У священника дом стеклянный

Потребовалось причастить на дому девяностолетнего человека. На это времени много не надо, однако священник честно не мог его найти целую неделю. Когда выкроил свободные полчаса, обрадовался сам, но несколько шокировал обратившихся к нему:

— Я приду около шести.

— Около… скольки?

— Рановато, да? Но мне потом ребенка в садик отвезти, успеть к службе, затем молебен и день весь забит…

Подобное происходило и в процессе переговоров о встрече с протоиереем Артемием Ларионовым: то служба, то дежурство в храме, то крещения. Побеседовать с ним захотелось не только потому, что он не вписывается в кинематографический образ батюшки, который назидательно сыпет стереотипами типа: «Иди с миром, дочь моя!». Как, впрочем, не соответствуют этому представлению практически все современные священники, умные, в меру ироничные и непременно деликатные — сан того требует.

Отец Артемий — молодой, стильный и вместе с тем предельно искренний и простодушный, что редкость по нынешним лукавым временам.

— У каждого свой путь к Богу. У вас каким он был?

— Я знаю много историй, когда человек жил-жил, а потом — раз, и озарение настигло. У меня подобного не было. Все постепенно происходило: с четырех лет бабушка возила с собой из уфимского микрорайона Инорс — в Покровский храм. На дорогу в один конец уходило почти два часа. Потом в Инорсе открыли храм, воскресную школу при нем. Позже стал помогать в алтаре. В итоге поступил в семинарию.

— Чем она отличается от светского вуза?

— Тем, что в ней многое похоже на армию. Почти закрытое учебное учреждение: девушки учатся в одном здании, парни — в другом.

— Даже в советские времена признавали: чтобы закончить духовную семинарию, нужно быть очень способным.

— Учиться нелегко. И дело не в объеме знаний. Действительно пастырем стать готовишься, понимаете? Необходимо и собственное огромное желание. И Божий промысел, конечно должен быть. Знаю немало случаев, когда человек эрудированный, всем интересуется, мечтает стать священником, и не получается. И наоборот.

— Как вы относитесь к миссионерской деятельности?

— Я даже, когда защищал диплом, выбрал себе тему «апологетика». Апологеты — это язычники, которые приняв крещение, начинали защищать христианство. Эта тема мне была по душе, и соответственно миссионерство — тоже по сердцу.

— Сейчас христианство опять нуждается в защите, если учесть участившееся количество нападок на церковь.

— Во все времена храмы строили из очень дорогих материалов, это были самые красивые здания. А в наше время все дело в предвзятости. К примеру, если какой-то праздник, то замечено: священнику и врачу вряд ли удастся отдохнуть, даже если они не «при исполнении». И хорошо, если просто с вопросами или проблемами обращаются. Бывает, приходится терпеть нелепые шутки. Как-то пришел в конце дня к знакомым усталый, наверное, это было заметно. Мне говорят весело: «Кирпичи, что ли, носил? Работа-то не каторжная — в красивую одежду нарядился, поговорил вдохновенно — и все!».

— Говорят, что вы всем даете номер телефона. Но ведь люди разные. Не зря считается, что не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Больные, как известно, зачастую не церемонятся и звонят и в ночь, и за полночь. Утомляет?

— Бывает. Но если ты священник, то остаешься им все двадцать четыре часа в сутки. Не зря говорят, что у батюшки дом стеклянный.

— Ну а если признаться, как есть, что вы заработали за время своего служения?

— При стаже тринадцать лет пока что не имею ни собственной квартиры, ни автомобиля. И таких священников много. Один знакомый в пригороде живет, у него развалившаяся «четверочка», крыша в буквальном смысле съезжает — я имею в виду ветхий дом. По ночам подростки еще бензин сливают. И детей четверо уже… То, что в интернете про священников пишут, — пыль, домыслы: эти «писатели» и не собирались вникать в то, как мы живем на самом деле, но все равно пытаются судить.

Но если мы смотрим через окно на улицу, зачем нам пятнышки на стекле разглядывать?!

А сейчас любят заниматься смакованием домыслов. Зачем? Если ты в церковь пришел, то батюшка — это образ Христа. И все! Священник же не своей человеческой волей грехи прощает, а властью, данной ему Богом. От себя лично он ничего не делает.

— Для чего надо ходить в церковь? Может от непонимания этого люди не своими согрешениями озабочены, не тем, как стать лучше, а обсуждением осуждений?

— В середине службы поется херувимская песнь. В ней нам предлагается всякое житейское попечение отложить, всю суету, которую приносим в храм. Хотя и денег побольше хочется, и чтобы муж бросил пить, и многое другое.

— А для чего отложить? Ради будущей жизни за гробом, которая в нынешнем мире воспринимается просто как сказка?

— Храмы чаще всего строятся в форме кораблика. Бывает иногда — как крест или звезда. А корабль — для того, чтобы человек очнулся, подумал о том, что есть и другая жизнь. По первому телеканалу в новостях ведущая рассказала притчу про двойняшек, которые спорят в материнской утробе о том, что их ждет после рождения. Один утверждает, что никакой жизни там нет, ведь никто оттуда не возвращался. Другой расписывает, какая она прекрасная. Вот для того храмы и строятся, чтобы люди не забывали, что у каждого есть возможность родиться и в жизнь вечную.

— Вас лично что удручает больше всего — дефицит времени, отрицательные эмоции, бытовая неустроенность?..

