Оптимисты живут дольше

Шазия Фаритовна Ашимова из семьи долгожителей. Мать у нее прожила до 96 лет, отец до 98. Шазии Фаритовне в августе исполнилось 90, и застать ее дома, как сразу предупредили ее коллеги по работе, очень трудно: «Вы попробуйте дозвониться, а если не сумеете, тогда мы подключимся».

Дурацкий характер

— Знаете, каждый день то одно, то другое, — рассказывает Шазия Фаритовна таким тоном, словно гонять с утра до вечера по городу в хорошо пригнанном по фигуре «деловом» пиджаке и удобных, рассчитанных на марафонские дистанции полусапожках, — самое обычное для ее возраста дело. Ровно 30 лет она работает в совете ветеранов Октябрьского района Уфы и с ходу может наговорить десяток сюжетов для фильмов — драм, комедий и самых настоящих детективов. Потому что со стариками, если у них есть квадратные метры и нет внимательных родственников рядом, нынче случается всякое. Для своих ветеранов она вроде Дон Кихота, с той разницей, что копья за правду ломает не зря. Сумела даже добиться в суде отмены дарственной на квартиру, из-за которой одна из бабуль едва не оказалась на улице. Выправить удостоверение труженика тыла самой себе так и не удосужилась.

— Такой дурацкий характер, на себя вечно не хватает времени, — Ашимова безнадежно машет рукой. — За 17 лет председателем совета даже в санаторий ни разу не съездила, все некогда было.

Сейчас ей опять некогда: она возглавляет ревизионную комиссию совета, по очереди объезжает все 13 первичных ветеранских организаций района, участвует во всех мероприятиях, какие проводятся для пожилых. Денег в совете ветеранов не платят, спасибо говорят редко, и кто изо дня в день ходит сюда как на службу — люди, как вы понимаете, особой породы. Это вам не чиновники-бюрократы, определяющее слово здесь — помочь. Вот и на нашу встречу Шазия Фаритовна явилась с очередной поднятой ветеранами проблемой: с телефонов сети «Уфанет» нельзя дозвониться до номера единой регистратуры 13-01. Черновик письма в Минздрав она уже набросала.

— С какими только вопросами не идут, и мы за всех хлопочем, пишем, обращаемся, — замечает Ашимова. — Работы непочатый край, но если уйду, только хуже для себя сделаю. Тут чувствуешь, что ты нужен, что на тебя надеются. Это прибавляет сил.

Где-где? В Караганде!

В свое время вот так же некогда ей было заняться устройством своей женской судьбы: выйти замуж, нарожать детей. Попробовала, признается, создать семью — не получилось. По профессии Шазия Фаритовна врач, организатор здравоохранения высшей категории, и все, что не касалось работы, ей с высоты больших дел казалось в ту пору второстепенным.

Между прочим, хоть Ашимова и называет себя уфимкой, в Уфе она прожила лишь треть жизни. Родилась и выросла на станции Тавтиманово, окончила Башкирский мединститут, а когда дело дошло до распределения, заявила комиссии: поедет куда угодно главным врачом. «Это было вполне в моем духе: душа требовала размаха», — с легкой усмешкой поясняет она сейчас.

Заслали девчонку в Караганду, что с подачи брата-геолога следовало считать романтикой. Всюду высились терриконники — горы, сложенные из отходов добычи угля, как подует ветер — черная пыль с них летит на город, забивается в нос и глаза. Именно там до 1959 года находился Карлаг, один из крупнейших исправительно-трудовых лагерей в системе ГУЛАГ, знаменитый своими узниками — артистами, писателями, художниками, учеными. Там, например, отбывала свой срок Анна Васильевна Тимирева, чья любовь к адмиралу Колчаку легла в основу фильма «Адмирал». С некоторыми из заключенных Карлага Ашимовой вскоре довелось познакомиться. Среди них много было врачей — доцентов и профессоров, после освобождения их устраивали на работу в больницы Караганды. Эти «враги народа», вспоминает Шазия Фаритовна, знали и умели все, и иметь рядом таких наставников было просто подарком судьбы, тем более что они охотно помогали, подсказывали, вплоть до того, что учили коллег грамотно говорить. Никакого недоверия к ним в обществе не было, наоборот, партийная элита лечиться шла только к ним.

