Берёза — для здоровья, черёмуха — для красоты

— Печи клал, срубы ставил, бани, дома, — перечисляет хозяин, выложив на колени большие руки, которым редко приходится вот так полеживать. У горожан таких рук не бывает, их надо заслужить, причем начинать с самого детства, чтобы спустя годы они тебе заменили бригаду мастеров и волшебную палочку в придачу. Детство Юнуса Иштанова в этом смысле было самым подходящим: вырос он в детском доме в Мраково. Попал туда после смерти отца.

— Мама умерла рано, а отец — когда мне было 12 лет, вот меня и определили в детдом, — объясняет он. — Нормально там жилось, хорошо. После восьмого класса выучился на тракториста и работать пошел.

Биографию отца Юнуса-агая в две строки не уложишь. Рахимьян Иштанов был 1898 года рождения, в Гражданскую воевал вместе с Мусой Муртазиным, за что и поплатился — десять лет оттрубил в лагерях как пособник «башкирского буржуазного националиста». Зато оказался причастен к историческому событию — строительству канала имени Сталина, соединившего Москву-реку с Волгой. Канал возводился силами заключенных ГУЛАГа — уголовников-рецидивистов, «врагов народа», осужденных за пустяки молоденьких ребят и девчат, которых при помощи кирки и лопаты «перековывали» в честных тружеников. Больше 22 тысяч человек погибли от голода и непосильного труда: работали зэки по десять часов в сутки, зимой на морозе, а на день получали детсадовскую порцию каши-размазни. Кто выполнял норму выработки, в обед мог рассчитывать на «премиальное блюдо» — пирожок с квашеной капустой.

Рахимьян выжил. Больше того — успел повоевать с фашистами, вернуться, родить детей. У Юнуса Рахимьяновича остался альбом с послевоенными фотографиями, где запечатлены отец, обе бабушки, он сам — шустроглазый трехлетний пацаненок. Что-то, видно, сумел-таки передать своему сыну Рахимьян: есть у обоих в лицах какое-то особое спокойствие, какое бывает у по-настоящему сильных, не привыкших перекладывать свою ношу на других мужчин. Юнус-агай и сейчас такой: говорит мало, делает много.

Весь последний год Юнус Иштанов проводит время так: с утра уходит в сарай и возвращается, когда начинает темнеть, иной раз и про обед забывает. В сарае у него токарный станок для работ по дереву, изготовленный собственными руками.

— Да это просто — поставил двигатель, патрон, сварка у меня есть, — как о чем-то незначительном говорит мастер. — А как что делать, я в интернете спросил.

Ноутбук в самой что ни на есть настоящей деревенской избе, больше похожей на музей башкирского быта, выглядит так же, как индеец в мегаполисе. Тем не менее хозяин с ним в большой дружбе. Это оттуда он почерпнул свое увлечение, которое захватило его целиком, — изготовление деревянной посуды.

— Посмотрел я видео в ютубе — неужели, думаю, так не смогу. Леса у нас много, древесина хорошая, крепкая — почему не заняться?

За сырьем Иштанов выезжает на своей машине. Говорит, годится и сухостой, и комли бревен. Из одного чурбака можно вырезать четыре тарелки.

— Вот это все, — показывает он на стол, заставленный мисками и плошками разных калибров, — я сделал за неделю. На одну вещицу уходит примерно полчаса. Потом еще надо ее отшлифовать и правильно обработать в зависимости от назначения.

Юнус-агай теперь желанный гость в любом доме: куда ни пойдет — уложит гостинцы к чаю в деревянную посудину и вручает хозяевам. Азарт мастерового человека — смогу не хуже — постепенно сменился у него интересом к свойствам разных пород дерева. Оказалось, например, что из черемухи выходят отличные вазы — и влаги не боятся, и цвет имеют изумительный. В липовых емкостях хорошо хранить чай, сушеные травы, мед. Береза, если подавать в такой тарелке пищу, передает через продукты свою целебную силу. Да и вообще, достойной альтернативы деревянной посуде человечество, если рассудить здраво, так и не придумало. Она красивая, прочная, полезная для здоровья и, ко всему прочему, обладает особой энергетикой — добавляет дому тепла и уюта. С этим уж точно не поспоришь.

— Раньше такая посуда была у всех наших старух в деревне. Сами-то они поумирали давно, а их утварь еще сто лет прослужит, — и Юнус-агай для убедительности крепко ударяет две плошки друг об друга, чтобы показать — не бьются и не трескаются.

Для себя он сделал большую деревянную кадку на четыре ведра, чтобы хранить там воду. Лето в Зауралье жаркое, а в такой кадке вода остается свежей и прохладной, хоть месяц простоит. Этим удивительным свойством широко пользовались в Янтышево прежние поколения — собирали в деревянные емкости майское масло, самое вкусное и полезное, и весь год хранили его там без всяких холодильников. Между прочим, для приготовления кумыса тоже не зря используют деревянные бочки — так называемые челяки.

— А бабушка-то ваша как на все это смотрит, хвалит вас? — вдоволь наговорившись и налюбовавшись рукотворными чудесами, спрашиваем мы главу семьи.

— Да, говорит, мусора от тебя больно много, убираться никаких сил не хватит, — отвечает тот.

Фануза-апа стоит в дверях, улыбается. Это она автор всех половиков, покрывал ручной вязки и цветастых накидок на стульях, придающих дому неповторимый колорит, — хоть туристов сюда води. С мужем они друг друга стоят, оба, как говорится, кашу из топора сварят. Прожили вместе почти 45 лет, родили четверых детей. Сейчас остались вдвоем: дочь и двое сыновей в Уфе, еще один сын работает вахтами. Каждому из детей Юнус-агай построил дом. Сколько у них внуков, Иштановы считают вместе, загибая пальцы. Получается шестеро.

— Он, — кивает на супруга хозяйка, — недавно целый мешок своей посуды отправил в Уфу на подарки, там родни много. Теперь для нашего краеведческого музея просят что-нибудь изготовить. Про него уже весь район знает.

Меж тем Юнус-агай, как истинный художник, весь в творческих планах. Задумал — ни больше ни меньше — смастерить из дерева настоящий самовар, такой, чтобы воду мог греть. На наш дилетантский взгляд, идея неосуществимая. А он даже не сомневается, что сделает. В интернете, говорит, все есть.