Стихийный концерт на Солдатском поле

«Высота 102 без 102-го региона» — так называлась статья в газете («РБ», 01.12.22 г.), речь в которой шла о том, что на Мамаевом кургане пока нет памятного знака тысячам воинов из Башкирии, участвовавшим в обороне Сталинграда. Надеюсь, акция газеты найдет отклик у властей и знаменитый мемориал умножит память солдатской доблести. Чтобы понять, насколько это важно, надо побывать в Волгограде, походить по его улицам, где буквально на каждом шагу поджидает встреча с историей решающего сражения не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны. Об этом в первых числах февраля вновь напомнят всему миру участники юбилейных мероприятий, посвященных 80-летию разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве. А мне хотелось бы рассказать, как когда-то очень давно посчастливилось побывать в этом героическом городе. Отголоски той поездки долгим эхом напоминают о великой жертве, принесенной нашими отцами и дедами, и я не мог не поделиться своими воспоминаниями о незабываемой командировке.

Сорванный василёк

Шел 1986 год. Республиканский русский драматический театр (я тогда им руководил) получил гастрольный маршрут в Волгоград. Гастрольный сезон заканчивался, до нас у волжан побывали москвичи, и это несколько настораживало. Пойдут ли избалованные вниманием зрители на наши спектакли?

Гастроли в Волгограде запомнились экскурсиями по городу, посещением Мамаева кургана, Дома Павлова, радушным приемом зрителей.

По согласованию с местными властями двадцать первый спектакль был шефским, играли для ветеранов Сталинградской битвы. Слава Богу, тогда их было еще много. Молодежь, не занятая в спектакле, вышла на сцену в застиранных гимнастерках из театрального реквизита. В руках артисты держали огромную гирлянду из еловых веток, переплетенную широкой георгиевской лентой. Пройдя через зрительный зал, они вышли из театра и на автобусе отправились на Солдатское поле, где находится мемориальный комплекс, посвященный бойцам 62-й армии, павшим в боях за Сталинград, но на 20 дней задержавших наступление фашистов. Этот мемориал известен не меньше, чем Мамаев курган.

Прежде чем сюда пришли пахари, на поле долго «пахали» саперы. Земля была буквально нашпигована неразорвавшимися боеприпасами. Лишь летом 1975 года начались работы по разминированию поля.

Бетонная площадь, на которой находится мемориал, носит название площадь Памяти. В ее центре — композиция «Эхо войны». Это бетонная воронка в форме пятиконечной звезды, как будто от взрыва заполненная кусками обгоревшего металла из неразорвавшихся снарядов, кусков брони, собранных на месте боев. Я не сразу даже заметил, что метрах в десяти на полированном граните установлена скульптура девочки с цветком. Рядом с девочкой — письмо-треугольник из бетона. Эта девочка не придуманный персонаж, это дочь майора Д. Петракова. Текст его подлинного письма дочери гласит: «Моя черноглазая Лила. Посылаю тебе василек. Представь себе: идет бой, кругом рвутся вражеские снаряды, кругом воронки, и здесь же растет цветок. И вдруг очередной взрыв, василек сорван. Я его поднял и положил в карман гимнастерки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной. И если бы я его не подобрал, его бы затоптали. Лила!

Папа Дима будет биться с фашистами до последней капли крови, до последнего вздоха, чтобы фашисты не поступили с тобой так, как с этим цветком. Что тебе непонятно, мама объяснит».

На другой стороне мемориала — братская могила наших солдат. Все тихо и просто. Никакой помпезности. К этой воинской могиле мы возложили гирлянду, постояли, помолчали. Володя Латыпов, теперь уже народный артист, а тогда совсем юный молодой человек, взял гитару. К нему присоединились наши театральные запевалы Лариса и Олег Бордуновы…

Начался импровизированный концерт фронтовой песни.

Через некоторое время на площади у «девочки» собрались водители и пассажиры проезжающих автобусов. Слушали, подпевали. Потом пошел мелкий, теплый августовский дождь, который не сумел помешать нашему концерту.

Утром мне позвонили из музея Сталинградской битвы. Поблагодарили за спектакль и за концерт на Солдатском поле, пригласили в гости. «Только непременно приезжайте на машине и с крепким мужиком», — загадочно попросила служитель музея.

Через час мы были в музее. Обменялись любезностями и получили подарок — снаряд от гаубицы, привезенный в музей с Солдатского поля.

Снаряд был черный, тяжелый. Его поверхность, как оспой, была покрыта мелкими сколами. С этим боеприпасом театральный «москвич» вернулся в Уфу.

Развевал шинели ветер

Страна готовилась к 40-летию Победы в Великой Отечественной войне. Секретарь обкома КПСС Тагир Ахунзянов настоятельно рекомендовал, чтобы во всех театрах, учебных заведениях, Дворцах культуры появились мемориальные доски с перечислением сотрудников, погибших в годы войны. Говорил он очень эмоционально, и это понятно: Тагир Исмагилович сам прошел дорогами войны от звонка до звонка.