— Что интересно, обиды на жизнь и судьбу ни у кого из них я не замечала, — рассказывает Ашимова. — Они рассуждали так: государство у нас пока молодое, и не всегда еще во власть попадают только честные и разумные, но со временем это будет изжито, ведь хороших-то людей больше. Мы многое у них переняли, и когда я вернулась в Уфу, то была поражена уровнем некоторых врачей в здешних поликлиниках. Слишком резкий контраст с теми специалистами.

Главным врачом она-таки стала, хотя вместо трех лет пришлось задержаться в Караганде на долгих 34 года. Несколько раз порывалась вернуться, но всегда что-то держало: то строительство поликлиники, которое она курировала, то облздравотдел, куда ее назначили заместителем заведующего. Работая здесь, попутно возглавляла 13 комиссий, и даже это не исчерпывало запасов ее «горючего». Должность главврача городской клинической больницы, которую ей предложили после, была, конечно, ниже, зато открывала широкие просторы для приложения энергии: стационар со всей инфраструктурой, три поликлиники, 34 здравпункта, 164 тысячи человек населения. Через два года после прихода Ашимовой больница стала лучшей в Караганде. В Уфу ей удалось вернуться только в 1986-м, уже после выхода на пенсию.

За что врач не любит физкультуру

Свое имя — арабское, с ударением на первом слоге — она получила от деда. Тот совершил хадж, в пути познакомился с арабом, которого звали Шазиян, и пообещал назвать так же внука или внучку. В переводе имя означает «человек, почитающий Бога».

— Только, к сожалению, я его не оправдала, — признается Шазия Фаритовна. — В 1970-х повезли нас на экскурсию в Домский собор в Ригу. Я как увидела, что молодежь заходит, становится на колени, крестится, давай смеяться в голос: дикость просто быть такими темными, когда человек давно в космос летает! Меня оттуда чуть не вывели — вот и судите, как я почитала Бога. А сейчас у меня сомнения: если такие выдающиеся ученые, как Боткин, Бехтерев, Павлов, были верующими, так, наверное, не от безграмотности? Хаир я даю, обряды соблюдаю, только все равно не могу сказать искренно, что верю.

Мир, несмотря на свою всегдашнюю занятость, наша героиня посмотреть успела. В те еще времена, когда прогуляться по Парижу рядовые советские граждане остерегались даже во сне. Ашимова ездила по турпутевкам, которые доставались далеко не всем: она вела прием в поликлинике партактива и пользовалась репутацией товарища проверенного, морально устойчивого. Первой была Куба в 1960-м, потом Франция, Чехословакия, Болгария, Турция, Греция… В Египте представитель арабской стороны обратил внимание на ее привычку носить кольцо на указательном пальце — что, мол, значит. «Это значит, замуж хочу!» — брякнула она под общий смех.

— Одиночество, конечно, временами ощущаешь, не без этого, но особенно оно меня не тяготит. Родни рядом много, да и ветераны уже как семья стали, — говорит собеседница.

По характеру она законченная оптимистка. Даже войну — и ту вспоминает со знаком «плюс»: как дружно тогда жили и какими вкусными казались оладьи из перезимовавших в поле картофелин. «Как мы борщевик ели, который сейчас объявили травой-убийцей. Стебель режешь, чистишь и в рот — объеденье, а молодые листья отлично идут на борщ вместо капусты!» — вот и разбери, кому верить — специалистам-биологам или детям войны.

Ее часто спрашивают о секретах долголетия и подтянутой фигуры — как врач наверняка ведь знает какие-то хитрости. В ответ она только смеется: сама натерпелась от собственной стройности. Во времена ее юности, чтобы считаться привлекательной, надо было иметь пышные формы, а Шазию за тоненькие ручки-ножки без лишних экивоков звали «чилян» — худющая значит. Старушки горестно вздыхали, глядя на нее в спортивных трусах и майке. С тех пор физкультуру она не любит.

— У нас в Караганде говорили: человеческий организм рассчитан не менее чем на 120 лет. На первом месте здесь наследственный фактор, на втором — жизненный настрой, все остальное менее значимо, — тут уже в Ашимовой просыпается врач.

Она и сама убеждена: люди завистливые, всем недовольные долго не живут. Все собирается уточнить у онкологов, влияет ли характер и образ мыслей на развитие болезни.

В тему

Академика Бехтерева упрекнули за его веру
в Бога:
— Где он, Бог? Вот сами вы его видели?
— Я столько вскрыл черепных коробок и ни разу не увидел там совести. Значит, по-вашему, ее тоже не существует? — ответил легендарный физиолог.