Слово «пацана» Гараева

«А теперь запомни, ты теперь пацан, ты теперь с улицы, а кругом враги» — большинство россиян 12+ сразу узнают фразу из самого нашумевшего российского сериала последних лет «Слово пацана. Кровь на асфальте». Феноменальный успех сериала до сих пор не могут для себя объяснить даже сами его создатели.

— Я предполагал, что фильм заставит вспомнить молодость и ностальгировать тех, кому за 40, но такой невероятный успех у тинейджеров… я до сих пор над этим размышляю, — говорит журналист и писатель Роберт ГАРАЕВ, автор книги «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970 — 2010-х», которая легла в основу сериала Жоры Крыжовникова. Роберт Гараев побывал в Уфе на фестивале «Книжные люди» и встретился с читателями. На встречу с ним собрались поклонники сериала и книги — в основном совсем молодые люди. Но были и те, кто помнит то время и знает об уличном беспределе, подобном тому, что описывается в книге, не понаслышке. И те, и другие закидали писателя вопросами:

— В книге и сериале рассказывается о «казанском феномене» — молодежных криминальных группировках, которые появились в городе в 70 — 80-е годы прошлого века. Вы говорите, что состояли в одной из них. Как это произошло, почему Роберт Гараев решил стать «пацаном»?

— В 1989 году, когда мне было 14, я вступил в группировку. Мое вхождение в нее было таким же, как у главного героя сериала Андрея Пальто. Когда мы сели работать над сценарием, Жора Крыжовников спросил меня: каким был день казанского школьника того времени, с какими опасностями он сталкивался в течение дня? И мне тогда вспомнились «акции», которые назывались «С добрым утром» и «Добрый вечер», когда собирались маленькие стайки подростков, которые приходили к какому-нибудь ПТУ или школе и выискивали «врагов». У каждого проходящего спрашивали, откуда он, и если ответ был «неправильный», могли пробить «копилку» (голову). По дороге в школу тебя могли «обшакалить» мальчики покрупнее, которые отбирали деньги у тех, кто поменьше.

Быть в другой группировке было опасно, но если ты вообще не в группировке, то ты — чушпан, тебя можно обижать всем, ты не являешься гражданином подросткового общества, потому тебя можно третировать целый день: буллинг до школы, во время уроков, после школы, во дворе. Как и в начальном эпизоде сериала, парень из соседнего класса, Искандер, хотел стрясти с меня три рубля, а потом подошли его одноклассники и сказали: приходи к нам, и эта проблема решится. Я сходил на «сборы», мне задали вопросы (спарринги, как в фильме, у нас не практиковались, хотя в других группировках были в порядке вещей). И потом все — «Пацан теперь с нами».

— В синопсисе книги написано, что автор недолго был с улицей. Роберт Гараев не стал Тони Монтана Казани, он стал пишущим журналистом, музыкантом, диджеем. В вашей жизни было много яркого и интересного, почему книгу вы написали именно о группировках?

— Ну да, я являюсь специалистом в музыке, а не в криминале: я побыл в группировке года два, потом меня отшили, и я забыл об этом напрочь. Вспомнил, когда стал работать в еврейском музее. Я постоянно исследовал еврейскую историю, водил экскурсии. Когда ты ныряешь в какую-то тему глубоко, то живешь в атмосфере исследования, и я подумал: а что я могу исследовать из своего личного опыта? И вспомнил. Единственное, чем мне помогло участие в группировке, — это то, что я мог задавать правильные вопросы людям, которые мне давали интервью для книги. Я знал, что спрашивать, и самое главное, как спрашивать. Криминал любит тишину, публика трудная, многие давали интервью анонимно. Я спрашивал про понятия, про иерархию, грубо говоря, составлял энциклопедию «казанского феномена», книгу о том, почему, как и когда он появился, как из 70-х перешел в 80-е, что случилось с этими группировками в 90-е, как они трансформировались, как это дошло до нулевых и как пошло на спад к нашему времени. В книге — свидетельства адвокатов, милиционеров, простых жертв, но больше всего я давал слово членам группировок, поэтому книга называется «Слово пацана». Она намного жестче, чем сериал, и, кстати, в ней нет его главных героев: ни Пальто, ни Вовы Адидаса, ни Маратика, нет Зимы и Турбо.