За годы войны из Уфимского драматического театра (так он назывался) в Красную армию было призвано 60 человек. Из них двадцать два погибли, умерли от ран — трое, пропали без вести — восемь, вернулось с фронтов — 27 человек.

Театр заказал художнику Михаилу Тарану памятный знак в память о наших коллегах. Он предложил композицию: летящие по ветру солдатские шинели. Вылепленные из грубого шамота, они выразительно «читались» на белоснежном мраморе фойе первого этажа. В эту композицию вписывались фамилии наших воинов. Над списком — цитата из выступления Патриарха Московского и всея Руси Алексия II: «Да сохранит Господь ваши светлые имена». Тагир Исмагилович был тронут нашей задумкой: «Молодцы, не стали делать «надгробные плиты».

Честь открытия композиции предоставили единственному на тот момент участнику войны, работавшему в театре, дяде Пете. Так все звали Петра Ивановича Фролова. На фронте он был тяжело ранен, ему ампутировали ногу. Он много лет работал в театре сапожником. Замечу, что сапожник в театре — это особая, очень важная, труднозаменимая специальность.

У подножия памятного знака мы водрузили наш подарок из Волгограда. Огромный, черный, страшный снаряд, он тоже воевал за Сталинград, а отлит был, возможно, на Урале.

Увы, во время ремонтных работ в театре памятный знак был разрушен. «Спасибо» строителям. Хотел бы я посмотреть в глаза этим парням, чьи деды наверняка защищали Родину, своих детей и матерей.

Памятный знак создавался как свидетельство преемственности поколений, как символ сыновней чести. Разрушен по недосмотру, невежеству или безнравственности — не знаю. Затрещала по всем швам наша честь, театрально закрыла лицо наша совесть…

«И вот — она у твоего порога…»

Театр отмечал очередной День Победы. Режиссер Михаил Рабинович с молодыми артистами и студентами актерского факультета выпускного курса института искусств подготовили музыкально-литературную композицию специально для ветеранов Великой Отечественной войны. По просьбе тогдашнего главы города Михаила Зайцева этот концерт-спектакль театр давал во всех семи районах Уфы. Ветераны, празднично одетые, многие в старой военной форме, при орденах, сидели за столиками в огромном фойе. В программу спектакля входили и «главкомовские» сто граммов в металлических солдатских кружках. Найти две сотни таких кружек оказалось большой проблемой. Выручил военком Башкирии, завсегдатай театра, генерал-майор Владимир Трофимов: нам выдали на время солдатский реквизит.

Концерт-спектакль имел успех. Мне позвонил помощник президента Урал Бакиров:

— Что у тебя в театре творится?

— Ничего вроде не творится. Работаем.

— Как это не творится? — последовала мхатовская пауза, насторожившая меня. — Был у меня Герой Советского Союза Султан Бикеев, директор типографии. Говорит, ты его приглашал на спектакль. И даже рюмочку налил.

— Не рюмочку — сто граммов «главкомовских».

— А почему меня не приглашаешь?

— С радостью приглашаю, завтра и приходите.

Прошло часа два или три. Снова звонит Урал Насырович.

— Приглашение твое принято. Будет президент и с ним еще два-три человека. Зарезервируй места.

Муртаза Рахимов приехал со свитой, когда публика уже сидела за столиками.

Молодые артисты подарили гостям красные гвоздики. Маршрут в фойе мы выстроили так, чтобы гости прошли мимо стелы памяти. Остановились. Я рассказал о том, как появился этот памятный знак. Президент возложил цветы к подножию стелы, прямо на двадцатимиллиметровый гаубичный снаряд.

Концерт шел на нерве — в спектакле была занята только молодежь. Юная студентка Айгуль Шакирова, совсем ребенок, в финале читала стихи Ольги Берггольц:

…Запомни эти дни.
Прислушайся немного,
и ты — душой — услышишь в тот же час:
она пришла и встала у порога,
она готова в двери постучать.
Мне показалось, что она каждым словом забивает гвоздь в крышку гроба войны.
И вот — она у твоего порога.
Дыханье переводит и молчит.
Ну, день, ну, два, еще совсем немного,
Ну, через час — возьмет и постучит.
Старики притихли. Мне показалось, что они перестали дышать.
Запомни ж все! И в будничных тревогах
На всем чистейший отблеск отмечай.
Стоит Победа на твоем пороге.
Сейчас она войдет к тебе.
Встречай!

Звонкий детский голос актрисы в высоком мраморно-стеклянном зале фойе звенел, будто в церкви. Он летел вверх под театральные купола как исповедь, как молитва, наполненная тревогой и счастьем. Зал замер. Повисла тишина. Потом будто взрыв — аплодисменты.

«Дорогие мои старики» уронили слезу.