Один из всего класса

В конце 1944 года часть молодых бойцов сняли с фронта и направили учиться в офицерское училище в город Чкалов (ныне Оренбург). Командный состав нес большие потери, требовались новые офицерские кадры. Нас учили по ускоренной программе, первый выпуск младших офицеров намечался в середине 1946 года. Когда отгремели залпы победы, нам, курсантам, стали чаще давать увольнительные в город. А куда идти, кроме кино, благо, военных туда пускали бесплатно. Посмотрел один фильм, другой… Вижу, недалеко от кинотеатра разбита стройплощадка, рабочие возводят что-то под охраной военных.

— Что здесь будет? — спрашиваю у белобрысого сержанта.

— Суворовское училище. А это, — кивнул он в сторону рабочих, — немцы, они и строят.

И тут сержант, вглядевшись в меня пристальнее, воскликнул:

— Ты… Ерикеев?

Господи! Да это же Колька Беляев. Одноклассник. Только левая половина лица будто не своя, подергивается. Мы по-мужски обнялись, и сразу нахлынули воспоминания. Однако у него служба, не до расспросов.

— Знаешь что, — предложил Коля. — Как только снова выберешься в город, приходи ко мне.

В следующую увольнительную я направился в лагерь немецких военнопленных, который располагался километрах в пяти от города. На вахте у проходной как раз стоял Беляев. Он завел меня в небольшой закуток.

— Давай сначала перекусим, — предложил Николай и, открыв дверь, крикнул: — Ганс! Иди на кухню, принеси пожрать.

— Яволь, пожрайт, — лицо немца расплылось в угодливой улыбке.

— Живо! — недовольно прикрикнул сержант. И добавил с досадой: — Видеть их не могу!

Левый глаз у Коли задергался, он затрясся в надсадном кашле и бросил недокуренную самокрутку в угол.

— После контузии не идет табак — и баста! — объяснил он. — А бросить не могу.

Мы стали вспоминать школьные годы, ребят из класса. Где они теперь?

Коля с сожалением взглянул на меня:

— Ты что, не знаешь? — лицо его исказилось, словно от боли. — Нет наших ребят… Все там остались. — И, помолчав, добавил с некоторым чувством вины: — А мы вот живем. Меня после контузии домой отправили. А потом снова взяли. И вот видишь, куда угораздило попасть.

А в следующий раз, когда я пришел в лагерь, сослуживец Коли встретил меня словами:
— Уехал твой дружок. Комиссовали. Вчистую.

Было нам тогда по девятнадцать лет. Мне еще предстояло окончить училище и долгие годы служить в армии. Уволившись в запас, я побывал в нашем станционном поселке, откуда мы, призывники из 10Б, уходили на фронт. Расспрашивал об одноклассниках, но ничего нового не узнал. Только Коли Беляева к тому времени тоже не стало.