И на камнях горят деревья

Редакционное задание — вылететь с мобильной группой минлесхоза на разведку лесных пожаров и на месте разобраться с их причинами — было предельно ясным. Однако в республиканском лесном ведомстве посадок, даже экстренных, где бы то ни было, в этот день не планировали.

— Только облет и доклады о ситуации в центр! — уперлись поначалу в министерстве.
Уперся и я — у меня задание.

Специалисты минлесхоза (назвать их чиновниками в данном конкретном случае язык не поворачивается) в течение получаса решили возникшую в моем лице проблему.

— Высадим тебя в Бурзяне, там встретят наши люди. На все про все — максимум два часа. На обратном пути самолет тебя заберет. Успеешь?

Я утвердительно кивнул. А что оставалось делать?

— Сергей, командир воздушного судна, — радушно представился встречавший нас на подходе к летному полю человек. Воздушным судном оказался знакомый мне доселе только по телевизору да по картинкам «АН-2». Изучению тактико-технических характеристик этого летательного аппарата я посвятил половину минувшей ночи и был почти спокоен — «аннушки» одни из самых надежных в мире самолетов. Однако по степени комфорта, теперь я это могу утверждать уже как бывалый пассажир, сравнить их можно только с крестьянской телегой, которая внезапно покатилась под косогор, собирая на своем пути все кочки и ухабы.

— А скажи, журналист, — обратился ко мне пилот, — почему мы лесные пожары с воздуха не тушим? Вот в Перми два наших борта сейчас задействованы, а здесь, в республике, нас об этом даже не просят?

Ответа я не знал.

— Так в бюджет, наверное, не заложили, — предположил летчик, видя мое затруднение.

— Наверное, — согласился я и дал себе слово в ближайшие же дни досконально проштудировать этот финансовый документ.

— Ну, все в сборе? Поехали? От винта!

И мы поехали. То есть, полетели, конечно.

Не успел я освоиться с железными сидушками, расположенными вдоль бортов «АН-2», как зашуршали карты, и самолет резко накренился на один борт. Внизу, под нами, был пожар. Горело поле вблизи какого-то населенного пункта в Иглинском районе. Покружив над пожаром, зафиксировав его координаты и передав их, куда следует, мы полетели дальше.

— Потушат? Скоро? — спросил я у сопровождавшего нас представителя минлесхоза по имени Динар.

— Обязательно. Скоро. — Ответ специалиста был краток и внушал уважение.
Дальше, почти на всем протяжении полета, пожаров не встречалось. И лишь в Бурзянском районе, в конечной точке путешествия, прямо от горизонта поднялись дымы, прекрасно различимые с расстояния в несколько десятков километров.

Подлетев поближе, я поразился — горел скалистый утес, на котором деревьев-то было — раз, два и обчелся.

Разъяснение этой загадке дал встретивший нас после посадки в районе Рамиль Амиров, руководитель Бурзянского лесничества, лесничий с 38-летним стажем.

— Снега было мало в этом году, трава на склонах не легла, вот она и горит, а от нее уже и лес занимается — пояснил Рамиль Зиннурович. — Вообще, в моей практике 2010 год — самый страшный. И вот, в этом году ситуация с лесными пожарами повторяется. Нас заранее предупредили, что ближайшие месяцы будут крайне пожароопасными, и действительно, прогноз оправдался.

— Только в один день, 18 июля, мы зафиксировали в районе пять очагов пожаров различной степени тяжести. Все они сейчас ликвидированы. Но появляются новые, потому что не прекращаются сухие грозовые удары, — продолжает главный районный лесничий. — Безусловно, человеческий фактор никто со счета не списывает. Нарушители есть. Но мы начеку, боремся с ними. И у нас, и в Авзянском лесничестве, и в соседнем заповеднике Шульган-Таш эта работа отлажена. Правда, сложно нарушителя наказать. Мы составляем протокол об административном нарушении, а дальше, как правило, дело идет в суд, который и решает, виновен ли человек в том, что несколько гектаров леса сгорело, или нет. И если виновен, то его ждут очень серьезные штрафы или даже уголовное наказание.

— Уголовное наказание?

— Ну а как иначе? Мы ведь перед республикой, перед всей страной за лес отвечаем. Да и перед будущими поколениями — тоже.

— Ну а если не удалось предотвратить возгорание, как справляетсь? Много у вас народа?

— Вот раньше, когда я в маленьком лесничестве работал, у меня 17 лесников было, да 4 мастера, да трактористы с рабочими — всего человек 25. А зона ответственности — 56 тысяч гектаров. Если такие серьезные, как сейчас, пожары возникали, в течение 10 — 15 минут все мы прибывали на место и очень эффективно справлялись с огнем. Сегодня же, на огромное лесничество в 320 тысяч гектаров — такое же количество людей.

— Лучше стали работать?

— Те, кто есть, работают отлично, это правда. Но дело не столько в людях, сколько в государственной политике. А она такова — отдать лес в аренду организациям, которые, помимо извлечения прибыли, занимались бы еще и его охраной. В том числе и от пожаров. А арендаторы леса не готовы вести такую работу и противопожарных мероприятий практически не проводят.

— И как с этим бороться?

— Я считаю, необходимо изменить Лесной кодекс и ужесточить ответственность. Что же касается людей, то очень сильно выручают добровольные пожарные дружины. У нас 7 участковых лесничеств и в каждом из них имеется такое формирование.

— Люди серьезно относятся к своим обязанностям?

— Очень серьезно. Народ, бывает, сутками не спит, если случается чрезвычайная ситуация. Вообще у нас налажено патрулирование, поделены зоны ответственности. Одним словом, в районе сил хватает. А учитывая, что тут горные и крайне пожароопасные места, министерство лесного хозяйства выделило району пожарную машину и трактор. Мы даже видеонаблюдение организовали за лесом.

— Рамиль Зиннурович, все-таки, лесные пожары тушить, это не за грибами ходить — не каждому по силам. Может быть, есть резон улучшить материальные условия для профессионалов?

— Конечно, сегодня у лесного обходчика оклад около 5 тысяч рублей. Плюс мы доплачиваем из своих внебюджетных фондов. На круг выходит тысяч 8 — 9. Мало? Мало, безусловно. Сегодня в отрасли работает только тот, кто предан лесу, предан своей земле.

Не важно, где именно он сейчас — тушит пожар или координирует действия всех лесничеств из центра. На наше министерство грех жаловаться — они делают все, что могут, обеспечивают нас всем необходимым, а может быть, даже больше, чем могут. Тут ведь на уровне российского правительства и Госдумы надо решать, что предпринять для того, чтобы пожаров меньше было.

Разговор наш с главным бурзянским лесничим мы заканчивали на кромке летного поля. Вернувшийся с облета дальних окрестностей Зилаира и Акъяра самолет уже стоял «под парами».

— Как там дела, на юго-востоке? — спросил я у сопровождавшего нас представителя минлесхоза по имени Динар.

— Горит. Сильно горит, особенно на границе с Оренбургской областью. От них, от оренбуржцев огонь идет в нашу сторону.

— Потушат? Скоро?

— Обязательно. Скоро. — Ответ специалиста был краток и внушал уважение.
Уфа — Старосубхангулово — Уфа.

Лесничий Рамиль Амиров: «Надеемся на изменения в Лесном кодексе.