«Будь проклят 41-й год»…

Мой прадедушка, красноармеец 407-го стрелкового полка 108-й дивизии Фархетдин Мингазович Абдрашитов прошел всю войну писарем. Родился он в Гафурийском районе, в деревне Кутлугуза. Своим детям, в том числе моей бабушке, иногда рассказывал о своей службе. Интересен тот факт, что их учили писать ногами, на случай потери рук. Этим навыком мой прадедушка владел хорошо и демонстрировал его родным. Так случилось, что уже в мирное время у него оторвало палец на тракторе.

Как-то во время военных действий прадедушка спас ребенка. Нашел его в подвале, где они прятались с мамой, мать на тот момент была уже мертва. Ребенка отправили в госпиталь, после — в тыл.

Прадед Фахретдин получил ранение легких, после этого ему дали инвалидность, но он от нее отказался.

В мирное время работал в колхозе трактористом, вплоть до семидесяти лет. Прадедушка с супругой Галимой Газдулловной совершили подвиг — родили десятерых детей. За что прабабушку наградили орденом «Мать-героиня». Вообще, детей должно было быть двенадцать, но два первых ребенка скончались от тяжелой болезни.

Я очень горжусь своими предками. Тяготы и война не согнули их, а, напротив, сделали сильной и красивой супружеской парой.

«В то утро я помогал отцу по хозяйству. Вдруг крики, все побежали к сельсовету. Там председатель зачитал сообщение о начале войны. Через несколько часов уже была объявлена мобилизация», — вспоминает мой прадедушка Василий Филиппович Минаев о том, как он встретил известие о войне в 17 лет. Тогда в деревню Кармалы, где он жил с родителями, на единственный телефон пришла телефонограмма.

До своего совершеннолетия Василий Филиппович преподавал в начальных классах, а после уроков работал в поле. Два грузовика, единственные в деревне, и всех здоровых лошадей почти сразу отправили на фронт — остались только клячи. Приходилось женщинам, детям и старикам таскать тяжелые мешки с картофелем и пшеницей на своих плечах.

Как только в 1942 году пришла повестка, Василий Филиппович отправился на распределение в Уфу, а после подготовки в учебном центре оказался на базе Амурской Краснознаменной флотилии. «Япония тогда не воевала с нами открыто, но постоянно наращивала мощь и устраивала провокации», — вспоминает ветеран.

Все силы были брошены на охрану восточных рубежей. Именно тогда прадедушка попал на быстроходный бронекатер, который патрулировал границы и высаживал десант на берег. Он был рулевым сигнальщиком на судне и связистом на суше.

— Нам надо было во что бы то ни стало обеспечить начальство связью. Я бежал в первых рядах. По пояс в воде, с автоматом на груди, с полевым телефоном в одной руке, с катушкой — в другой, а еще одна катушка висела на спине. До сих пор удивляюсь, как меня японцы не подстрелили — великолепной мишенью был, — удивляется прадедушка.

Даже после официальной капитуляции Германии Василий Филиппович продолжал участвовать в военных действиях против Японии. Он, в числе тысяч солдат, а также союзников, громил Квантунскую армию и Сунгарейскую флотилию. Для ветерана война закончилась только в сентябре 1945 года. Мой прадедушка удостоен благодарности от самого Сталина «за отличные боевые действия в боях с японцами на Дальнем Востоке и участие в освобождении Маньчжурии». Кроме того, он награжден медалью «За победу над Японией», орденом Отечественной войны I степени и множеством юбилейных медалей, которые бережно хранит по сей день.

Однако Василий Филиппович не любит лишний раз говорить о своих подвигах. По его мнению, каждый офицер, солдат, труженик тыла внес огромный вклад в победу и заслуживает вечной памяти народа.

— Страшно было всем, что уж тут говорить, — замечает прадедушка. — Но если бы каждый не поборол свой страх и не выложился на полную, то не победили бы мы врага!

Ветераны тихо живут среди нас. Они готовы безвозмездно делиться своим опытом, добытым болью и кровью. Им не нужны дорогие подарки и роскошные букеты в блестящей упаковке, достаточно простого разговора, поддержки, сочувствия и искренней заботы. И тогда мы сможем сделать жизнь ветеранов чуточку лучше, получив взамен драгоценнейшие знания и воспоминания.

«Дети войны... В сердце маленьком горе бездонное» — так о сложной жизни детей военных лет поет Тамара Гвердцители. В моей семье тоже живы воспоминания о тех далеких и страшных годах. Прабабушке, Раисе Николаевне Конаревой, было почти девять лет, когда по стране прошла страшная весть о вторжении фашистов. Жили далеко в тылу, в Мелеузовском районе, в деревне Конаревка.

Раиса Николаевна вспоминала, как тогда маленькой девочкой искренне радовалась кусочку свежеиспеченного подобия хлеба из лебеды, желудей или коневника — конского щавеля. А настоящим праздником были свекла, тыква, желтые кислые огурцы и мелкая картошка.

