва завелась наша машина, шофер влетел в кабину и дал по газам. А мы все давно сидели в кузове, но ни у кого, кроме Маши, не сработала защитная реакция.

Фронтовые отметины

Наша долгая беседа все не выходила за пределы Сталинградской битвы. Наверное, потому что для девчат из Башкирии это было местом и первого боевого крещения, и воинской науки, и только там они были все вместе. После Сталинграда их разбросало. Людмилу Петровну послали учиться на медицинские курсы, войну она закончила в Гомеле сержантом медицинской службы. А 43-й зенитно-прожекторный полк дошел до Берлина.

— В Сталинграде прошла испытания и окрепла наша дружба, которая и теперь для многих из нас — опора в жизни. Когда тебе за семьдесят, а вокруг никого, самыми близкими становятся фронтовые подруги. Среди нас много одиноких — женихи остались на войне, много бездетных — сказались на женском здоровье холодные окопы, переноска неподъемных тяжестей и горы перелопаченной земли. Сколько же мы той землицы перекидали, хоронясь от бомбежек сами и хороня наши машины с зенитными установками! У Мадины Хасановой ее Ванюша погиб в начале войны, она так и прожила одна. Работала директором Уфимского дошкольного педагогического училища — она всегда отличалась организаторскими способностями, на фронте была комсоргом, после войны возглавила совет ветеранов нашего полка.

Вот заговорила про Мадину и про письмо в редакцию вспомнила. Конечно, я писала его в апреле 1943 года. После комсомольского собрания полка по случаю награждения нашего корпусного района ПВО орденом Боевого Красного Знамени за Сталинград Мадина мне сказала: «Напиши, Люся, в газету, пусть дома знают, как мы воюем».