Кодификация закона

Мой собеседник, Венир Самигуллин, — не только известный в республике юрист, но и свидетель смены эпох. Признаться, меня интересовали в первую очередь его «живые» воспоминания, а также взгляд советского юриста на общество до и после распада СССР…

— Венир Калимуллович, в министерстве юстиции вы были старшим консультантом по правовой работе в народном хозяйстве. Сейчас уже нет народного хозяйства, да и отечественное право кардинально изменилось. Как вам работалось тогда, в 80-х?

— Было интересно — такая обширная сфера приложения сил… Мы знакомились с постановкой правовой работы на промышленных предприятиях, в сельском хозяйстве, строительстве, торговле, общественном питании. Проверяли, выявляли положительный опыт и «слабые места», а затем составляли справки и писали рекомендации, ставя в известность партийное и советское руководство Башкирской АССР.

— Любопытно, что законодательно отношения в названных вами сферах тогда регулировались очень приблизительно. Многие вопросы, если не ошибаюсь, решались на уровне циркулярных писем партийного руководства?

— Во-первых, существовали так называемые планово-договорные отношения. И действительно, колоссальная часть жизни общества тогда регулировалась не законами, а подзаконными актами или рекомендациями. Но я не скажу, что это было всегда плохо. Сегодня мы, как страна, впали в другую крайность — регулируем законами такие вопросы, которые, вообще-то, не стоило бы поднимать на законодательный уровень, поскольку это напоминает стрельбу из пушки по воробьям.

Да, в советское время многого не хватало, например, мы не проводили экспертизу на коррупциогенность, как это сейчас делает минюст России. Тем не менее даже наши письменные рекомендации, мнения и правовая позиция — все имело вес, давало положительный эффект. Практиковались в нашей работе и масштабные проверки целых отраслей. Помню, как в 1985 году совместно с прокуратурой и органами контроля проверяли работу «Башплодоовощхоза» — это стало чуть ли не спецоперацией. Выявили массу нарушений, после чего руководство республики сочло за лучшее вообще ликвидировать эту организацию.

Были у нас и другие направления работы — например, общее руководство адвокатурой. Это сейчас адвокатура выросла в мощный саморегулируемый институт: только в нашей республике более тысячи адвокатов, и без дела никто не сидит. А тогда гражданских и уголовных дел суды рассматривали на порядок меньше, и, соответственно, адвокатов насчитывалось всего 360 человек. Мы, работники юстиции, разбирали жалобы на адвокатов и руководителей юридических консультаций.

— На что жаловались?

— Что не помогли, не уделили внимания, не приняли участия. Подобные жалобы были и есть во все времена, но каждый случай надо разбирать. Я помню оригинальную историю жалобы на адвоката жительницы отдаленного района, которая, как выяснилось потом, никакого отношения к его практике не имела. Женщина неоднократно писала, что он черствый, людей не замечает, работает скверно. Правда, фактов не было. В итоге мы и ее, и этого адвоката пригласили для беседы, чтобы выяснить, в чем же дело. Оказалось, что она в него влюблена, а он не замечает… Мы попросили эту даму больше не писать жалоб, которые никак не касаются профессиональных качеств человека. Через два года я узнал, что они поженились.

— Вот и раскрыли неизвестные факты из истории башкирской адвокатуры…

— Шутки шутками, но в истории башкирской адвокатуры много интересных и малоизвестных фактов. Я совершенно серьезно считаю, что опыт республиканских адвокатов изучен недостаточно. Чтобы адвокатура утверждалась как институт гражданского общества, нужны глубокие и содержательные работы, исследующие накопленный опыт. Кроме того, у нее интересная история, на основе ее материалов можно не одну книгу написать. Вы, например, знаете, что к нам сюда приезжал Александр Керенский, выступал на судебных процессах?

— Вот как? Я не знал.

— Да. Он ведь был не только политиком, но и адвокатом. Или другой пример: в советское время адвокатурой руководил наш легендарный «черный генерал» Даян Мурзин, герой, освободитель Чехословакии.

— Мне известно, Венир Калимуллович, что вы, помимо всего прочего, принимали деятельное участие в кодификации законодательства и законотворчестве. Расскажите об этом.

— Началось с того, что по инициативе министра юстиции БАССР Рафика Гибадатова группа юристов, в которую входил и я, подготовила сборник нормативных актов и методических рекомендаций по работе товарищеских судов. Сборник издали большим тиражом, и он мгновенно разошелся, ведь на предприятиях и в колхозах, в организациях и учреждениях, в вузах и по месту жительства — везде были общественные выборные органы — товарищеские суды. Такие суды даже могли рассматривать дела об имущественных спорах между гражданами на сумму до 50 рублей при согласии участников спора. И наш сборник был им очень полезен.

Это был успех, после которого мы продолжили систематизацию нормативных правовых актов, всего законодательства региона, постановлений правительства и ведомственных приказов. Причем и следили за тем, чтобы приказы и распоряжения госструктур и хозяйственных учреждений не противоречили действующему законодательству, а развивали его. Эта работа лично мне очень пригодилась впоследствии, когда я уже работал в Верховном Совете республики, а затем в секретариате Госсобрания — Курултая.

Наступила иная эпоха, нужно было разрабатывать такие основополагающие документы, как Декларация о государственном суверенитете и Конституция Башкортостана, законы республики. Многое было ново для нас.

— Сейчас, по прошествии лет, как вы оцениваете работу по созданию республиканского законодательства в 90-е годы?

— Тогда сложились условия, благоприятствующие региональному законотворчеству. В этом отношении Башкортостан был в особом положении, так как подписал приложение к Федеративному договору 1992 года, которое открывало широкие возможности для формирования собственного законодательства, опираясь на международное право, на свои традиции и обычаи. Случай в отечественной истории уникальный. Но уже с принятием Конституции России 1993 года ситуация стала меняться, так как Основной Закон страны требует, чтобы региональное законодательство соответствовало федеральному: не противоречило ему, а дополняло. Как следствие, сейчас у юристов уже нет таких оригинальных возможностей для нормотворчества на государственном уровне, как в начале 90-х, но нет и тех вызовов времени, с которыми мы раньше сталкивались.

Лично я понимал тогда и понимаю сейчас, что в 90-е вся Россия, включая Башкирию, нуждалась в законодательстве, которое отвечало бы новым реалиям постсоветского государственного устройства. Во многих сферах общественной жизни обнаружились ничем не урегулированные вопросы, и нужно было «заполнить пустоту», причем не мешкая. И мы, юристы, справились с поставленной задачей.

ДОСЬЕ

Венир Самигуллин, доктор юридических наук, профессор, член Российской академии юридических наук (РАЮН).

Родился в 1947 году в Башкирии.

Работал в вузах и научных центрах, в Уфу вернулся в 80-х годах, был старшим консультантом минюста БАССР, затем перешел на правовую работу в Верховный Совет республики, после преобразования органов власти — Государственное Собрание — Курултай. Занимал должность начальника секретариата — заведующего отделом по вопросам законодательства и правопорядка.

Автор более 200 научных работ, в том числе свыше 30 книг и брошюр. Подготовил 14 кандидатов юридических наук, 3 кандидатов политических наук.