Бабушкины порядки

В свои 90 лет Анвария Шарифуллина живо интересуется общественно-политическим устройством, любит поработать на приусадебном участке, пишет стихи о природе и людских отношениях... Но самое интересное, она, без преувеличения, самый возрастной председатель уличного комитета в Туймазах. На вверенной ей территории 171 частный дом, где живут около 460 человек.

С легкостью перечисляет, сколько ветеранов Великой Отечественной войны и их вдов жили здесь двадцать лет назад и сколько живет сегодня, какое количество людей справило здесь новоселья за последнее время. А потому вдвойне удивительно слышать ее рассказы, подобные тем, что можно прочесть разве что в исторических эссе и мемуарах.

Анвария Шарифуллина вспоминает, как в начале прошлого века на ее малой родине — в селе Старые Туймазы — первой в комсомол вступила дочка местного муллы. И за это девушку, измазав лицо сажей и привязав к хвосту кобылы, с позором водили по улицам. Рассказывает, как в голодные тридцатые их семья, как и другие здешние жители, изо дня в день питалась болтушкой из молока и травы. И о том, как в то же самое время из села, истерзанного процессом раскулачивания, к Сталину отправились местные ходоки.

— Четыре месяца ждали они своей очереди, но на прием к «вождю народов» попали, — рассказывает она. — И получили-таки справку, заверенную его подписью и печатью, — «Крестьян не трогать!». После этого репрессии в нашем селе прекратились.

Правда, спустя время, благодаря изъятым у зажиточных селян лошадям колхоз во время Великой Отечественной войны уверенно выполнял поставленные задачи и за один трудодень рассчитывался со своими работниками овощами и тремя килограммами зерна — большим богатством по тем временам.

Сохранив ясный, проницательный ум, Шарифуллина сыплет датами и именами.

— Вот это — председатель колхоза «Буляк-Тау», где я, выпускница десятого класса, во время войны работала счетоводом, — тасует она пачку пожелтевших фотографий. — За строгость и принципиальность мы называли его Музагит «Сталин». Хороший был человек, жаль его — в 44-м погиб на фронте. А на этом снимке, сделанном год спустя, весь наш коллектив. Мы улыбаемся, но хорошо помню, как сильно нам тогда хотелось спать. Шутка ли — днем приходилось работать в правлении, а ночью молотить зерно.

Выработанные в непростые военные годы упорство и жизнелюбие не раз выручали ее
в последующей жизни: почти три десятилетия супруг Анварии Дильмухаметовны не мог устроиться на работу из-за ранений, полученных на фронте, и она фактически стала главой большой семьи. В середине прошлого века чуть ли не в одиночку выстроила дом, в котором живет до сих пор, в 52 года выучилась на права и долгое время лихо водила выделенный мужу «запорожец». И когда ей предложили возглавить уличный комитет — согласилась не раздумывая. В нем она председательствует до сих пор. Как и 23 года назад, зорко следит за порядком, разрешает возникающие споры, организует собрания жильцов...

— О своих обязанностях мама помнит всегда, — улыбается ее дочь. — К примеру, если кто-то из местных жителей развел костер на приусадебном участке, она быстро «вычисляет» нарушителя, объясняет ему, что он нарушает правила пожарной безопасности и требует погасить огонь.

Свою нынешнюю работу Анвария Дильмухаметовна не считает непосильной нагрузкой. Говорит, этот микрорайон — ровесник Туймазов. А потому большинство здешних жителей она знает уже много лет, что позволяет ей по-соседски решать возникающие проблемы.

— Смотри, улым, — вынимает она из секретера объемистую тетрадь. — Сюда у меня вписан каждый житель улицы: его имя, возраст, семейное положение... Поэтому нужную справку я могу выдать в течение нескольких минут. Здесь же у меня собраны и газетные публикации о людях, живущих на этой улице.

Ее «подопечные» приходят к ней, как и прежде. Правда, если в былые времена немалая часть их обращений касалась разрешения конфликтов, то сегодня все чаще идут к своему «улкому» за различными справками.

— Жизнь меняется, люди стали лучше и спокойнее жить, — говорит Анвария Шарифуллина. — Застраиваются города и деревни, в магазинах можно купить все, что душе угодно. Вот только молодежь стала ленивее. И это огорчает.

— А вам действительно интересно заниматься этим делом? Неужели не хочется пожить для себя? — не удержавшись, спрашиваю у Шарифуллиной.

— Конечно, интересно! — всплескивает она руками. — Иначе бы не работала. Иногда говорю: «Мне, наверное, уже на покой пора». Но все отговаривают: «У вас неплохо получается — работайте дальше». Вот я и работаю.