Прощание с «вождём народов»

Когда начинаешь погружаться в прошлое, в котором ты занимал какое-то место, то обнаруживаешь, насколько уже обеднено его ощущение в твоем сознании, а из памяти стерты важные детали. И здесь на помощь приходят свидетельства, опубликованные в газетах, или документы, хранящиеся в архивах. Так произошло и с событиями 1953 года.

Депутат Уфимского горсовета

Газета «Советская Башкирия» 1 января 1953 года открывается стихами:

«Летит к вождю народов в этот час
Привет из глубины сердец:
Товарищ Сталин,
с новым годом Вас,
Со счастьем новым,
наш родной отец!»

Сам же январь 1953-го — это время последней вспышки репрессий против «врагов народа». Как следует из газеты «Правда», это были «подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей».

На фоне этой кровавой драмы в стране проходят выборы. В Башкирии в очередной раз избираются городские и районные советы. Уже с 1930-х годов стало традицией выдвигать кандидатом в депутаты Сталина. Обычно этим политическим действием дело и ограничивалось. Но иной раз «всенародный кандидат» действительно получал статус депутата. Так произошло и в Уфе.

Коллективы нескольких заводов, в том числе Судоремонтного в Затоне, выдвинули 26 и 27 января кандидатом в городской совет Иосифа Сталина по избирательному округу № 187 (всего был 391 округ). Через день становится известно, что Сталин и его ближайшие соратники Лаврентий Берия и Георгий Маленков (последние выдвигались по другим округам) дали согласие баллотироваться и зарегистрированы. Республиканские газеты извещали об этом «выдающемся событии», которое «… с невероятной быстротой облетело все предприятия, учреждения и учебные заведения Уфы». Другие соратники вождя — Климент Ворошилов и Николай Булганин были зарегистрированы кандидатами в Стерлитамакский городской совет.

В эти дни автор, покинувший семь месяцев назад должность учителя истории в школе № 46 в Затоне и очень скромное съемное жилье по ул. Шмидта, работал младшим научным сотрудником в Институте истории, языка и литературы башкирского филиала АН СССР (ныне ИИЯЛ УНЦ РАН). На общем собрании коллектива нашим кандидатом стал научный сотрудник архитектор Барый Калимуллин.

Выборы в Уфимский горсовет вызвали различные слухи и даже фантастические предположения о возможности приезда «самого». Носители более трезвых суждений этот вариант сразу отбрасывали и почему-то, в том числе и я, склонялись к вероятности приезда Лаврентия Берии. Остался без ответа вопрос, почему именно Уфа стала вдруг местом выборов депутатов столь высокого ранга, хоть и «виртуальных». Ходил какой-то слух, что идея принадлежала Сергею Игнатьеву, тогда министру госбезопасности СССР, многие годы работавшему первым секретарем Башобкома КПСС и лучше, чем кто-либо, знавшему обстановку в республике.

Выборы состоялись 22 февраля. Участвовало в них 99,9 процента избирателей, а за избрание кандидатов (один округ — один кандидат блока коммунистов и беспартийных — образец советской «демократии») проголосовало 99,48 процента. Почти единогласно. Такие результаты тогда вряд ли кого-то удивляли, ибо к ним давно привыкли, и в сознании людей закрепился штамп: иначе не может быть!

Приметой того времени были стихи поэтов на сталинскую тему, заполнявшие газеты и смахивающие иной раз на плакатно-рекламные призывы. В день выборов в газете «Советская Башкирия», выходившей тиражом 80 тыс. экземпляров, публикуется статья «О Сталине поет башкирский народ». В ней приводятся стихи нескольких известных башкирских поэтов, последние строки которых гласят: «Мой отец, мой учитель, мой лучший друг», «Слава Сталину, честь, любовь», «Беспредельным счастьем окрыленный, голос свой я Сталину отдам», и на основе этих стихов делается весьма примечательный обобщающий вывод — о Сталине поет народ!

Газета «Совет Башкортостаны» позже публикует подборку стихов десяти поэтов — от известных до только начинающих, с соответствующим акцентом на вселенские заслуги Сталина.

Читатели могут сказать, ну и зачем об этом писать? Надо, потому что это было. Советская многонациональная культура создала выдающиеся произведения в прозе, поэзии (в том числе и в башкирской), кино, которые и сейчас являются примером. Но советская культура, ее творцы отдавали часть своего труда, искренне или по иным причинам, возвеличиванию культа личности Сталина, что служило ему дополнительной опорой в стране.

Смерть Сталина. Хроника одного дня

Открытие первой сессии Уфимского горсовета 28 февраля люди ждали с большим интересом, что вполне естественно. И вдруг накануне все отменяется и затем переносится на более поздний срок — 9 марта.

Причина — там, в Москве.

3 марта публикуется в центральной печати первое сообщение о болезни Сталина. В республиканской печати — только 5 марта, а следующий номер местных газет, отпечатанный в ночь на 6 марта, продолжает публиковать эти сообщения от 4 и 5 марта. В этих же номерах от 6 марта публикуется список избранных депутатов горсовета, причем он начинается в нарушение алфавитного порядка с фамилий Сталина, Берии, Маленкова.