Это не художественная книга, это нон-фикшн, грубо говоря, большой учебник о «казанском феномене». Помимо интервью я использовал данные открытых источников, статьи и диссертации. Один из важных элементов книги — язык: бандиты говорят ярко, интересно, но нам с редактором пришлось постараться, чтобы обычному человеку было понятно, о чем идет речь.

Те, кто посмотрел сериал, скорее воспринимают мою книгу как сувенир, когда после просмотра хочется обладать чем-то материальным, что можно поставить на полку, подарить папе, брату. Я даже удивлен, что книгу читает столько людей.

— Вы сказали, что книга пожестче, чем сериал, и многие подумали: а куда еще жестче? Кого убили, кого посадили...

— Да, убили, посадили. Такие были игры, «борьба за асфальт». Причем девушки подвергались даже большей опасности, чем чушпаны. Часто спрашивают, был ли прототип у Айгуль. Айгуль — это памятник казанской девушке того периода, любая могла испытать на себе такое, ведь четверть мужского населения были вовлечены в группировки, львиная доля населения города. Книга натуралистичнее, чем фильм.

— Недавно прошла новость о том, что вы работаете над книгой о женских группировках.

— Я пока стараюсь об этом не распространяться, боюсь выгореть, но да, я пишу о женских бандах. Благодаря успеху сериала находятся женщины, которые готовы говорить об этом, но с ними сложнее, чем с мужчинами, для многих из которых это сейчас воспоминания об удалой молодости, даже похвальба. А для женщины это обычно очень тяжелая история, и я очень благодарен, если она готова ее рассказать. Женские банды — явление не такое глобальное, но интересное: почему женщина приходит в банду, приходит к насилию.

— Ваша книга про тяжелый период истории. На фоне этого было хорошее, что вы вспоминаете с теплотой?

— Да. Была такая «менка» на улице Карима Тинчурина, где собирались продавцы пластинок, видеокассет и где можно было купить редкий фильм или пластинку — я увлекался коллекционированием пластинок, и это было для меня глотком свежего воздуха.

— А дружба между пацанами?

— Единственная причина, по которой эти группировки собирались, — это общее место проживания. Их объединяло только место, а не какие-то общие интересы. Это был странный нарыв на теле общества. Вот мои дети изначально не дружат с одноклассниками, а находят друзей по интересам вне школы.

— Когда вы писали книгу, предполагали, что она будет экранизирована? И, на ваш взгляд, не романтизирует ли сериал бандитствующих пацанов в глазах современных подростков, которые тоже могут взять в руки арматуру?

— Экранизация — вершина читательского внимания, и, наверное, любой автор в какой-то степени на это надеется. Но то, что экранизируют мою книгу, было трудно предположить, хотя какого-то успеха, внимания я ожидал. И оно, собственно, было и до сериала, потому что выпущенный тираж книги раскупили, есть аудиокнига, что говорит о том, что для современного книжного рынка у нее нормальная, интересная судьба.

По поводу романтизации. Казанские пацаны 80-х не читали мою книгу, не смотрели «Слово пацана», но занимались этим безумством. Я не считаю, что нормальные дети (вот мои дети 11 и 16 лет оба смотрели сериал) возьмут монтажку и пойдут кого-то громить на улице. Если у кого-то были предпосылки к этому, наверное, это может стать толчком, но тут я снимаю с себя ответственность.

— Сериал имел большой успех, поэтому сразу заговорили о второй части. На ваш взгляд, история требует продолжения?

— Жора Крыжовников говорил, что эта история могла быть трехчастной: 89-й, 91-й и 93-й годы. Ситуация меняется, появляются деньги, экономический интерес, группировки трансформируются в организованные преступные группы, начинается раздел пирога, это уже не отъем денег на трассе, а серьезные войны. Моя книга — как гид по этому миру, в котором большое количество историй, людей, и можно было бы сделать фильм про них, но ведь все же захотят про Марата, про Турбо. Если честно, мне и самому интересно было бы посмотреть.