Прабабушка с доброй улыбкой рассказывала о своей маме, которую вся деревня называла «Маринка 400 трудодней»— за усидчивость и упорство. Раиса Николаевна говорила, что была вместе с ней и видела, с каким трудом она выкашивала серпом по полтора гектара поля. Быстрее всех умела вязать снопы. При норме 700 штук выдавала в два раза больше. За свою работу получила 400 трудодней — рекорд для тех мест, за что ее так и прозвали и даже сочинили частушку.

Муж Раисы Николаевны и мой прадедушка Виктор Данилович Приходько рассказывал, как, будучи десятилетним мальчиком, уже в полную силу трудился наравне с ребятами постарше: копал, пахал, бороновал. Пас скот, какой остался в деревне. Пару раз за 200 километров ездил за семенами. Потом возил горючее десятилитровыми бочками. Их часто отправляли зимой за сеном в мороз. Прадедушка так вспоминал об этом: «Посылали обычно трех мальчишек, даже помладше, чем я. Сено заберем, едем, а на улице метель, холодно. А еще в то время волков было много. Страшно. И вот, чтобы не бояться и не замерзнуть, закопаемся в сено и едем дальше».

— Мне было девять лет, когда началась война. Худо было жить. Страшно. Голодно. Холодно. Папу, Муравьева Ивана, призвали на фронт. Я не хотела его отпускать, говорила, что с ним пойду. Плакала. Висела у него на шее, лишь бы он не уходил. Но в 1941 году он уехал и не вернулся. За пять лет мы не получили от него ни одной весточки. Потом пришло письмо, которое, как оказалось, было потеряно. В нем говорилось, что папа был в плену, а после окончания войны пытался доказать, что он не дезертир. Только в 1946 году смог приехать домой, — вспоминает моя прабабушка Ксения Латышева.

Сложно было физически и морально, когда ты каждый вечер сидишь и ждешь родного человека с войны, когда переживаешь за его жизнь и пытаешься бороться за свою.

— В начале войны тяжело было обеспечивать свою семью едой. Иногда приходилось ходить по домам и просить хоть немного картошки. Если люди были хорошие, то давали немного свежих картошин, а бывало, что давали наполовину гнилые. Из гнилых мы старались делать драники или сажать, чтобы был хотя бы небольшой урожай, а со здоровых оставляли очистки и готовили из них что-нибудь, — говорит прабабушка.

У них была корова, а значит, шанс на выживание. Ксения со своими сестрами и братом бегали искать солому, сено, чтобы накормить скотину хоть чем-нибудь. Каждый день им приходилось сдавать полтора литра молока государству — такой был налог. Но скоро и корову забрали на мясо для армии.

— Всю войну трудилась в колхозе. До самой пенсии работала в поле. К концу войны стало немного полегче: иногда приезжали полевые кухни, стали выдавать нам зерно для посева. Мы не сдавались и старались жить, — вздыхает Ксения Латышева.

— Родной брат моего отца, мой крестный, дядя Ерон Муравьев погиб на фронте. Но многие, хоть и ранеными, инвалидами, смогли вернуться домой и увидеть своих родных: дядю Галакита Муравьева, дедушку Леонтия Муравьева, отца Ивана Муравьева. Это было для нас счастье. Всей деревней Красногоркой мы встречали их со словами: «Ура! Ура! Ура!», — вспоминает она.

По рассказам бабушки Любы, дочери Ксении Латышевой, все ее одногодки были удостоены звания «Труженик тыла», кроме нее. Было долгое разбирательство, и 5 апреля 2010 года ей было присвоено это звание. Оно позволило получить некоторую прибавку к пенсии.

Анатолий Георгиевич — мой прадедушка. Он родился 5 мая 1904 года в Горьковской области (ныне Нижегородская). Рос в бедной семье, нигде не учился, однако от природы был очень внимательным, легко обучился грамоте и обладал очень красивым каллиграфическим почерком. Именно поэтому его взяли работать секретарем в сельсовет. Вскоре женился на Полине Мухачевой, дочери зажиточного крестьянина, и родились у них четверо детей.

В 1942 году Анатолия Георгиевича призвали на фронт. Благодаря своему красивому почерку он служил при штабе маршала Георгия Константиновича Жукова. За усердную работу был удостоен звания «ефрейтор». Оно присваивалось лучшим рядовым.

Закончилась Великая Отечественная война, но Анатолий Георгиевич домой не вернулся. Родные уже мысленно похоронили его.

Однако в 1947 году открылась дверь родного дома — на пороге стоял уже немолодой солдат. Вернулся Анатолий Георгиевич домой, в село Городок, на велосипеде — купил в подарок детям. Но почему же родные смогли вновь обняться только спустя два года? Задержали обстоятельства: оказывается, он участвовал в подготовке документов для Нюрнбергского процесса над бывшими руководителями гитлеровской Германии, которых судили за совершенные зверства. На вопросы родственников о войне Анатолий Георгиевич отвечал коротко: «Лучше не вспоминать». Об этом страшном периоде своей жизни он говорить не хотел.

Анатолий Георгиевич награжден медалями «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.», «За освобождение Варшавы».

Писем с фронта у родных не осталось, однако сохранился маленький лист с автобиографией солдата, который они бережно хранят. Да, почерк действительно красивый.