С кем комментатор Озеров обедал в уфимском ресторане?

Как можно забыть бессмертное озеровское «Говорит и показывает Москва! Мы ведем свой прямой репортаж…» Или: «Такой хоккей нам не нужен!» Без преувеличения, это был голос всего советского спорта, и мы помним, как во многом благодаря экспрессивному очарованию озеровского репортажа даже миллионы женщин и бабушек болели у телевизоров за советских хоккеистов.

Юный Николай Озеров когда-то мечтал стать оперным певцом, совсем как его отец, известный тенор, солист Большого театра Николай Озеров-старший. «Музыкальные гены» восходили к прапрадеду будущего комментатора, известному создателю духовной музыки ХIХ века Михаилу Виноградову. Но сильного голоса природа не дала. Зато Всевышний щедро наградил мальчишку с московской Старой Басманной улицы другими талантами.

И вот Озеров в Уфе! В то знойное лето в конце восьмидесятых знаменитый комментатор приехал в наш город по линии Госкино: встречи с ним в уфимских кинотеатрах проходили с неизменным аншлагом.

— Надо ли говорить, что я, молодой корреспондент отдела спорта «Вечерки», был в первых рядах на самой первой встрече Озерова со зрителями! — вспоминает главный редактор «Вечерней Уфы» Вячеслав Голов. — Вот мероприятие завершилось, и гость города начал раздавать автографы. Когда очередь дошла до меня, Озеров удивленно поднял глаза — мол, где расписываться-то? И я, краснея и боясь сбиться, протараторил: «Николай Николаевич! Я корреспондент газеты «Вечерняя Уфа», мне очень надо взять у вас интервью!» Он улыбнулся: «Нам здесь поговорить не дадут. Приходите-ка ко мне в гостиницу. Я остановился в «России». Завтра часов в одиннадцать. Идет? После обеда у меня начнутся встречи, а вот до обеда я абсолютно свободен». Окрыленный, я улетел домой и назавтра ровно в одиннадцать, волнуясь, уже стучался в дверь гостиничного номера.

Мэтр открыл дверь в одних черных «семейных» шортах. На полу в прихожей — многочисленные деревянные мишки с медом, другие башкирские сувениры.

Мы говорили часа полтора. Точнее, говорил он, а я слушал раскрыв рот. И тут Николай Николаевич огорошил меня вторым неожиданным предложением: «А ведь по времени уже давно обед! Вы не могли бы мне составить компанию в гостиничном ресторане? Я угощаю. Когда будете маститым журналистом — тогда вы меня угостите. И никаких возражений!» Внутренне ликуя, я подчиняюсь.

Меню Озеров раскрывать не стал. «Значит так, миленькая. Моему молодому коллеге принесите, пожалуйста, хороший обед: салат, первое, второе, сладкое к чаю — короче, все как положено. А мне — два вареных яйца, черный хлебушек и шесть стаканов чая». Официантка упорхнула, а мой собеседник, видя, как я удивился количеству заказанного чая, вздохнул: «Да, миленький мой. У меня столько болячек — не перечесть. Велят на диете сидеть. Вот чаем себя и заполняю. А питаюсь в основном таблетками. Так что, дорогой мой, пока молодой и здоровый — кушайте».