Не в бронзе, так в гипсе

Как правило, под этой рубрикой у нас выходят материалы, в которых журналист целенаправленно и с большим желанием примеряет на себя ту или иную ситуацию. Но нет исключений без правил: пару месяцев назад автор этих строк неожиданно сломал руку (а кто не в курсе — руки-ноги всегда ломаются неожиданно), за время хождения в гипсе получил массу впечатлений и решил поделиться ими с читателем.

Признаться, за 40 с небольшим лет мне доводилось бывать в травматологии лишь ради подготовки очерков и зарисовок, реже — в роли посетителя. Но все когда-то случается в первый раз. Итак, 18 октября, пятница, прекрасный вечер...

Прекрасным он был до того момента, как я подъехал к дому. Вышел из машины, ступил на скользкую после дождя траву... Дальнейшие события — словно сумбурно-разноцветные картинки калейдоскопа: лихой кувырок на траве, встреча кисти с бордюром, и — здравствуй, травматология. Веселый доктор, ощупав конечность, отправил меня на рентген. А через 15 минут, разглядывая снимок, весело констатировал: «Сложный перелом! Будем оперировать».

За последние несколько лет у меня сложилось твердое убеждение — по степени жизнерадостности оперирующие врачи оставили позади себя всю остальную медицинскую братию. В этот раз мое мнение только укрепилось: из четырех травматологов-хирургов, которые трудились в отделении, лишь один ходил с очень серьезным выражением лица — завотделением все-таки. Зато его коллеги шутили всегда и везде: с пациентами, начальством, медсестрами, друг с другом, во время обхода, операций, собираясь домой... Когда я поинтересовался у самого веселого, что вселяет в них такой неиссякаемый оптимизм, медик на секунду посерьезнел: «Вы бы видели столько крови и боли, сколько видим мы». А через секунду, что-то весело напевая себе под нос, отправился восвояси.

Сберечь нервы там, где собралось столько страдающего люда, действительно можно только при изрядной доле бодрости и жизнелюбия. А потому и я попытался найти поводы для веселья. Как это ни странно, их здесь хватает.

Вот в приемный покой вкатывают носилки, на которых лежит бомжеватого вида мужчина. Как поясняет врач «скорой», его нашли в частном секторе лежащим без чувств прямо на земле. Мужичок никак не реагирует ни на суету вокруг него, ни на проверку реакции зрачков на свет. И хотя никаких видимых повреждений на его теле обнаружить не удалось, дежурный эскулап принимает решение: «В реанимацию!» Как того требуют правила, медсестра начинает проводить опись содержимого карманов пациента, поочередно вынимая из них грязную тряпицу, моток проволоки, мятую пачку папирос... Как только на свет появляется склянка с каким-то лосьоном, глаза бродяги неожиданно открываются, он бодро вскакивает с носилок и громогласно требует вернуть ему вожделенный напиток и личные вещи. Получив их, расталкивает оторопевших медиков и покидает помещение.

Двумя днями позже становлюсь свидетелем другой трагикомичной ситуации: напротив медицинского поста вполголоса ведут жаркий спор двое мужчин. Один из них, с забинтованной головой и ногой в гипсе, сидит в кресле-каталке, другому, похоже, повезло чуть больше: его «амуниция» ограничивается костылями и корсетом на ребрах. Через несколько секунд до меня доходит суть происходящего: оказывается, днем раньше мужички, управляя своими авто, принципиально не уступили друг другу дорогу, ударились лоб в лоб, успели побывать в операционной, а сейчас продолжают выяснять, кто прав, а кто виноват. Когда выяснение отношений достигает апогея, вмешиваются медсестра и ходячие пациенты — они разводят разбушевавшихся спорщиков по палатам.

По субъективным наблюдениям, большинство клиентов травматологии — это жертвы дорожно-транспортных происшествий. Многие из которых выжили буквально чудом. К примеру, мужчина, что на соседней койке, отделался парой сломанных ребер, хотя въехал на своей старенькой «шестерке» в иномарку на скорости около 100 км/час. Другой сосед по палате, не справившись с управлением на спуске, вылетел с дороги, несколько раз перевернулся, но получил лишь перелом ноги и сотрясение мозга. Впрочем, тут уж кому как повезет — у постояльца соседней палаты диагностировали компрессионный перелом позвоночника после попытки прокатиться на детском самокате.

Второе место по числу пациентов на тот момент держали избитые женщины. Признаться, в первое время их синевато-багровые лица вызывали у меня сильную оторопь. Но еще большее впечатление производили их нежные встречи с благоверными. Зуб даю — они-то и «украсили» лица своих «боевых» подруг. И, по справедливости, должны были находиться не здесь, а за решеткой. Но когда я попытался объяснить это одной из пострадавших представительниц прекрасного пола, она чуть не бросилась на меня с кулаками: «Да что вы понимаете! У нас любовь!»

А еще впечатлило, как умеют трудиться слуги Гиппократа. Пациенты поступают сюда непрерывной чередой — один попал в ДТП, другого сильно потрепали в уличной потасовке, третий получил тяжелейшую травму на производстве... Однако и многоопытные врачи, и хрупкие девчушки, еще вчера вприпрыжку бежавшие в медучилище, стоически выносят этот изнурительный «конвейер».

Вообще, травматологическое отделение любой больницы можно сравнить даже не с конвейером, а с речным потоком. Хмурым ноябрьским утром этот поток вынес меня из стен больницы. По улицам спешили незагипсованные и незабинтованные сограждане со счастливыми лицами. А почему бы им и не радоваться? Ведь совсем скоро начнется зима, с ее непременными атрибутами в виде вылазок на каток, горнолыжку и поездок на авто по обледенелым дорогам. Романтика! Вы не находите?