Её станок другой руки не знает

В школе юная Файруза училась практически на одни пятерки. А потому после десятого класса без труда поступила в УГАТУ. Но, услышав, что в местном СПТУ-128 ученикам платят аж 80-рублевую стипендию, без колебаний перевелась в училище.

— В течение восьми месяцев училась на токаря, а когда пришла на завод, сразу влилась в производственный процесс, — продолжает она. — Меня спросили: «Какой у тебя разряд. Третий? Замечательно. На раскачку времени нет — сегодня же приступай к работе».

Спустя время Гафарова попыталась возобновить учебу в институте на заочном отделении. И попросила руководство предприятия дать направление в авиационный. В ответ лишь замахали руками: «Чтобы потом стала инженером или конструктором? Ни за что! Ты ведь токарь от Бога». И назначили ее бригадиром.

— 37 лет командую и мужиками, и бабами, — улыбается она. — Сейчас под моим началом в основном молодежь, которая окончила местный техникум. Учу их азам производства, попутно — уму-разуму. Со всеми всегда находила общий язык. В дискуссиях со взрослыми представителями сильного пола при необходимости могу и крепкое словцо употребить. А с молодыми… Один раз вот так посмотришь (демонстрирует суровый взгляд исподлобья), и они все понимают. Если нужно, выскажем друг другу что думаем, и через пять минут снова друзья. А как иначе? Я новичков сразу предупреждаю, что свои проблемы нужно оставлять дома. А здесь главное — работа.

По словам Гафаровой, в профессии токаря мало женской составляющей. Некоторые заготовки, которые она таскает на себе, весят 10 — 15, а то и больше килограммов. Иной раз приходится работать по 12 часов, прихватывая выходные и праздничные дни.

— Минус ли это? Как посмотреть, — задумывается ветеран предприятия. — Я хорошо помню времена, когда мы подолгу сидели без заказов на минимальном окладе. А сейчас при хорошей загрузке зарплата станочника достигает 60 тысяч рублей. Конечно, родные, друзья, знакомые вначале удивлялись: «Женщина-токарь — как такое возможно?». Потом привыкли. Да и я объясняла подругам и родственницам: «Ты из теста можешь сделать все, что угодно. А я из металла. В чем разница?».

Глядя на мать, и старшая дочка Гафаровой отдала профессии токаря восемь лет. Сейчас говорит, что знает, как дается маме трудовая копейка. Та лишь отшучивается в ответ: «Зато теперь я все умею делать. Если на заводе много лет подряд лихо затачиваю режущий инструмент, то и дома без проблем мастерски точу ножи».

Оберегая прибаливающего супруга, Файруза (по отчеству она категорически просит ее не величать) летом хозяйничает и на даче. Подчеркивает, что оба ее зятя — отличные помощники, но при необходимости она может и забор поправить, и дров наколоть. Впрочем, на участке в 50 соток забот-хлопот всегда хватает.

— Каждый год сажаем на все семьи картошку, не меньше 300 кустов помидоров, — гордится она. — Ведь нас теперь много: внук, две внучки, третья на подходе. Так что и мне давно пора на отдых, нянчиться с малышами.

Правда, услышав это, начальство всякий раз просит ее еще немножко поработать.

— Соглашаюсь, — разводит она руками. — Тем более что недавно в цехе сделали ремонт. Теперь здесь тепло, светло, крыша не течет и из щелей не дует. Красота!
Гафарова возвращается к токарно-винторезному станку 1969 года выпуска, и снова из-под резца ползет серебряный завиток стружки.

— Да, агрегат у меня старенький, — говорит она, а в глазах играют смешинки. — Но ведь и я уже не молодушка. К этому станку привыкла и на другой не согласна.