Лекарство для души

Муса в «Плачет ива под горой», Биктимир в «Роднике», Отец Вити в «Дорогой Елене Сергеевне»… Актер Туймазинского татарского драмтеатра, народный артист РБ Данил Нуриханов неизменно срывает овации, играя эти роли. Но, пожалуй, его самый оглушительный успех связан с ролью Альмандара в спектакле «Старик из деревни Альдермеш». Интерес к постановке был настолько высок, что она прошла и в Уфимском театре «Нур», где на главную роль опять же был приглашен Данил Нуриханов.

При этом актер признается, что в детстве хотел стать… сварщиком. Как вариант — стоматологом или археологом. И никто, в том числе и он сам, тогда не мог предположить, что обыкновенный деревенский парнишка поступит в Уфимский институт искусств и навсегда свяжет свою жизнь со сценой.

Судьба по объявлению

Данил Нуриханов родился в деревне Терекеево Мишкинского района. Отец трудился механизатором, мама — разнорабочей в совхозе, а сын в летнее время подрабатывал пастухом. И с горящими глазами слушал земляков, которые трудились «на северах».

— Они приезжали домой и взахлеб рассказывали о суровых трудовых буднях и освоении новых, неизведанных прежде земель. При этом деньги в местном сельпо тратили не считая. Естественно, нас, пацанов, это впечатляло и завораживало, — вспоминает Нуриханов. — А интерес к профессии стоматолога появился благодаря маме. Когда мне было пять лет, она устроилась медсестрой в стоматологию, и я не упускал случая побывать у нее на работе.

В 17 лет Данил вдруг изменил своим детским мечтам. Однажды ему на глаза попалось объявление в газете: для Туймазинского татарского драматического театра и уфимского театра «Нур» набирается группа татароязычных студентов, которая пройдет обучение в Уфимском институте искусств.

— Я подумал: а почему бы не попробовать? Не примут — не беда. Неподалеку находится стоматологический техникум, отнесу документы туда, — рассказывает Данил Мукинович.

Но его приняли. Деревенский парень с легкостью прошел все конкурсы и сдал вступительные экзамены наравне с детьми именитых актеров, которые годами посещали театральные студии. И вскоре увидел свою фамилию в списках новоиспеченных студентов.

Это было в 1991-м. Все два года они жили только учебой. Уроки начинались в восемь утра и продолжались до 14.30. А с 15.30 — снова учеба, снова уроки актерского мастерства, которые нередко заканчивались затемно. В 1993 году Нуриханов приехал в Туймазы. Но учеба в вузе на этом не закончилась, еще две осени он ездил в институт на занятия.

Понять, простить…

Театр в Туймазах появился в 1990 году, и многие опасались, что в столь непростые времена люди просто не будут туда ходить. Сами помните: в магазинах шаром покати, вечером на улицу без пистолета-травмата не выйдешь, тут не до спектаклей.

— Действительно, это был непростой период для нашей страны, — соглашается собеседник. — Но и тогда были люди, которые ради очередного спектакля ехали в Казань и Уфу. Время показало, что театр людям нужен. За 32 года работы я не помню случая, чтобы в зале были пустые места. Убедился: если человек хоть раз увидел спектакль и не разочаровался, он будет ходить в театр всегда.

— Когда вы поняли, что состоялись как актер? — спрашиваю его.

— А я и сегодня не считаю себя состоявшимся актером. Потому что каждый раз открываю что-то новое в этой профессии. Наверное, как только пойму, что ничего неизведанного в ней для меня не осталось, — значит, все, пора уходить со сцены. Мой педагог по мастерству актера Фардуна Касимова была ученицей Бориса Бибикова (профессор Соколов из фильма «Приходите завтра»), который, в свою очередь, учился у Станиславского. Она, как и другой наш педагог — прославленный актер и режиссер Габдулла Гилязев, — учила нас каждый день открывать что-то новое для себя и в себе. И на сцене, и в жизни.

— Вопрос заезженный, но не задать его не могу: сколько в вашей копилке ролей и какие из них самые любимые?

— Думаю, за сотню. И все любимые. Они близки мне, как родные дети.

— А я как раз перед нашей встречей услышал интересное выражение: «Актерская роль — словно донорский орган. Какая-то прирастает к тебе, какая-то отторгается». Выходит, у вас такого отторжения не было?