Я сам люблю длинные истории, как «Клан Сопрано», потому что там шесть сезонов. Я бы, например, с удовольствием посмотрел приквел — предысторию Стаса. Мне так же, как и многим зрителям, трудно расставаться с героями. И я такой зритель — как лакмусовая бумажка для режиссера: если режиссер задумал, что в этом месте зритель должен заплакать — я заплачу. В первый раз заплакал, когда Андрей Пальто обнялся с Маратом. Сильнее всего расстроился из-за Айгуль.

Какой-то магический смысл есть во всем этом. Пацан — чушпан... В конце истории пацан стал чушпаном, и наоборот. Что такого может произойти с героем, который такой пацан-пацанский, чтобы он предал свою группировку и ушел к комсомольцам... Трагическая любовь, шекспировский ход...

Чего я не ожидал, так это того, что сериал будет популярен у молодежи. Думал, что это ностальгическая вещь для мужчин 40+. То, что это будет интересно подросткам, для меня неожиданность, как и для всей киногруппы. До сих пор не можем найти объяснения. Эта бешеная популярность даже иногда пугает.

— По-вашему, группировки могут вернуться?

— Не думаю, ведь они возникли во время трансформации общества из социалистического в капиталистическое. Если только экономика ушла бы в полную стагнацию, силовые структуры перестали быть такими серьезными, как сейчас, пропали бы камеры видеонаблюдения и отключили интернет — ведь современный подросток живет в гаджете, а не на улице.

— От чего бы вы предостерегли ваших читателей?

— Я бы предостерег некоторых от чтения: запретительная плашка «18+» стоит на книге все-таки не зря. До выхода сериала моя книга была популярна в не совсем обычных кругах: андеграунде, художественных, ее читали умные умники, которым было интересно узнать о мире подросткового насилия как экзотике. Эта книга не нравоучение, единственное, она показывает, что насилие — это плохо.

— Как популярность книги и фильма повлияли на вашу жизнь?

— Есть интересные предложения и кинопроекты. У меня стало больше возможностей для творческой реализации, я точно не буду писать в стол — кто-то да прочитает.

Меня узнают на улице и просят сфотографироваться, что странно. Одно дело, когда подходят к Рузилю Минекаеву, он вообще не может из дома выйти, бедный мальчик. Видимо, меня узнают люди, глубоко увлеченные темой. В принципе, интерес ко мне, который сейчас есть, вполне нормальный, здоровый, и он меня устраивает.

РЕПЛИКА ИЗ ЗАЛА

«Популярность, наверное, связана с тем, что в сериале ничего не выдумано. Я отношусь к тому поколению, про которое он снят. Жил в Альметьевске и в конце 90-х застал закат группировок. Как такового выбора тогда у нас действительно не было, точнее, выбор был один: быть либо пацаном, либо чушпаном.

В школе все делились на своих и несвоих. Каждый день приходилось с кем-то «разговаривать». Волей судьбы я не попал ни в какую группировку, хотя, если честно, хотел. К счастью, меня увлек спорт, а потом настали другие времена».

В ТЕМУ

- «Казанский феномен — тема достаточно изученная. О местных группировках написаны диссертации, книги, статьи, пьесы и песни, сняты документальные фильмы, телепередачи и даже в 2018 году поставлен балет «Молот. Сумерки». Я прочитал и посмотрел почти все и понял, что для меня там не хватает взгляда изнутри, мнений самих участников событий. Я решил, что моя книга будет состоять из интервью с участниками группировок».
- «Все герои сериала — выдуманные. Мы их вместе придумывали, обсуждали с режиссером Жорой Крыжовниковым, он же Андрей Першин. Мне нравится, что у него нет плоских персонажей, абсолютно хороших или плохих. Даже Турбо, который делает какие-то гадости в отношении Айгуль, в то же время помогает найти сестренку Андрея. Они все какие-то сложные, именно такие герои интересны режиссеру».

Мнение

Сергей БАРХАТОВ, телеведущий, кинокритик:

— Сериал «Слово пацана» закончился накануне Нового года. В попкультурном молодежном пространстве России в последние годы одним из наиболее популярных фильмов, которые пересматривают перед Новым годом, является «Гарри Поттер». Не знаю, что это говорит о времени, но «Слово пацана» в этом году вытеснило «Гарри Поттера». Какое время, такой и Гарри Поттер?..