День 6 марта не предвещал все же самого плохого. Но когда я включил утром радио, то все стало ясно — Сталин умер. Путь в институт был не длинным: от дома, что напротив музея Нестерова — до Советской, 13/15, напротив нынешнего педуниверситета имени М. Акмуллы. В институте большинство сотрудников в сборе, обмен сведениями, предположениями. Меня сразу вызвали в кабинет директора, кандидата исторических наук Шамсона Типеева. Осенью 1952 года я стал профоргом: «Новый, молодой, вот пусть и собирает профвзносы».

В кабинете были: директор, ученый секретарь Рустем Кузеев и парторг, кандидат исторических наук Барий Гибадуллин. Типеев излагает план, что надо делать и решать. Первое: в 9 часов всех сотрудников, вплоть до уборщицы, а также работников библиотеки Башкирского филиала АН СССР, собрать в его кабинете на траурный митинг.

У нас есть уникальная возможность (по другим учреждениям Уфы таковая вряд ли имеется) через 60 лет представить хронологически события того дня в конкретном институте посредством подлинных архивных документов. Их пять на семи машинописных листах, об их происхождении чуть позже.

Первый из них — о митинге в 9 часов утра. Цитирую: его «открывает директор... Он говорит о великой утрате, постигшей Коммунистическую партию и весь советский народ. Все слушают стоя. Головы склонены вниз. Каждый глубоко скорбит по великой утрате. Печаль и решимость на лицах людей». Выступает парторг и предлагает решение, которое заканчивается словами: «…еще теснее сплотиться вокруг Сталинского ЦК и Советского правительства». Этот документ подписан директором и ученым секретарем.

Митинг завершается, все расходятся, кроме членов дирекции, парторга, профорга. Директор объявляет открытым совместное заседание дирекции, парторга и профорга. Документ оформлен как протокол № 8 дирекции. Его решения: 1. Подготовить транспаранты и траурные ленты для размещения на фронтоне здания. 2. Выпустить бюллетень, посвященный смерти Сталина. Среди ответственных — Б. Калимуллин. 3. Подготовить текст выступления «Великая скорбь», поручив это Р. Кузееву, заведующему сектором истории С. Туктарову, историку А. Усманову, парторгу, профоргу.

Документ подписан директором и завизирован ученым секретарем.

Проект выступления заранее, насколько я догадался, был готов, и его черновик мы сразу одобрили.

В 12 часов дня все сотрудники института (24 человека) и библиотеки (4 человека) собрались вновь. Документ оформлен как протокол № 1 собрания коллектива. Заслушивается проект выступления «Великая скорбь», причем в протоколе отмечено: «все слушают стоя». Принимается решение: одобрить и поручить огласить от имени коллектива Р. Г. Кузееву на общефилиальском митинге. По предложению директора (само предложение в протоколе не зафиксировано) все присутствующие должны подписаться под текстом «Великая скорбь».

В 16 часов дня сотрудники института — уже на общефилиальском митинге в актовом зале по ул. К. Маркса, 6 (ныне здание Музея археологии и этнографии). Событие отражено в отдельном документе. «Актовый зал полон народа … На стене портрет любимого вождя, окаймленные красной и черной каймой траурные флаги … Все стоят…». В президиуме — заместитель председателя филиала Г. Шафиков, секретарь парткома В. Гирфанов, директора институтов Ш. Типеев и Ш. Гайсин, заведующие отделами Р. Оболенцев и Х. Тахаев, секретарь комсомольской организации В. Маслов. Среди выступающих — Г. Шафиков, профессор Р. Оболенцев, геолог В. Маслов, Р. Кузеев. Последний зачитывает текст «Великая скорбь», причем оглашает пофамильно всех, кто его подписал. Митинг завершается принятием телеграммы в адрес ЦК КПСС. Так завершается день 6 марта.

Теперь об использованных документах, которые хранятся в научном архиве УНЦ РАН. Инициатором их составления и соавтором был директор Ш. Типеев, который в те дни публично заявил, что потомки должны знать, как их предшественники встретили весть о кончине Сталина. А оформил эти документы в окончательном виде где-то в десятых числах марта ученый секретарь.

Шамсон Типеев в 1950-х годах в Уфе (можно смело это утверждать) был чуть ли не самым приметным деятелем, рожденным революцией. Об этом говорят все вехи его биографии. Кудейский башкир. Сирота. С 16 лет — чернорабочий под Симом. 19-летним юношей вырывается из жуткой житейской среды и идет добровольцем в Красную армию (5-я армия Восточного фронта). Вступает в партию. Учится в Москве. В 1920-е годы — заведующий отделом печати и секретной частью Башобкома ВКП(б). Автор нескольких работ, в том числе первых «Очерков истории Башкирии» (1930 г.). В начале 1930-х годов работает приват-доцентом Высшей школы ОГПУ в Москве, затем, вплоть до 1951 года, научным сотрудником Института истории АН СССР. Участник боев за Кенигсберг. Капитан. Награжден орденом Красной Звезды. Ш. Типеев был одним из организаторов Башкирского филиала АН СССР.