— Такие роли, конечно же, были. Но ведь сыграть мерзавца или опустившегося на самое дно человека тоже интересно. Я всеяден! Потому что, повторюсь, у нас были хорошие педагоги, которые учили: играешь алкаша — попытайся понять, что вынудило его взяться за рюмку и скатиться по социальной лестнице. Досталась роль убийцы — опять же задайся вопросом, что заставило его взять столь тяжкий грех на душу. Если ты по-настоящему погружаешься в роль, то способен если не простить, то хотя бы понять тот или иной поступок своего героя. Знаю, что некоторым театральным актерам вкладывают в карман листок с их домашним адресом, чтобы после спектакля они могли добраться до своего дома. То есть актер настолько глубоко уходит в своего персонажа, что начисто теряет связь с реальностью. Вот что значит погружение.

Иной раз режиссеры специально давали мне роли, герои которых были моей полной противоположностью. И вот здесь у актера появляется возможность проявить мастерство в полной мере и не стать заложником своего привычного амплуа. Это отличная возможность профессионального роста.

Меня играет мой партнёр

— Коль вы заговорили о погружении, сыгранные роли меняют личность артиста?

— Не буду говорить за всех, но я, сыграв роль, уже через месяц полностью о ней забываю. Если через год вновь играю в этом спектакле, учу ее чуть ли не заново. Потому что если не играть, а этим жить, можно сойти с ума. Таких случаев в артистической среде хватает. Поэтому вне сцены стараюсь больше работать в саду, выезжаю на природу. А самый лучший вариант подпитаться эмоционально — съездить хотя бы на день-два на свою малую родину. Но это в том случае, когда спектакль уже сыгран. А работая над ролью, я постоянно думаю над каждым словом, каждым действием своего героя. Особенно перед премьерой.

— Сколько времени обычно занимает подготовка к премьере?

— По-разному. Когда мы ставили «Гамлета», от распределения ролей и первой читки до премьеры прошло около полутора лет. Там я играл Полония — отца Офелии. А некоторые спектакли ставим менее чем за месяц.

— Считается, что настоящий актер должен быть честолюбивым. Не хотелось сыграть главную роль и «включить звезду»?

— За десятилетия работы в театре я понял главное: признание одного актера — это заслуга всего коллектива. В театральной среде есть очень хорошее выражение: «Меня играет мой партнер». Если мне не будут подыгрывать другие актеры, вся моя звездность превратится в пшик. Театр — это всегда коллективный труд. К тому же нас, актеров, в театре мало — меньше двух десятков. Поэтому стараемся беречь друг друга.

Тем не менее, я, конечно же, наблюдаю за игрой главного героя. Иной раз думаю, что здесь я сказал бы его слова иначе, а здесь что-то сделал бы чуть по-другому. Позднее говорю об этом актеру. Возьмут ли он и режиссер мои советы на вооружение или нет — это их дело. Я не до такой степени честолюбив, чтобы расшибиться в лепешку, но получить статус звезды.

— Доводилось слышать, что сегодня у театров дефицит хороших сценариев. Это правда?

— Хорошая драматургия — это действительно проблема. Сейчас все чаще театральные сценарии готовят не по пьесам, а по «адаптированным» повестям и романам. Да, на качестве спектакля это обычно не сказывается. Но ведь проза пишется не по ролям. И, прежде чем мы увидим удобоваримый сценарий, ее приходится основательно переделывать. Впрочем, нехватка хороших драматургов — это не только общероссийская, а, пожалуй, мировая проблема.

— Вы играете не только в Туймазинском драматическом театре, но и в театре «Нур» в Уфе, часто выезжаете на гастроли. Насколько отличается туймазинский зритель от, скажем, казанского или московского?

— Однажды столичная корреспондентка поинтересовалась у меня, готов ли я к встрече с уфимским зрителем — мол, он такой избалованный. Вопрос меня удивил: если ты играешь, выкладываясь по полной программе, зритель тебя тепло примет и в Туймазах, и в Москве, и в Казани. Иной раз мы выступаем и в сельских клубах, где на сцене больше людей, чем в зрительном зале. Но послаблений себе не позволяем. Если мы покажем зрителю недоделанную работу — ничего, кроме отвращения, это не вызовет. Выложился по максимуму — будут аплодировать стоя.

Помнится, однажды в магазине встретил женщину, которая три дня назад присутствовала на нашем спектакле. Вижу, что с ней что-то происходит. «Что случилось?» — спрашиваю. А она отвечает, что после того спектакля сегодня в первый раз вышла на улицу. До этого два дня сидела дома, пытаясь успокоиться — настолько сильно на нее подействовала постановка. Да, есть спектакли, на которые люди приходят отдохнуть. А есть и другие, глубокие, они заставляют задуматься. Какие из них важнее — вопрос, думаю, риторический.

— Напрашивается вопрос: так все-таки для чего нужен театр?

— Тело человека лечат медики. А мы лечим души. Театр меняет людей, заставляет их остановиться, задуматься, дать поработать чувствам и эмоциям. И в конечном итоге обрести душевное спокойствие.

г. Туймазы.