...Из армии не вернулся

Признали воевавшим

Недавно в министерстве внутренних дел республики вручили удостоверение участника боевых действий сорокалетнему мужчине, который в 1994 — 1996 годах воевал против незаконных вооруженных бандформирований в Чечне. И все эти семнадцать лет Альберт Ямгуров официально участником боевых действий не считался, хотя не просто участвовал в них, но был ранен и лечился в госпитале. Удивить нас такими «странностями» в жизни, в судьбе того или иного человека сложно, особенно, если она связана какими-то нитями с афганской, чеченской, семидневной (грузино-абхазский конфликт) или другой войной.

Исход жизненных коллизий часто зависит от того, какие армейские или гражданские чиновники займутся их распутыванием, насколько разумны и работоспособны законы, и, конечно же, от активности самого правдоискателя.

В случае с А. Ямгуровым справедливость восторжествовала тоже не сразу. Проблемой ветерана, призванного в свое время в Караидельском районе, ранее занимались военкомат и военная прокуратура, но окончательно она разрешилась лишь после того, как за дело взялся комитет социальной защиты военнослужащих и членов их семей. После обращения комитета к главнокомандующему внутренними войсками МВД России все решилось по-человечески, как и должно было.

Альберт Ямгуров был ранен в августе 1996 года в Аргуне. Вертолетом его доставили в Ханкалу, далее — во Владикавказ, затем в Москву, откуда он уже попал в госпиталь в Смоленске. После излечения группу ребят отправляют в Ростов-на-Дону. Отсюда их опять собираются отправить на войну. Тогда, напомним, сильны были антивоенные настроения, ведь еще не было ни Буденновска, ни Беслана, ни других ужасающих терактов. И группа, прибывшая после госпиталя, распадается. Ростовчане направляются в комитет солдатских матерей, иные отправляются по домам. Без денег и документов на поезд, идущий в Уфу, садится и Ямгуров. Такова вкратце история, приключившаяся с нашим земляком.

Ненадлежащие ответчики

Эдуард Шарипов, когда настало время определиться в профессии, выбрал военную стезю. Причем в Новосибирском высшем военном командном училище он учился на военного психолога, то есть намеревался помогать другим стойко переносить тяготы.

Но жизнь, которую Эдуард решил посвятить армии, повернулась так, что теперь он сам нуждается в защите и помощи.

Будучи уже четверокурсником, курсант из Башкирии серьезно заболел. Перенес операцию.

В июле 2010 года Шарипова отчислили из училища по состоянию здоровья. Здесь уместно заметить, что по закону он имел обязательную государственную страховку.

После увольнения к проблемам со здоровьем прибавились и материальные. Единовременного пособия он не получил.

Страховая компания отказ в оплате страховки объясняет отсутствием «правовых оснований для осуществления Э. С. Шарипову выплаты единовременного пособия». В компании утверждают, что на страховку могут рассчитывать только те, кто получил военную травму или участвовал в ликвидации чернобыльской катастрофы.

«Заболевание, полученное в период военной службы, не является военной травмой, как это установлено законодательством», — написали страховщики в Бирский райсуд, рассматривавший иск Шарипова.

Райсуд в сентябре 2013 года в иске бывшему курсанту отказал. Есть закон, но никто фактически ответственности за его исполнение не несет, прокомментировали этот случай в комитете социальной защиты военнослужащих и членов их семей. У парня теперь нет ни здоровья, ни образования.

Тринадцать лет без вести

Следующая история еще более загадочная. Солдат-контрактник признан судом сначала пропавшим без вести, потом — умершим, но военные следователи до сих пор, похоже, ведут его поиски — во всяком случае, делают запросы, отвечают на письма. А живым человека никто не видел уже тринадцать лет. У родителей нет ни сына, ни какой-либо поддержки от государства, да и перед односельчанами чувствуют себя как-то неловко.

В ноябре 2000 года военный комиссар Янаульского района П. Гармаш письменно обращается к военному прокурору Буйнакского гарнизона. Речь идет о том, что родители военнослужащего Ф. Шакирова потеряли связь с сыном. Последнее письмо от Фердинанта они получили в январе 2000-го из госпиталя. На неоднократные запросы военкомата командир части еще в июле ответил, что солдат находится на выезде по охране границы. А 11 октября — что он самовольно оставил часть. У родителей это вызвало и опасения, и подозрения.

Третьего декабря в янаульский военкомат поступает телеграмма от командира части майора Мурадова: «Прошу содействия в возвращении в часть самовольно оставившего часть Шакирова Фердинанта Денисовича».

В телеграмме молчавший почти год майор Мурадов сообщает, что по этому факту (самовольное оставление части — авт.) возбуждено уголовное дело. «Просим помощи в поимке преступника», — ходатайствует майор. Таким образом, получилось следующее: родители, не получавшие вестей от сына, забили тревогу и в результате узнали, что их сын преступник. К ним домой, как положено в подобном случае, наведывался участковый.

Родители, местные военкоматы и комитет соцзащиты военнослужащих делали запросы, а разные командиры, военные прокуроры, их помощники тоже время от времени объявляли розыск, отправляли требования.

Но даже по дате возбуждения уголовного дела видно, что поводом тому послужили просьбы родителей сообщить им, где их сын. Не подними они шума — никто и не искал бы пропавшего солдата.

Как стало известно, командир части, несвоевременно сообщивший начальству о самовольном оставлении части Шакировым, отделался дисциплинарным взысканием.

Между тем никто из сослуживцев Фердинанта не видел и не знает, как он покинул часть. Есть лишь показания, свидетельствующие о том, что он не страдал от дедовщины.

В июне 2003 года, уже после обращения к президенту России, военная прокуратура Северо-Кавказского военного округа сообщила об организации федерального розыска. Она выдвигала и версию о продаже парня командованием части незаконным вооруженным формированиям, захвате и удержании его на территории Чечни.

История длится тринадцать лет. Янаульский суд в 2002 году признал Шакирова безвестно отсутствующим, а с апреля 2005 года — умершим.

— Естественно, суд не мог признать его погибшим при исполнении служебных обязанностей, — говорит председатель комитета соцзащиты военнослужащих Владимир Симарчук. — Но согласитесь: тринадцатилетнее безрезультатное следствие сказывается на судьбе престарелых родителей, которые живут в селе, где каждый друг друга знает. Нам известно немало случаев, когда командиры частей сообщали о самовольном оставлении части, а фактически ребят приходилось вызволять из плена или находили погибшими.

Между тем у родителей нет возможности получать льготы, предусмотренные членам семей погибших военнослужащих, в том числе пенсию по потере кормильца.