Ученый же секретарь Рустем Кузеев был начинающим историком. За его плечами — война, служил он в танковой роте вместе с братом Зои Космодемьянской, был тяжело ранен. До института работал литсотрудником в газете «Кызыл Тан». В 1970-х годах он — известный ученый, ректор Башпединститута.

Что же касается самого текста «Великая скорбь» (на 3,5 страницы), то с его содержанием текстуально (а не на слух, как в 1953 году) я ознакомился гораздо позже — в 2001 году.
Содержание было схоже со многими подобными, когда речь шла о Сталине. Но в 2001 году сразу бросился в глаза ряд моментов, которых раньше никто не заметил или не придал им значения. Среди подписантов было 13 беспартийных, в том числе и я, и непонятно, как они должны были укреплять ряды партии. Совсем фантастически звучит утверждение, что «нет ни одной отрасли науки, в которую бы товарищ Сталин не сделал гениальный вклад». Видимо, просто по недосмотру, в суматохе того дня в тексте ни слова о Великой Отечественной войне и роли Сталина, хотя среди подписавшихся — 8 участников войны.

День похорон. Проводы длиной в три года

Днями траура были объявлены в стране 6 — 9 марта, а 9 марта состоялись похороны. Открытие сессии Уфимского горсовета вновь перенесли.

Центр Уфы в те дни был увешан траурными портретами Сталина, были приспущены флаги, и, как до сих пор мне кажется, сам воздух был наполнен какой-то незримой тишиной.

Сквер имени Сталина, что располагался тогда напротив кинотеатра «Октябрь» и исторического особняка Нестеровых (на этом месте позже построена гостиница «Агидель»), был очищен от снега, а монумент Иосифа Сталина, изображенного в полный рост, с характерной привычкой держать правую руку за отворотом шинели, ждал посмертного поклонения. Утром 9 марта сотрудники института были в сборе. Имелся заранее заготовленный из хвои венок с траурной лентой и надписью от коллектива. Директор хотел, чтобы венок был возложен к монументу Сталина одновременно с делегациями от обкома КПСС, правительства. Но по каким-то причинам мы — группа сотрудников — пришли к скверу с опозданием, когда первые венки были уже возложены. Наш же венок поднесли к подножию памятника директор и парторг.

Люди приходили и уходили. День был очень морозным, резкий ветер иногда кружил снежинки. Я, как и все другие сотрудники, вскоре вернулся в институт. Затем мы вновь отправились на очередной общефилиальский митинг на ул. К. Марк-
са, 6. Как видно из статьи Рустема Кузеева, опубликованной в «Советской Башкирии» 15 марта, на этом митинге от института выступили поэт Г. Амири, историк С. Васильев и языковед Р. Терегулова. Здесь же, после окончания митинга, сотрудники филиала слушали по радио выступления высших руководителей партии и государства у гроба Сталина. Наконец, наступил момент, когда покойный обрел место (кто тогда бы мог подумать, что временное?) в Мавзолее рядом с Лениным. Произошло это в 14 часов по уфимскому времени. Прощание с Иосифом Сталиным, имя которого в 1953 году было на устах и в сердцах многих миллионов советских людей, завершилось под грохот орудийного салюта в столице и гудков заводов в Уфе. На следующий день участники первой сессии Уфимского горсовета почтили память своего самого высокопоставленного депутата за все годы существования.

Но был еще другой Сталин, который для многих миллионов людей был скрыт глубокой тайной. И потребовалось еще три года, чтобы проводить Сталина 1953 года.

В феврале 1956 года прошел исторический XX съезд КПСС, на котором состоялось вне повестки дня, в закрытом режиме выступление Никиты Хрущева «О культе личности и преодолении его последствий». В конце марта того же года в конференц-зале БФ АН СССР на закрытом собрании коммунистов филиала было оглашено это выступление в виде закрытого письма ЦК КПСС. Записывать что-либо было нельзя.

Очень сложно передать, да еще и через столько лет, атмосферу того собрания (автор в конце 1955 года стал членом КПСС). В зале, где многие из присутствующих участвовали в двух траурных митингах марта 1953 года, теперь в течение двух часов оглашались события, факты, которые мы воспринимали, удивляясь и возмущаясь, с чувством гнева, горечи и даже стыда за совершенные преступления в стране.

Репрессии 1930-х представлялись теперь в самом обнаженном, ужасном виде. Конечно, невозможно было сразу все схватить, осмыслить, но главное — был положен конец лжи, сокрытию от народа злодеяний, неотделимых от Сталина, которым нет оправдания, прощения. Так не стало Сталина 1953 года. Но личность такой величины, как Сталин, естественно, не могла просто так раствориться в истории. Почти 30 лет он возглавлял огромное государство — СССР — с его взлетами и падениями, с достижениями в науке и искусстве и тоталитарной формой правления, извечными житейскими проблемами абсолютного большинства граждан и с победой над фашизмом. И это надо понять. Наша страна вот уже 60 лет живет без Сталина, из которых последние два десятка лет идет по совсем другому пути.