«Фанат» из рода юрматы

Живет с отцом, но дома бывает редко. Все больше в «мастерской» своей копошится — старой деревенской развалюшке, забитой чуть не до потолка липовыми плахами, огромными кусками капа, чудного вида чурбаками.
Увидишь его, и сразу придет на ум — блаженный, а Муртаза чего-нибудь такое сморозит, чтобы пришлый человек и впрямь подумал, что у него с головой не все в порядке. А потом посматривает на чужака да посмеивается про себя. Думай, мол, думай!..

На самом же деле он — умница. Правда, с чудинкой. Да в наше время кто из нас этой «болезнью» не хворает. Каждый второй или третий. Потому как жизнь на несколько лет вперед ну никак не просматривается. А нет перспективы, живи, как душа пожелает, что Бог даст. На него и уповаем.

Муртаза — человек с образованием. На Севере в свое время деньги заколачивал, да потом расхотел. Всех денег не заработаешь, а душу потеряешь. Одним словом, потянуло его со страшной силой к прадедову и дедову ремеслу, к пчеловодству, к лесу, к пням и корягам, из которых диковинные вещи получаются. А еще ему страстно хочется доказать всем и вся, что он — потомок гордого, талантливого башкирского племени юрматы, которое испокон веков жило на этой земле. Впрочем, слово «племя» Муртаза недолюбливает, ему ближе понятие «род». Так себя он и представляет: «Я из рода юрматы», и при этом обязательно показывает на знак, который выжжен, вырезан на всех его поделках — от курая до колоды для пчел.

— Этим знаком наши предки помечали лошадей в праправремена, — с гордостью говорит собеседник.— У нас, к сожалению, многие стали забывать, кто какого роду-племени. Нехорошо это.

Я вот возродил колодный промысел меда. Слыхали о таком? Пошли, покажу.
Честно признаться, подобного «улья» я еще не видывал. Ну, представьте, огромный толстый липовый чурбак, из которого вынута вся сердцевина. «Домик» с дверками для выемки сотового меда, с дырочками аккуратными вместо летка. И как непременный атрибут — родовой знак на боку колоды.
Так еще в стародавние времена башкиры диких пчел приручали. Никаких рамок внутри, ни вощины, хорошо зачищенная поверхность, а посередине крестовина. Все!

— Пчела мудра, она архитектурный факультет оканчивала, поэтому начинает строить соты, как ей нравится. У меня на задворках несколько колод стоит, мед отличный получаю, не такой, как в ульях, а по старинной технологии.
А еще Муртаза сыграл мне на курае протяжную башкирскую мелодию. Причем не на том курае, который нынче изготавливают по современным технологиям, а сделанном из самой настоящей курай-травы.

Звук, доложу я вам, не идет ни в какое сравнение с фабричным инструментом. Сочный, ясный, небесный…

— Э-э-э, побыл бы у меня подольше, я много бы чего показал тебе. У меня поделками из дерева все стены увешаны. Подставки под стаканы, посудная сушилка, письменные приборы, вешалки… Я очень люблю вырезать из капа, есть такие наросты на березе. Сижу вечерами, сочиняю. Иной раз такая штуковина получается, за сердце хватаюсь, до чего хорош материал — дерево. Ты обратил внимание, у меня даже тубус для курая из дерева сделан. Красивый?
От себя скажу, что власть местная знает и ценит таланты Муртазы Султангулова. На фольклорные праздники в Уфу для украшения башкирской юрты обязательно приглашают Муртазу. Он не отказывается. Уж чего-чего, а народ развлечь он любит. Праздничную тюбетейку на голову, тубус с кураем через плечо, колоду в охапку, и айда инде на показательные выступления.

В администрации района поинтересовался, как чиновники между собой называют Муртазу. Ответ был один.

— Это фанатик из рода юрматы. В самом хорошем смысле слова.
…А сотовым медом колодным Муртаза меня все-таки угостил. Вкусный медок оказался, ароматный. И медовухи дал попробовать чуть-чуть. Она у него тоже замечательная, по ногам бьет, а голова светлеет. И впрямь, чудеса…

Федоровский район.