Мы встретились в «оттепель»...

Погожим летним днем 1965-го я случайно встретился на улице с Газимом Шафиковым, в ту пору литсотрудником газеты «Ленинец». Разговорились, он предложил мне сходить в кино и написать рецензию. «От такого предложения трудно отказаться», — говорят сейчас бизнесмены, заключая выгодную сделку. Я и не отказался. В Уфе шел фильм Анатолия Буковского «Сумка, полная сердец», и я отправился в кинотеатр «Луч». Вскоре рецензия была готова, Газим сам отпечатал ее на машинке, чем тронул меня до глубины души, и отдал в секретариат. Потом я выполнил еще один заказ: написал рецензию на прозу лауреата премии Ленинского комсомола Владимира Чивилихина.

На этом мое общение с искусством неожиданно оборвалось, так как на горизонте возникла Венера Карамышева.

Ее живость, непосредственность и доброжелательность сделали свое дело: я, в ту пору учитель 19-й школы, стал писать полемические статьи на школьные темы. Мои визиты в «Ленинец» участились, многие сотрудники газеты рассматривали их как стихийное бедствие. В кабинете, где стоял стол Карамышевой, было тесно, и ее коллеги быстро сообразили, что «молчание — золото» — это сказано не про меня. Нас с Венерой сначала выпроваживали в коридор, а потом просили отойти подальше от дверей.

Однако через год я вошел в эту дверь уже литсотрудником «Ленинца», полагаю, здесь не обошлось без протекции Венеры.

Планерки в «Ленинце» 60-х годов мог выдержать не всякий человек, а только со здоровым сердцем и стальными нервами. Обсуждается, скажем, материал журналиста В. В. Обозреватель номера газеты говорит: «Поздравляю В. В. Он, по-моему, написал гениальный очерк». В этот момент распахивается дверь, и опоздавший, запыхавшийся сотрудник газеты прямо с порога выдает: «Читал сейчас в автобусе очерк В. В. Редкое дерьмо». Резкие, по-мужски откровенные оценки были в порядке вещей. Женщины, и среди них Венера, выступали миротворцами, старались подсластить пилюлю, заготовленную темпераментным и прямолинейным коллегой.

То было славное время. Оно войдет в историю под названием «оттепель». В газетах было что почитать, появились острые проблемные статьи. Особенно распоясалась молодежная пресса.

Венере выпала школьная жизнь. Школьники — самая неустойчивая, склонная к крайностям и брожению публика. Здесь она была в своей стихии. Настоящему журналисту необходимо умение расположить к себе человека. Венера Карамышева была этим щедро одарена. В Уфе в ту пору было немало интересных школ. Их директора были ее авторами или героями публикаций.

…Если воспринимать прошлое только в мрачном, черном свете и рассказывать молодым людям, родившимся в годы перестройки, страшилки, отдел партийно-политической работы, скажем, «Вечерней Уфы» для этих целей самый подходящий. В нем, следует предположить, работали скучные, бескрылые, оболваненные коммунистической идеологией «солдаты» единственной в стране партии.

Так ли это? Конечно, нет. Достаточно сказать, что один из сотрудников отдела партийно-политической работы был… беспартийным.

В первые годы этим отделом в «Вечерке» руководил Юрий Узиков.

Когда он перешел в Институт истории, языка и литературы, заведовать отделом назначили Лилию Перцеву. Она была моралисткой от рождения, по призванию. Под ее началом отдел партийно-политической работы стал выдавать статьи на морально-этические темы, они всегда пользовались успехом у читателей.

Однажды КПСС провозгласила «социализм с человеческим лицом», а у партийного отдела «Вечерки» такое лицо было уже давным-давно. Распрощавшись с «Ленинцем», в этот отдел влилась Венера Карамышева, и он стал самым живым и задушевным. Дуэт Лилия — Венера притягивал к себе людей: сотрудников и авторов газеты, читателей.

Неиссякаемый интерес к людям, готовность прийти к ним на помощь во все времена, всегда были с ней: и в «Ленинце», и в «Вечерке». А это значит, ей уготовано было нести тяжкий крест профсоюзного лидера в пору тотального дефицита. И она безропотно и смиренно несла его несколько лет, без резолюций и протоколов выполняла просьбы своих коллег.

Шли годы, как-то Венера Баяновна в узком журналистском кругу, во время легкой, дружеской пирушки, призналась, что у нее, кроме Азата и Аси, есть еще двое детей «на стороне». Это была сущая правда. Внебрачные дети были выношены ее добротой, терпением и отзывчивостью. Несмотря на это, они были трудными детьми — строптивыми, своевольными, вечно чем-то недовольными. Венера Баяновна — что с нее взять? — все-таки мать была к ним снисходительна и, увы, баловала их. С возрастом они стали понимать, как им повезло.

Один из них был Александр Касымов, а другой — автор этих строк, кстати, старше матери на полтора года.

Дружеские отношения длиною почти в полвека давали нам право напомнить о себе в любое время суток, когда заблагорассудится. Не так давно Венера позвонила мне, сказала самые необходимые ободряющие слова. Я слушал ее и думал: «Молодец, Баяновна! Ее запас жизнелюбия и оптимизма, по-видимому, неисчерпаем».

Откуда мне было знать, что это был ее последний звонок...