Про Золя, красную рожу и синий диплом

Мой одногруппник Дамир был вечным «хвостатым» студентом. Впрочем, одногруппником его могли назвать представители еще как минимум восьми филфаковских курсов универа. Ведь когда я училась на первом, Дамир числился на четвертом, когда я перешла на четвертый, парень по-прежнему оставался ему верным.

Камнем преткновения на тернистой дорожке знаний для юноши стала профессор кафедры зарубежной литературы Тамара Леонидовна Семагина — женщина принципиальная, одинокая и фанатично влюбленная в Сартра. Дамир эту любовь не разделял, но не по причине литературных разногласий, а по причине полнейшего равнодушия к его творчеству и к учебе вообще. На лекции он не ходил, семинары игнорировал, контрольные не писал. Зато был завсегдатаем ночных дискотек и звездой вузовского КВНа. Но если с другими преподавателями папа Дамира — глава администрации какого-то района и земляк нашего декана — мог договориться, то Семагину даже в эпоху тотального дефицита и талонной системы на продукты подношениями было не купить.

Профессор практиковала такой прием: приносила на экзамен огромную стопку книг, завернутых в одинаковую бумагу, открывала первую попавшуюся и читала какой-то нейтральный отрывок без упоминания имен. Студент должен был угадать автора, название произведения, рассказать сюжет и описать характеры главных героев. Если это удавалось, экзаменующемуся разрешалось брать билет. За восемь лет учебы и 36 пересдач Дамиру не повезло ни разу.

Накануне экзамена в два часа ночи он постучал в дверь моей комнаты в общежитии: «Мы завтра что сдаем?»

— Зарубежку, XIX век.

— А кому?

— Твоей любимой Семагиной.

— Опять??? А другому преподу нельзя?

— Этот курс она читала.

— Хреново. Дай что-нибудь — конспект или книжку любую. Почитаю с полчасика. Потом верну, не боись.

Учебник он действительно скоро занес и, зевая, глядя в мои красные, воспаленные глаза, посоветовал не переусердствовать: «От работы кони дохнут. На кой черт тебе повышенная стипендия, красный диплом? Уж лучше красное лицо, чем синяя рожа». Мне, не имевшей влиятельных родителей, его «ценные» советы показались бесполезными.

Зато на следующее утро я стала свидетелем очередной и, как оказалось, финальной дуэли льда и пламени. Начиналось противоборство на удивление лояльно. Семагина почему-то отказалась от своей угадайки с книжками (может, устала за столько-то лет) и предложила студенту сразу взять билет. Просидев полчаса и не написав ни строчки, Дамир в предвкушении успеха уверенной походкой двинул к преподавательскому столу.

— Слушаю вас, — миролюбиво начала Семагина.

— Томас Манн, представитель немецкого классического реализма. Годы жизни, анализ одного из произведений, — бодро прочитал вопрос Дамир.

— Ну и кто же такой Томас Манн?

— Немец, — уверенно заявил парень.

— Действительно, не поспоришь. А что вы еще знаете о Манне? Какой роман его сумели одолеть за восемь лет? — съехидничала преподавательница.

— Никакой, — честно признался юноша.

— Похвально. Тогда что вы знаете о Генрихе Манне?

— А что, еще и Генрих есть? — удивлению студента не было предела.

— Представьте себе, творил и такой. Но он тоже прошел мимо вас. Тогда, может быть, припомните, как звали проститутку в романе Золя?

Дамир, не раздумывая ни секунды, выдал: «Странная вы женщина, Семагина! Странные вопросы задаете. Я проститутками не интересуюсь!»

Такой вопиющей наглости профессор не ожидала и, покраснев как рак, стала истошно вопить: «Воооон! Вон из аудитории! За восемь лет вы даже не удосужились узнать моего имени! Меня зовут Тамара Леонидовна, для сведения. Я не желаю вас больше видеть, ни-ко-гда! Вы поняли меня? И пока я жива, вы диплом не получите. Можете не сомневаться».

Семагина широко распахнула дверь. Улыбающийся юноша как ни в чем не бывало не спеша покинул аудиторию. И даже помахал нам напоследок рукой: «Увидимся, ребята!» Стоит ли объяснять, что настроение преподавателя было окончательно испорчено, и поэтому низкие баллы, выставленные в зачетках вынужденных зрителей яркого спектакля, никого не удивили.

Меня удивило другое. Спустя несколько дней принципиальную Семагину командировали на несколько месяцев в московский вуз. За это время неунывающий пофигист подчистил все свои долги, перевелся на заветный пятый курс и даже одолел его практически без заторов. На выпускном вечере парень выглядел, без преувеличения, самым счастливым. Со всеми обнимался, фотографировался и демонстрировал свой синий диплом, в котором твердыми рядами стояли одни трояки: «Вот видишь, какой я постоянный!»

По специальности Дамир, естественно, не работал ни дня. Папа организовал для него бизнес, который приносит стабильный доход. Прошлым летом мы встретились на вечере выпускников. Вспомнили Семагину, проститутку Золя, красную рожу и синий диплом, содержимое которого, как выяснилось, на работе абсолютно никого не интересует.