— Наше лубяное православие. Для человека лицом церкви является кассирша. И она дает людям духовные советы. А между тем сейчас в каждом храме есть дежурный священник, с которым можно посоветоваться, поговорить о том, на что на исповеди не хватает времени. Настораживает и погоня за старчиками, чудесами, редкой иконочкой. В святых местах набирают землю, песочек, водичку, маслице трех видов — а потом не помнят, откуда что и куда все это девать. Масло портится, воду тоже не успевают употребить.

— Чаще всего народ идет в храм на праздник Крещения за водой, в Вербное воскресение — вербу освятить и на Пасху — освятить куличи и яйца. Говорят, хорошо, хоть так приобщаются, но ведь подавляющее большинство этим и ограничивается. Впрочем, аппетиты растут, раньше наши бабушки ходили за крещенской водой с пузырьками, сейчас —с многолитровыми баллонами в очереди ломятся.

— Как раз без всего этого можно прожить.

— А без чего нельзя?

— Когда человека крестят — совершается пострижение. Эти волосы в древности вкладывали в основание или стены храма. Это значит, что крещеный стал членом живого организма. Допустим, мизинец — это часть меня, жить отдельно не может, на него влияет пульс. Вот и христианин должен жить в ритме церкви, если не получается — «пульс» теряется, и тогда начинают говорить, что Бог — в душе, что посредники не нужны. А как Он там может оказаться, если человек не исповедуется, не причащается, да и живет по каким-то самим собой установленным законам? Если ты крещеный — в воскресение непременно надо быть на службе.

— Есть такая пословица: «От себя не убежишь». Мне кажется, что церковь как раз и позволяет это сделать — уйти от себя такого, который себе не нравится, то есть — измениться.

— Переродиться. Мы всех желающих крестим, а перерождаются далеко не все. У первых христиан исповедь была крайне редкой и считалась новым крещением, так горячо жили люди. Исповедь — это о чем сердце болит. Мы с кем-то поругаемся — оно закупоривается.

— Как вам удается сохранить образ человека очень современного и вместе с тем глубоко верующего? Для многих это кажется несовместимым.

— Апостол Павел был очень современным человеком, он пользовался палочкой для письма — в ту пору очень модной, у него и паспорт имелся. Евангелист Лука был врачом. Я не нахожу никаких оснований для противоречий. Опять же — не в нас дело. Если поеду в трамвае в облачении — обсмеют. На такси приеду — тоже плохо.

— Заканчиваются Святки, для людей, не искушенных в премудростях веры, — это особое время: гуляют, гадают, блюдечко гоняют, вызывая духов…

— Святки — это святые дни, мы радуемся, ходим друг к другу в гости. А насчет гадания… По канонам церкви, кто этим занимался — не допускается в храм в течение шести лет. На службе можно находиться, но только в притворе, не дальше. Но это раньше так строго было.

— Как вы к Ивану Охлобыстину относитесь?

— Был такой музыкант-пикалист, все сразу с листа играл, но пил. Пил так, что даже носки не мог купить. Ему дали денег. Но он приобрел черный маркер, деньги пропил, а голые ноги покрасил в цвет носков. Когда умер, его инструмент взял в руки другой музыкант и обнаружил, что он совершенно расстроен, а его предшественник прекрасно на нем играл. Возвращаясь к Охлобыстину, хочу сказать: зачем обращать внимание только на недостатки?

— Как-то после службы вы пытались выяснить, кто едет в сторону Сипайлово? На вопрос: «А вам куда надо, батюшка?» вы простодушно и шокирующе ответили: «В тюрьму!» Что потеряли в этом учреждении под кодовым названием «девятка»?

— Я окормлял заключенных. На эти встречи кто-то приходил из праздного интереса, кто-то от скуки, а некоторые и после освобождения посещали богослужения. Дважды в месяц по воскресениям мы встречались. Бывали такие случаи: звонит мне кто-то и говорит: «Батюшка, это — я, Коля!» Мне стыдно, что не помню, мой собеседник напоминает: «Да как же, вы меня на зоне крестили восемь лет назад!» Действительно, стыдно, что времени сейчас найти на них не могу. Однажды пришлось сразу крестить пятьдесят восемь человек в Стерлитамаке в колонии для несовершеннолетних преступников.

— Вы еще организовывали службы для глухонемых христиан. Язык жестов освоили?

— Нет, мне помогали сурдопереводчики.

— И много народу собиралось на такие службы?

— Мало. Человек двенадцать…

— Вы играете на дудуке, национальном армянском инструменте. Чем он так замечателен, что вы его выбрали?

— Звучанием. Такой густой, с хрипотцой, звук, в квартире если играть — сам глохнешь. Уходил с ним в подвал храма во время дежурств. Уборщицы разоблачили, стали просить сыграть — им тоже дудук понравился.

— Что бы вы посоветовали людям, которые придут за святой крещенской водой?

— Лучше не получить воды, чем стоять и ругаться, чуть ли не с дракой наполнять канистры. Водичкой побрызгать дома неплохая традиция, но при этом хорошо бы вспомнить, как прожили этот год, подвести итоги.

— А в прорубь стоит окунаться? Говорят, крещенская вода все грехи смывает?

— Удобно так думать, да? Увы, автоматически все нами содеянное в проруби не утонет. А вообще, все окунувшиеся бывают очень довольны, в том числе и некрещеные.